Делла-Уэлла (Странствие королевы)

Он протер глаза, чтобы не уснуть под собственные воспоминания. Их живой экипаж чуть покачивался, как на рессорах; в забитой шерстью полости пахло медом и травами - видно, шаман держал ее в чистоте. Интересно, есть у него свой дом, или он прямо здесь и ночует? Ких покрепче намотал на левую руку гибкую волосину - если неосторожно высунуться, то ведь сдует, скорость бешеная, и время от времени поворачивал голову то налево, то направо, опасаясь пропустить обещанную башню. Вперед, между паучьих глаз, он глядеть не решался - встречный ветер сек по глазам, застилая их слезами.

Синюю Каланчу он все-таки чуть не пропустил. Это было невзрачное строение без окоп и дверей, торчащее на болоте, как фиалка. Ких потянул старца за ногу:

– Приехали, уважаемый. Нам сходить?

Шаман выпростал нечесаную голову из полости, равнодушно проследил за убегающей назад башенкой и, позевывая, велел:

– Ну, теперь дым карауль.

– А нам разве не сюда?

– Сказал! Это - трупарня, чтобы мертвяков даром в город не тащить. Последний обоз пойдет - сожгут. Сибилло однажды само тут чуть не сгорело... С тех пор завязало.

Он принялся сладострастно чесать себя под левой грудью, потом под правой. Совершив таким образом утренний туалет, он вздохнул и сказал:

– Проголодалось. Зря гуку лапчатого выкинули.

– Вон же дым! Ты ж уважаемый, тебя в городе накормят.

– Это как пить дать. Но не сразу.

Город вставал из болотного марева неохотно Ощетинившийся бесчисленными башенками, как и Орешник, он походил издалека на распяленную ежовую шкурку. Сигнальный дым не торчал вздернутым кошачьим хвостом, а сразу же расплывался, смешиваясь с набухшими влагой облаками. Солнце проглядывало сквозь них едва заметным бледным пятнышком, наводя невыразимую тоску.

– Нам прямо в тюрьму?
– спросил Ких.

– В тюрьму не бывает прямо, - возразил шаман и взялся за привязанные к поясу вожжи.

Повинуясь его движениям, паук замедлил ход и свернул с дороги, огибая окраины Ракушечника слева.

– Послушай, достопочтенный, - Ких решил задать вопрос, мучивший его всю дорогу.
– Вот мы едем освобождать этого... как его? А может, его за дело посадили?

– Имени он лишен. А сидит в темнице не за дело. Когда наш Полуденный Князь еще малышом был, они его похитили.

– Древние боги! Это у вас что, виной не считается?

– Не тебе судить, вьюнош. Может, ни дороги, ни городов на ней уже не было бы, если б они этого не сделали. О, темница. Сейчас въедем.

Ких покрутил головой, но ожидаемых крепостных стен с зарешеченными окнами не обнаружил. Вместо этого они очутились перед просторным навесом, опирающимся на многочисленные и, как тут повелось, беспорядочно разбросанные там и сям каменные столбы. Ближе к углам располагались четыре больших колодца с воротами и дремавшими в упряжи единорогами. В самой середине на кошме вповалку валялось человек двадцать; судя по тому, что к ближайшей колонне были прислонены здоровенные копья, это были стражи. Один дремал, по-птичьи сидя на краешке колодезного сруба.

– А теперь исчезни, - строго велел сибилло, доставая из мешочка свой бутафорский нос, который делал его сразу на порядок внушительнее.
– Двигай, куда и сибилло, не мешкай, но и под ноги никому не угоразди. Соображай.

Ких шумно вздохнул, словно собирался прыгнуть в воду, и выдернул пробку из сосудика со снежинками. Белый буранчик закрутился вокруг него, мягко отпихнул шамана, который недовольно поморщился и потер обожженный холодом локоть. Шурушетр между тем подогнул лапы и, на брюхе въехав под навес, замер.

– Кто посмел?!..
– страж с традиционным для всех миров воплем ринулся к ним, но вовремя продрал глаза и рухнул на колени:

– Сибилло, делло-уэлло!

С кошмы вскакивали, расхватывая копья, по навстречу шаману уже трусил дородный смотритель, кутаясь в ночной балахон. Он поймал гостя за локоть, подвел к кошме и шуганул оттуда еще не проснувшихся.

Но шаман рассиживаться не пожелал.

– У тебя ли безымянный лиходей, коего содержит рыцарь Травяного Плаща Лропогирэхихауд-по-Рахихорд-над-Хумусгигрейтос?

Смотритель замялся - узник был зело выгоден.

– Ответствуй сибилле, как самому Полуденному Князю!

– Кормим, кормим, себе так не варим, как им, - в этом темнилище только стоялые караванники, вот в этом, не изволите ли убедиться сразу после дыма...

Как же, себе так не варят. Объедками со своего стола кормят, и то хорошо. А что касается убеждения, то тут уж бывалый смотритель и не сомневается - ни до угашения Невозможного Огня, ни после празднолюбивый колдун ни в какое темнилище не сунется. Порасспрашивает, и вся недолга. Потом будет хвастать, что облазал тут все вдоль и поперек.

Но на сей раз попечитель тихрианских лиходеев ошибся.

– Сибилло явило себя посреди дыма, чтобы накласть заклятие, в прах обращающее! Веди.

У смотрителя от грудины вниз по животу прошла волна.

– Не вели казнить, великомудрый...

– Сказано - веди! Сибилло оберегает кровь и кость княжескую.

Оно, конечно, сибилле и полагается безусыпно о Полуденном Князе печься, по смотрителю была ближе собственная шкура.

– До угашения Невозможного Огня не смею, о повелитель незримых сил! За такое вон туда полагается!
– Смотритель одними бровями указал на самый дальний из колодцев. Он-то прекрасно понимал, что хоть сибилло, хоть сами анделисы тут с три короба наговорят, а донесут-то на него. И - туда...

– Заморожу, ослушник!
– проревел диким голосом Ких и двинулся на смотрителя таким образом, чтобы край защитного поля, делавшего его невидимым, мазнул того по руке.

Смотритель тонюсенько взвыл и рухнул на землю:

– Заморозь, сожги - не могу!!!

Сибилло сунул руку под свой полосатый плащ и принялся чесаться. Несмотря на неожиданную помощь весьма находчивого пришельца, что-то не срабатывало. А если дождаться конца запретного времени, то дошлый смотритель еще пошлет за солнцезаконниками на предмет проверки его полномочий.

– Запущу в темнилище духа невидимого - он тебе всех твоих знатных узников переморозит!
– не вполне уверенно пообещал сибилло, уже прикидывая, как сподручнее напустить на стражей хмарь-туман, чтобы втихаря задействовать допотопный механизм, с помощью которого громадная бадья спускалась в колодец.

Но помощь пришла с совершенно неожиданной стороны.

– О, старейший из древних, - возопил младший страж, - я едва заступил на караул, а Невозможный Огонь уже угашен!

Шаман едва удержался от того, чтобы не выскочить наружу для проверки этого сенсационного сообщения. По его прикидкам, время этому наступить никак не могло.