Делла-Уэлла

— Делов-то! — вмешалась, как всегда, Таира. — Попроси наших мальчиков, и они твоего папу в два счета откуда хочешь вытащат. Не проблема.

— Рыцарь, — торжественно проговорила мона Сэниа. — Если ты поможешь мне найти сына…

— Ой, только не надо торговать добром за добро! — бесцеремонно оборвала ее девушка. — Помоги, и все.

Рыцарь впервые посмотрел на нее с уважением.

— Моя младшая сестра права, — сделав над собой усилие, проговорила мона Сэниа. — Я даю тебе королевское слово, что приложу все усилия к тому, чтобы твой отец уже к утру был свободен — и ты, соответственно, тоже.

Глаза рыцаря под стрельчатыми густыми ресницами, ложащимися такой иссиня-черной тенью на серые щеки, что это невольно воскрешало в памяти что-то траурное, вроде кипарисовых ветвей на пепелище, — эти глаза как-то странно вспыхнули и погасли.

— Благодарю тебя, царственная гостья, по мой отец стар, и он не проживет и половины этого срока.

Мона Сэниа и Таира недоуменно переглянулись.

— Знаешь что, — предположила девушка, — наверное, он тебя не так понял. Я уже давно заметила, что у них тут «утро» и «весна» обозначаются одним словом.

— Летим! — приказала принцесса, не тратя больше ни секунды на объяснения. — В любом случае после Анделисовой Пустыни — твой отец.

Тихриане с некоторой опаской забрались в «девятиглавый дом», и, пока они осматривались, корабль уже завис над дорогой.

— Куда теперь? — спросила мона Сэниа, глядя сквозь прозрачный пол.

— Ищи черное кольцо негорючих сосен, за ним будет красная полоса пятилистника медового, внутри — водяное кольцо; только всего этого ты из-за сосен не разглядишь. — Сибилло и не предполагал, что они находятся на значительной высоте, откуда все это была видно как на ладони.

— Вон, южнее, — негромко подсказав Скюз. — Садимся с внешней стороны?

— Естественно.

Приземления тихриане тоже не ощутили, и, когда круглая дыра люка разверзлась перед ними, они едва не потеряли дар речи, увидав перед собой стену кольчатых стволов и где-то за ними — непроходимо частый краснолистный кустарник.

Спрыгнув на утоптанную почву, они увидели город вдалеке, окутанный преддождевым туманом.

— Ну, дела… — сибилло прямо-таки обвис, став ниже ростом. — Вы и анделисов не опасаетесь?

— Встретимся — увидим, — коротко бросила принцесса. — Кстати, как они выглядят?

Шаман замялся — то ли стыдился своею незнания, то ли, как уже за ним замечалось, придерживал информацию.

— Те, которых они излечивают и обратно в мир выпускают, говорят, что у них два рукава, — неуверенно проговорил Лронг. — Накрывают красным возвращают силы молодые, самые счастливые минуты, всю сладость жизни в одном глотке воздуха… А уж не поможет — укрывают черным рукавом, и страдалец из мук и сожаления уходит в полуночный край. Кроме этого, никто ничего ни разу и не вспомнил. Ни разу. За все времена.

— Так. Два рукава, — подытожила принцесса. — А Чернавка?

— Ну, эту на рынке встречали. В черном с красной оторочкой, маска на лице углем чернена. У здешней вроде горбик.

— Нет у нее горба, — возразил рыцарь, — это ее печаль пригибает. Жизнь была сладкая, ни трудов особых, ни дорог, сиди в своей Пустыни да орешки щелкай, благо на базаре все даром дают и ни о чем не спрашивают.

— Даже об анделисах? Она ведь их должна видеть по должности.

— Вот потому-то Вечной Чернавке нельзя задавать ни одного вопроса. Даже если она помирать станет. Закон. И войти к ней нельзя.

— Ну, мы пришли сюда именно за этим, — сухо возразила мона Сэниа. — Флейж — налево, Скюз — направо, обойти сад кругом. Может быть. Чернавка гуляет…

— И я! — подскочила Таира, уже успевшая натянуть штаны и сапоги. — Ноги затекают, ну честное слово…

— Ступай со Скюзом. Но бесшумно.

Они двинулись в обход сада, если только так можно было назвать кольцо пирамидальных сосен с кольчатыми бамбуковыми стволами. Они росли так часто, что между ними не пролез бы и вездесущий гуки-куки.

— Тропинка, — прошептала Таира. — А вот и воротца. Заглянем?

— У меня приказ… — юноша смотрел на нее влюбленными глазами, как, впрочем, почти все дружинники, но пока еще слово командора было сильнее каприза огненнокудрой чаровницы.

— Клянусь всеми побрякушками Джаспера, — девушка для большей убедительности схватилась за амулет с серебряными пылинками, — ты просто трусишь!

— Таира! — он перехватил ее руку — и в этот миг флакон отделился от резной втулочки, которая осталась на шнурке.

Серебристая пыль вылетела, стремительно увеличиваясь в объеме, снежным вихрем закрутилась вокруг девушки, превращаясь в маленький искрящийся смерч, и так же бесшумно растворилась, исчезая.

Но и девушки, стоявшей на тропинке, тоже не было.

— Комарье, что ли, в глазах мельтешит?

Ее голос прозвучал совсем рядом, может быть, слегка скрадываемый едва уловимым шелестом.

— Я не вижу тебя… — ошеломленно прошептал Скюз.

— Да ты что? Протяни руку — вот же я!

— Ты невидима!

— Я же сама себя вижу. Это, наверное, у тебя что-то с глазами, от переутомления. Дай-ка руку.

Он неуверенно протянул руку и наткнулся на холодную, покалывающую щетинку.

— Странно, — уже совсем другим голосом проговорила девушка, — между нами точно стенка, и ледяные иголочки колются…

Из-за деревьев показался запыхавшийся Флейж.

— А где наш рыжий чертенок? — спросил он, приближаясь и останавливаясь по другую сторону тропинки. Скюз только пожал плечами и продолжал оторопело глядеть на полуоткрытые воротца.

— Руки по швам, джентльмены, и не двигаться до моего возвращения, раздался оттуда такой знакомый голос. — Шевельнетесь — худо будет. Я теперь тоже сибилло!

Камешек на тропинке подпрыгнул и откатился в сторону. Шагов слышно не было.

Некоторое время они молчали, застыв по обе стороны от входа, как статуи Гога и Магога.

— Надо сообщить принцессе, — прошептал наконец Флейж. — Это что-то новенькое…

— Подождем, — еще тише отозвался Скюз. — Если она действительно невидимка, то лучшего для разведки не придумаешь.