Делион. Огненная плясска.

– Где мне найти Ламоса?

– Где точно, сказать не могу, - глаза Сентара покраснели от слез, сам же он трясся подобно одуванчику, который ласкается весенним ветром.
– Он живет в Рыбьем квартале, неподалеку от пристани.

В этот момент выражение лица Сентара сменилось с расстроенного на удивленное и он посмотрел за спину стражу. Клепий обернулся, но было поздно. Арбалетный болт прошел насквозь его кольчуги, прямо подмышку. Он упал на одно колено от болевого шока. Правое предплечье онемело и сильно жгло от боли. Двое наемных арбалетчиков поднялись в корзине, благодаря слугам. Клепий поздно сообразил, что они спустили третьего слугу смотрителя, чтобы тот позвал на помощь. Все это происходило за доли секунды, второй арбалетчик понял, что имперец еще не повержен, начал быстро заряжать оружие. Рука разжалась и Сентар судорожно упал на пол маяка.

Все это произошло моментально, арбалетчик прицелился и был готов выстрелить. Клепий закрыл свои глаза и окунулся в пучину эфира. Боль ушла на задний план, жжение прекратилось, страж почувствовал себя незначительной маленькой точкой в кипении жизни безграничного эфира. Ментальные щупальца стали перебирать нити времен. Здесь, в метафизике, Клепию казалось, что прошло много времени, но в физическом мире он еще был жив. Скорее всего арбалетчик даже не успел выстрелить. Нащупав нужную нить времен Клепий приложил много усилий, чтобы открыть дыру в метафизическом пространстве и просочиться через нее в реальность.

– Где точно, сказать не могу, - Клепий вдохнул свежий воздух и поначалу тело не хотело подчиняться ему, однако тренированный воин-монах все же превозмог над собой.
– Он живет в Рыбьем квартале…

После этих слов Клепий повернулся в сторону слуг, которые уже делали последний оборот рычага. Арбалетчик только брал свое оружие на изготовку, даже не успев прицелиться, у второго же стражника арбалет и вовсе был опущен. Несмотря на полное отсутствие сил, казалось, что эфир высосал все физические силы Клепия, страж из последних сил делает кувырок вперед и арбалетный болт проходит мимо. Встав быстро на ноги, он вынимает из своих ножен зачарованный мастерами рун меч и направляется к корзине. Второй арбалетчик целится в Клепия, однако страж, наделенный звериными рефлексами, успевает пригнуться от выстрела. Болт попадает в подвешенный бочонок с красным золотом и проходит насквозь. Когда Клепий бежал в сторону подвешенной корзины, брызги от бочонка разлетелись по маяку и головешки от огня попали на красное золото. В один момент, за спиной стража происходит чудовищное зарево, и он слышит краем уха как слуги Сентара начинают истошно кричать от боли.

Первый арбалетчик так ничего и не смог поделать, не успев ни перезарядить, ни достать оружие ближнего боя он получил лишь прикосновение клинка стража по горлу. Однако это касание заставило его захрипеть, кровь хлынула из пульсирующей вены, орошая деревянную корзину, покрытую соломой. Второй арбалетчик вовремя достал изогнутый кинжал и пытался пырнуть стража. Кинжал только лишь попал в кольчугу, не оставив заметных повреждений даже на доспехах, не говоря уже о теле Клепия. Первый раз страж не пожалел о том, что не снял свое обмундирование. Корзина была слишком тесной для двоих, поэтому уклониться второму арбалетчику от удара Клепия было невозможно. Меч легко прошел через кожаные доспехи и наемник, пораженный полуторным оружием в сердце, не издал ни звука. Корзина покачивалась по инерции и Клепий понимал, что веревка скорее всего выдержит, но стоит ли испытывать богов на превратности судьбы. Развернувшись, одним прыжком он добрался до парапета и увидел, как почти вся площадка маяка горит. Красное золото попало на дрова, которые спокойно лежали и ждали своего последнего часа в горниле. Теперь возгорелись и другие бочки. Клепий понимал, что пора двигаться отсюда.

Страж думал о том, что его ожидает спуск на тысячу ступеней вниз, но не осознавал, что натворил на маяке. Он убил двух людей, еще двое сгорели, превратившись в головешки, жутко воняло жареным мясом и палеными волосами, все двое слуг застыли в ужасных позах и пламя до сих пор плясало на них. Однако Сентара на маяке уже не было.

«Надо его догнать, пока он не забаррикадировал меня на маяке!».

Кровь забурлила в теле стража, он начал осознавать, что на этот раз его зачарованный меч поразил не прислужников Тьмы, а обычных людей, которые еще вчера пили в таверне, веселились с друзьями и спали со своими женами. Однако оставить в живых Сентара было нельзя, иначе он поднимет тревогу.

«Мое первостепенное задание – найти печать. Люди не должны вставать на моем пути и мешать божественному свету».

Клепий решил, во что бы то ни стало, догнать Сентара и остановить его, хотя бы так, чтобы тот потерял сознание. Страж прикрыл своими руками лицо, так как шлема на нем не было и пробежал через коридор, пожираемый с двух сторон пламенем от красного золота. Все же некоторую часть волос он опалил, но успел добраться до выхода к ступеням и тут же ринулся вниз, перескакивая через каждые три ступени, стараясь догнать Сентара.

В праведном гневе его чувства были острыми, словно секира палача, адреналин в его крови бил фонтаном, Клепий был подогреваем энергией эфира и чувствовал все тонкости материи. Острый слух позволял слышать, как морские волны разбивались о корма кораблей, взмахи крыльев птиц, а зрение фокусировалось на одной точке и страж мог различить каждый нюанс в стенке маяка. Нечеловеческая скорость бега позволила Клепию нагнать Сентара.

В таком состоянии Клепий не понимал, как Сентар испугался его появления. Смотритель маяка пал на колени в угол и истошно рыдал, умоляя пощадить его. Однако гнев, который завладел стражем не позволил ему остановиться. Меч оставил красную кровавую полосу на груди смотрителя. Клепий был словно в пелене тумана и толком не помнил, как выходил из Ноблосского маяка.

Глава четвертая. Распутывая клубок.

Есть хороший сказ о том, что из себя представляет зло и какое является злом наибольшим.

Клепий вспомнил легенду о Миротворце – одном из восточных богов и, пожалуй, наиболее почитаемом, наряду с Вездеходящим. Страж услышал этот сказ много лет назад, еще в юношестве, но мало понимал, о чем говорилось в нем. Теперь этот миф выплыл на поверхность, словно утопающий после недельного пребывания в иле глубокого морского дна. Тело это разбухло и стало явным, то же самое и со сказом, который теперь стал для Клепия действительностью.

***

Миротворец – главный бог Судия, восседает в своем царственном зале с тысячами слуг. Когда наступает суд, слуги сидят настолько тихо, что ни один шелест в это мгновение нельзя услышать. Даже звери, обладающие абсолютным слухом, впадают в уныние от этой загробной тишины, которую называют Тишь Хаа.

Жил в Месабаде один значительный правитель, который был действительно великим, не только на устах народа или в буквах свитков, но и на деле. Звали этого царя Абисад и был он слишком горделивым. Но гордость не помешала ему сделать Месабад удивительным городом и населить его людьми с окрестных земель. Таким образом Месабад под владычеством Абисада стал самым крупным городом на Морском Востоке. Он удачно вел войны, расширяя территории своего царства, а захваченные города облагораживал, предоставляя населению цивилизованную жизнь. Покорил за то время многих, почти весь Морской Восток, однако только племя Сеферитов, что находится на северо-востоке, не покорялось, потому как жили они в самом центре пустыни среди непреступных песчаных валунов. Племя то было очень многочисленное, но город был всего один – Сефер.

Случилось так, что Абисад в одном из походов попал в засаду со своим многочисленным войском. После перехода через пустыню они были настолько обессилены и жаждали воды, что сеферитам не составило труда разбить их и взять десять тысяч лучших воинов в плен. Абисад спасся лишь благодаря одной из своих наложниц, которая предоставила царю свои одеяния и, таким позорным образом, он смог вернуться в Месабад.

Затаил глубокую обиду Абисад на сеферитов и воспламенилась в его сердце чудовищная жажда мести. К тому же, возжелал Абисад освободить своих братьев – те десять тысяч пленных, которые верно служили ему многие лета. Однако царь знал, что город этот Сефер располагается на вершине песчаной горы Сефа и приступом взять его невозможно. Это съедало его изнутри. День за днем царь старел, как по часам, через неделю половина головы его была седой, словно облака, посылаемые богами. А через две недели тело его ссохлось, слово древо, не поливаемое дождем. Как ни пытался, его любимый брат Месид успокоить своего царя, у него этого не получалось.

И вот, в одну ночь, явилась богиня Немерис, насылающая порчу в опочивальню Абисада и молвила ему:

– О, Царь царей, сколькими же ты народами повелеваешь? Над каким количеством простирается твоя правящая длань? Не ты ли усмирил народы фтара, коледов, ихтеров, намунов и еще с десяток? Отчего же ты не можешь покарать сеферитов? Скажу тебе вот что. Я помогу тебе спасти десяток тысяч твоих людей, нашлю на сеферитов страшную болезнь, и будут они выплевывать свои внутренности семь дней и тогда откроются тебе врата Сефер и войдешь ты в запустевший город. И будут тебя встречать как освободителя собственного народа и наречешься ты отцом для тех десяти тысяч, что спасешь. Но все в жизни людей имеет собственную цену. И если ты оплатишь ее, то да будет так, как я сказала.