Делион. Огненная плясска.

Изменив свою внешность, Клепий незамедлительно отправился в Рыбный квартал, чтобы найти Ламоса – второго смотрителя маяка. Если верить словам Сентара, то именно Ламос был свидетелем того, как повесился Велисарий. Возможно, Ламос непосредственно сам принимал участие в повешении стража. В любом случае, второй смотритель, судя по рассказанному Сентаром, был замешан в этом деле. Еще одна остановка на пути Клепия, который хотел, как можно быстрее, добраться до горы. Однако, это место еще нужно было найти, и он был не первым, кто искал Шармат. Возможно, Велисария погубил именно интерес к этому месту, а значит он тоже искал вершину. Но зачем?

«Орден посылает на задание второго стража, только вот с какой целью? Возможно, Велисарий и есть тот предатель, о котором говорила ведьма, только вот кто и зачем его убил? Какую роль в этом играет смотритель маяка? Дело тут явно нечисто».

Рыбный квартал найти было совершенно несложно. От него несло рыбой за несколько стадий, с любой прилегающей улицы.

Квартал располагался чуть севернее центральной гавани Ноблоса, которую Клепий мог рассмотреть с высоты птичьего полета. Проходя мимо верфи, страж собственными глазами мог убедиться, чего стоит Ноблос – тут кипела работа по строительству различных кораблей – трирем, квинтирем, и торговых судов. Народа здесь было больше, чем в фикийских храмах на празднике богов и не удивительно, что враждующие коалиции хотели заполучить себе в союзники этот город. Ноблос не владел сухопутной армией, опираясь на свое золото, которое в свою очередь подогревало морсковосточных наемников, а вот на флоте служили горожане. Офицерский состав, в виде капитанов, адмиралов, боцманов и других, набирался в среде богачей. Точнее, купеческие дома, которые управляли городом в совете, создавали судна на свои собственные деньги.

Миновав самую большую гавань, которую когда-либо видел страж, он очутился чуть севернее, у залива, которые местные называли «Заливом грез». Залив грез омывал северо-западную часть города, где и находился Рыбный квартал. Рыбный квартал был по большей части промышленным отростком Ноблоса, но здешние рыбаки предпочитали проживать недалеко от залива, где водилась самая разная рыба – осетр, окунь, щука, треска, налим, креветки и другие морские обитатели. Немудрено, что они проживали рядом с местом крупной ловли рыбы. Все эти обстоятельства и создавали внешний вид этого квартала – дома были практически нагромождены друг на друга, узкие улочки проходили через каменные здания, стены которых пропахли мочой и отходами после чистки рыбы. Казалось, вонища здесь стояла намного хуже, чем та, что была на Зловонных болотах. Клепий петлял среди узких улочек, которые практически не видывали людей, стараясь держаться подальше от главных улиц. В скором времени, проходя мимо домов, где были развешаны плетенные сети с уловом, бочки, набитые требухой, коптильни, где готовили рыбу, страж вышел к центральному базару и поинтересовался у одного из торгашей, где можно было найти Ламоса.

– Ах тот, дурачок старый, то на маяке потопил «Небесный Цветок? Живет у самой пристани, где проходит Карпья улица, ну знаешь. Карпы там водятся у берега. Посему и назвали ее Карпьей. Да живет еще там Гер, кличка у него Карп. Может проплыть под водой больше двадцати минут. Поговаривают, что потонул он в детстве в заливе, да нашли его через час в водах Залива грез целёхоньким и невредимым.

Страж пропустил мимо ушей все то, что сказал торгаш после слов о потоплении корабля и поинтересовался об этом у нищего купца.

– Дак, все ж знают об этом, хотя сам Ламос клянется всеми богами, что ложь вся эта от языков грязных, - отвечал торгаш.

Купец был явно не из богатых. Конкуренция в здешних местах высока, а судя по тому, что на его улов часто усаживались целые рои мух, покупали у него рыбу только самые скупые и бедные.

– Ну-ка расскажи, - поинтересовался Клепий насчет Ламоса, прежде, чем наведаться к нему в гости.

«Интересно, а он уже осведомлен о том, что случилось на маяке? Боги помилуют, если нет, иначе он может скрыться из виду, а может и из города. Сразу же поймет, что ищут именно его».

– Да по безумию своему, потопил он один из кораблей, - пожал плечами беззубый торгаш с проплешиной на голове.
– Хотя это только слухи. Ламос то наш, из старого торгового рода, да вот обанкротился папаша его. Заделал сынка, а сам изменял женушке своей. Спускал все состояние на любовниц. А Ламоса прежде этого сосватали за достойную девицу из купеческого рода Алгегосов. Мари, кажись звали ее. Сосватали, свадьбу то сыграли, а когда папаша умер, оставив за сыном долгов на несколько тысяч дукатов, то сынок за голову и схватился. Неизвестно как, но Ламос то выплатил эти долги, может кто подсобил, боги ведают. Но Алгегосы род горячий, клянусь своим стручком, Мари была невиданной красавицей. Видал я ее пару раз, бросил бы ради пары минут и женушку свою и улов весь свой, ради дамы этой. Таки вот, Мари развелась с Ламосом и вышла за богача Амфетра, что держит Ноблос. И по сей день жизнь их могла бы складываться по проторённому пути, но нашли богача того мертвым в поместье его. Случилось несчастье одно, что маяк потух в день праздничных календул и на маяке в тот день был тот самый Ламос. Корабль «Морская Длань», где на борту была Мари, наткнулся на здешние опасные рифы и затонул, да никого там не спаслось, кроме попугая капитана. Поговаривают, что специально смотритель маяк потушил. И опять боги мимо пронесли чашу наказания, а Ламос остался безнаказанным, несмотря на гневные тирады Амфетра. Но золото и влияния не помогли богачу, нашли мертвым его у своем собственном доме. Кто стоит за этим хреном с маяка, кто же знает?

Вот такую историю рассказал купец. Клепий не знал, доверять ли этим россказням базарным или нет. Но факт оставался фактом, о Ламосе ходили самые разные слухи, а значит, некоторые из них точно были не безосновательными.

Наконец-то страж добрел до набережной, где вовсю кипела жизнь купцов и рыбаков. Здесь было полным-полно рыбачьих сетей, удилищ, небольших весельных лодок, корзин с наловленной рыбой, столов, где сразу же счищали чешую со свежего улова, слышался говор не только с Морского Востока, гномов здесь было так же, как и имперцев, что немало удивило путника.

В конце концов, страж отыскал дом Ламоса, по тому, как описал его торгаш. На обычную халупу это мало походило, скорее дорогой и богатый дом с подворьем, все же с виду он казался ветхим – не залатанная крыша, хотя здесь дожди практически отсутствуют, это не помешало бы проживать в этом большом здании. Ограда уже изрядно покосилась и проржавела, старая железная дверь, на вершине которой виднелось око в пламени, была приоткрыта. Сад казался запустелым, повсюду росли сорняки. Клепий, без запинки угадав в этом здании жилище второго смотрителя маяка, отправился внутрь. Никто на него даже не обратил внимания, он мало чем отличался от здешних жителей, разве только кожа была более бледной.

Толкнув приоткрытую дверь, Клепию в нос ударил жуткий трупный запах – воняло разлагающимся телом, стоял железный привкус крови. В доме было темно, но неестественное зрение Клепия позволило ему разглядеть то, что творилось в помещении. Осторожно ступая по каменному полу, стараясь не наступить на разбросанные тут и там предметы – папирусы, разбитые чаши, скульптуру богини Фахтаче, Клепий пробрался вглубь и нашел там труп Ламоса. В доме был жуткий бардак, будто кто-то пытался найти свою украденную вещь. Стол из кипарисового дерева смотрителя был исцарапан чем-то тонким, но довольно острым. Рукописи и папирусы валялись на полу, листы были раскиданы по дому сквозняком, который судя по устоявшейся вони, был здесь таким же чужаком, как и сам страж. Клепий не стал осматривать весь дом, для начала он хотел изучить мертвеца.

Услышав какое-то копошение в углу, Клепий моментально схватился за рукоять меча, крепко сжав ее своей пятерней. Страж левой рукой закрыл свое лицо от жуткой вони, источник которой распластался в углу, когда глаза привыкли к темноте, он увидел мертвого смотрителя маяка. По всему телу виднелись какие-то серые отростки, и с мертвеца взирали пять пар светящихся в темноте глаз.

«Крысы, добрались до него быстрее, чем я», - подумал Клепий.
– Но убийца все же опередил и меня, и крыс».

Огромные крысы пожирали мертвую плоть Ламоса. Бедный смотритель распластался у алтаря богини Фахтаче – где стояла статуэтка богини с одной обнаженной грудью. На стене был нарисован, как понял Клепий, молельный символ Фахтаче – едва приоткрытый глаз, в горящем пламени, на своеобразном домашнем алтаре лежал отросток того самого знаменитого неопалимого растения Мохира. Цветок Мохира больше походил на еловую ветвь с небольшими бутончиками, и возлежал прямо у ног миниатюрной богини. Видимо убийца застал его прямо во время молебна, однако видимых следов орудия на теле смотрителя не было видно.