Дельфины

– Двадцать шесть, черное, чет и проходит.

– Без шансов! Все на двойку и восьмерку.

– Прости, дорогой… – голос Лайлы Гутроу был глубоким, манящим и соблазнительным, но при этом достаточно сдержанным, как у идеальной профессионалки, которая всегда знает, как себя вести. – Но именно в тот день произошло нечто странное с дельфинами.

Она подняла лицо, чтобы напрямую обратиться к Сезару Брухасу.

– Я наблюдала за ними, и вдруг один совсем маленький выплыл прямо перед носом.

Она сделала жест, показывая свое бессилие.

– Мы задели его, он остался там, наполовину оглушенный, и другие сразу окружили его.

– Ты мне этого не рассказывала, – удивился Ромуло Карденаль.

– Ты спал, а потом я забыла, – удивительная девушка пожала плечами, как бы закрывая тему. – На самом деле это не имело большого значения. Не думаю, что мы его убили.

Ромуло Карденал сделал значительный жест своему спутнику, и в его голосе прозвучала явная нетерпеливость, когда он указал:

– Вы уже слышали сеньориту. Это всё, что мы можем вам сказать.

– Спасибо! Возможно, это хоть чем-то поможет…

Но это мало чем помогло, хотя на следующий день, когда Сезар Брухас рассказал об этом Клаудии Лоренц, та признала, что у дельфинов действительно невероятная память и они способны даже мстить тем, кто причинил им вред.

– В середине прошлого века, – сказала она, – у кораблей были серьёзные проблемы при пересечении рифов Кораллового моря на пути к Австралии. Они часто садились на мель в этой одинокой, изолированной и опасной зоне…

Они сидели на краю бассейна, в котором резвились Том и Джерри, время от времени высовывая головы, словно "улыбаясь", или подплывая, чтобы им почесали спину.

– Но однажды один смышлёный капитан клипера решил следовать за дельфином, плывущим перед носом его корабля, уверенный, что тот будет держаться глубоких вод. – Она улыбнулась, как бы самой себе. – Когда он добрался до Сиднея, он рассказал об этом. С тех пор многие суда начали следовать за дельфином, который всегда ждал их у входа в рифы, чтобы провести их безопасно на другую сторону. Ему платили сардинами.

– Любопытная история!

– Но на этом всё не закончилось… – уточнила она. – Однажды пьяный пассажир развлёкся, стреляя в бедное животное, которое тут же исчезло, оставив за собой след крови.

– Оооуу…

– Команда хотела линчевать пьяницу, но в течение года дельфин так и не появился, из-за чего ещё одно судно потерпело крушение.

Она на мгновение замолчала, поглаживая голову Джерри, который положил её на её колени, как ласковый ребёнок, ищущий утешения у матери. Наконец, она добавила:

– Когда дельфин всё же вернулся, он снова начал безопасно проводить корабли, пока однажды не появился тот, с которого в него стреляли. Он привёл его прямо к мелководью, где судно село на мель и было потеряно навсегда.

– Не могу в это поверить, – возразил Сезар. – Это всё морские байки.

– Но это правда… – Тон её голоса не допускал возражений. – Это записано во всех книгах по истории мореплавания, а в некоторых портах Тихого океана до сих пор стоят статуи, воздвигнутые в его честь. Он продолжал проводить корабли без единой аварии, пока не умер от старости.

– Ты хочешь сказать, что, возможно, дельфины из этой зоны пытаются отомстить за вред, причинённый яхтой одному из их детёнышей?

– Не совсем, но это возможно. Однажды какой-то хулиган дал Тому пластиковую сардину, которую используют для рыбалки. Когда он вернулся через месяц, Том так умело хлопнул по воде, что облил его с ног до головы.

– Ты действительно думаешь, что они рассуждают?

Клаудия утвердительно кивнула.

– Они рассуждают, общаются друг с другом и обладают тонким чувством юмора, – заметила она. – Когда я одна и загораю нагишом, они ничего не делают. Но если замечают, что кто-то приближается, они умудряются украсть мой купальник, чтобы меня смутить. – Она весело рассмеялась. – А если я прыгаю в воду, они подплывают сзади и выбрасывают меня наружу… Они просто хулиганы!

– Мне бы хотелось это увидеть.

Она заметно покраснела.

– Они как большие дети; самые очаровательные существа на планете, и поэтому мне так сложно поверить, что их обвиняют в причинении вреда. – Она сделала небольшую паузу и добавила: – Ты знаешь Кабреру?

– Я часто там нырял.

– Есть бухта, на юго-западе, куда они обычно приплывают в это время года. Я обожаю купаться с ними и наблюдать, как они ведут себя в полной свободе.

– Ты бы рискнула сделать это сейчас, с учетом всего, что говорят?

– Конечно! Это не более чем нелепые выдумки, на которые только дурак обратит хоть малейшее внимание.

– Пойдем завтра?

– Почему бы нет?

– Нам нужно будет отплыть чуть ли не на рассвете.

Она уверенно кивнула:

– Я буду ждать тебя в шесть.

Глава 6.

В семь часов они проходили под маяком Каб-Блан, и вскоре перед носом катера появилась ещё неясная тень Ла-Форадада, первого из островков крошечного архипелага Кабрера – одного из самых диких и красивых природных уголков южной Европы, где до сих пор можно наслаждаться наблюдением за птицами, рыбами и рептилиями в их естественной среде обитания.

"Галапагосы Европы", как их часто называют, предстают окутанными лёгкой утренней дымкой, придающей им тонкий оттенок таинственности. Их высокие утёсы и хрупкие чайки отражаются в тёмной глади лазурного моря, словно в зеркале. Приближаясь к "Большому острову" с его извилистыми берегами, усеянными бухтами и пляжами, глубокими лагунами с прозрачной водой и суровыми скалами сотен оттенков серого, путешественники испытывают неописуемую смесь удовольствия и страха, которая охватывает многих, кто достигает места, столь насыщенного легендами.

Убежище берберийских пиратов и свидетель множества кораблекрушений, этот одинокий утёс, однако, хранит горькие воспоминания о бесчисленных французских пленниках, которые пережили здесь жестокий плен после страшной битвы при Байлене. Именно эти воспоминания породили абсурдную легенду о том, что духи умерших здесь от голода и жажды вечно бродят по северным скалам, устремляя взор на едва различимый горизонт с далёким силуэтом Мальорки.

Не один рыбак погиб под обломками огромных камней, которые, необъяснимым образом, откалывались с недоступных утёсов. По местным сказаниям, причиной обрушения были вовсе не ветер или морские птицы, а жаждущие мести французские призраки.