Дельфины

Ему понадобилось всего десять минут, чтобы заметить жёлтую камеру, застрявшую между двумя скалами на глубине менее двадцати метров у подножия утёса. Он задался вопросом, что такого, его брат мог там фотографировать, если там не было ничего, кроме обиталищ угрей и маленьких рыбок на голом дне, усеянном морскими ежами.

Вернувшись на борт, он энергично растирал тело грубым полотенцем и с уверенностью заметил:

– Это дно кажется безобиднее, чем ванна в моем доме.

– Однако ты выглядел очень взволнованным, – обратила внимание девушка. – Ты испугался?

– В каком-то смысле, – признался он без утайки. – У меня было ощущение, что кто-то наблюдает за мной с другой стороны синей линии, и, когда такое чувство овладевает тобой там, внизу, справиться с ним очень сложно.

Они больше не произнесли ни слова, словно во время медленного возвращения в порт тень юноши, который погиб в этих же водах, мягко нависала над ними, как черная чайка. Но всё изменилось кардинально еще до того, как они успели пришвартоваться, потому что скучающий полицейский, который, без сомнения, уже давно их ждал, громко объявил:

– Обнаружен новый труп.

– Ооух…! – выругался Фонсека. – Где?

– В Кала-Фигуэра. Это был кто-то, занимавшийся виндсёрфингом, – он протянул руку, чтобы помочь ему спрыгнуть, и добавил: – И самое любопытное: он был в спасательном жилете и находился не дальше двухсот метров от берега.

– Это начинает походить на эпидемию, – недовольно проворчал второй. – Рядом был какой-нибудь корабль?

– Ни одного. Я распорядился отправить тело вместе с другими.

Тело действительно было "с другими", и хотя потный судмедэксперт по-прежнему выглядел растерянным, в этот раз у него хотя бы был ответ на вопрос о причине смерти, хоть он и не знал, как именно это могло произойти.

– Ему сломали позвоночник, – уверенно заявил он. – И это был такой сильный удар, что даже через спасательный жилет он погиб мгновенно.

– Возможно, его сбил другой виндсёрфер, – предположил инспектор. – Они носятся, как сумасшедшие.

– Кажется, там был только один, и он находился далеко. Они были друзьями: он видел, как тот упал и поплыл рядом с доской, но, когда вскоре снова посмотрел, тот уже был мертв.

Неопрятный, нахмуренный инспектор Фонсека тяжело опустился на стул, позволив своим длинным, словно у цапли, ногам протянуться почти до середины маленького кабинета. Откусив резким движением кусок от пластиковой сигареты, он убрал его обломки в верхний карман своего пиджака.

– Всё усложняется, – вынес он вердикт. – Это начиналось как обычное дело, которое не должно было потребовать больше, чем короткий отчет, а теперь у нас три случая, которые объединяет только то, что все они произошли в море. – Он фыркнул. – А я ещё так легко укачиваюсь! – Он поднял взгляд на Сезара Брухаса: – Во сколько я получу эти фотографии?

– В семь.

– Тогда лучше нам двигаться. – Он почти угрожающе указал на судмедэксперта. – А вы постарайтесь выяснить, есть ли какая-то связь между этими смертями, потому что, пока мы этого не узнаем, мы будем идти вслепую. – Он грубо выругался. – Надеюсь, эти дурацкие фотографии что-нибудь прояснят.

Но ничего не прояснили, и во время унылого ужина, на котором они больше времени посвятили изучению фотографий, чем еде, пришли к выводу, что на снимках видны только безобидные рыбешки, четыре кадра с Мириам и крупный план серой поверхности, без сомнения, одной из скал, между которыми застряла камера, когда упала.

– Похоже, единственными свидетелями были какие-то тупые рыбёшки, которые не умеют говорить, – посетовал Сезар, откладывая фотографии в сторону. – И что нам теперь делать?

– Делайте что хотите, – последовал скучный ответ. – А я пойду кормить голубей.

– Не могу представить вас с голубями.

– А у меня их больше трёхсот, – гордо ответил полицейский. – Четыре из них – чемпионы, а лучшая, Мариформес, на последнем соревновании опередила вторую на полчаса. – Он снова и снова мешал ложкой шоколадное мороженое, превратившееся в кашу. – Сидеть среди них и наблюдать помогает мне думать, – добавил он. – Несколько месяцев назад, изучая одну пару, я смог распутать дело, которое меня изматывало.

Он слегка откашлялся и бросил на собеседников долгий взгляд, пытаясь понять, не наскучил ли им.

– Речь шла об одном необъяснимом самоубийстве. Галициец, эмигрировавший в Уругвай, приехал сюда, чтобы встретиться с братьями. Всё, казалось, шло хорошо, но после визита к ним он в тот же день покончил с собой…

Он сделал долгую паузу, и было видно, что вспоминает моменты, которые значили для него многое.

– Я не мог выбросить из головы эту абсурдную смерть, – наконец добавил он. – Сестра была красива и мила, брат – преуспевающий предприниматель, а сам он не был депрессивным, не болел и, казалось, не имел никаких проблем.

– Так почему же тогда? – нетерпеливо спросила любопытная Мириам. – Почему, он решил покончить с собой?!

– Вот это и не давало мне покоя. И однажды, наблюдая за тем, как голуби спариваются, я понял: в прекрасной квартире этих двух братьев был всего один спальня… – Он щёлкнул языком с отвращением. – Я провёл кое-какие исследования и узнал, что они выдавали себя за мужа и жену. – Он откинул ложку в сторону. – Это и была разгадка! Этот бедняга двадцать лет пахал в чужой стране, чтобы посылать деньги единственным близким людям, которых он обожал. А когда наконец вернулся, чтобы разделить с ними всё, чего добился, обнаружил их ужасное извращение и не захотел больше жить.

– Боже мой! Какая ужасная история, – с ужасом прошептала англичанка.

– В моей профессии нередко сталкиваешься с такими проявлениями человеческого убожества, что приходишь к выводу: лучше всего тебе среди голубей.

– А что стало с этими братьями? – спросил Сезар Брухас, которого тоже потряс неприятный рассказ. – Они всё ещё на острове?

– Я добился, чтобы они уехали, но не смог предотвратить того, чтобы они унаследовали всё, что этот бедняга заработал. – Он вынул из кармана пластиковую сигарету и начал жевать её с раздражением. – Никогда в жизни я не плакал так, как в тот день, когда мне попались письма, которые он писал из Уругвая. Для него брат всегда был как бог, а сестра – как святая… А они спали вместе!

– Вы просто "подняли" нам настроение, – с сарказмом заметила Мириам Коллингвуд, вставая, чтобы уйти. – Именно этого нам и не хватало.

Глава 4.

Над спокойным морем, где одинокие рыбацкие лодки ловили рыбу с помощью огромных фонарей, привлекавших рыбу светом, робко поднималась растущая луна.

Все было погружено в тишину, рыбаки сосредоточенно занимались забросом сетей, а сцена казалась призрачной: отражение луны, огни «петромаксов» и мерцание маленьких рыбок, почти всплывавших на поверхность, придавали темным водам магический вид. Силуэты рыбаков едва просматривались за ослепительными нефтяными прожекторами.