Дело №306

–  Сделайте одолжение, Михаил Дмитриевич.

Капитан медлил, постукивая пальцами по столу. Боясь расстроить тренера, он мягко спросил:

–  Вы могли бы опознать одежду вашей жены?

–  Да. А что?

Мозарин встал, подошел к шкафу, достал коричневую юбку Ольги Комаровой и положил ее на стол.

–  Можете удостоверить, что это ее вещь?

Тренер посмотрел на юбку, пощупал материю и пожал плечами.

–  Я помню, что полтора года назад жена шила себе костюм из такого материала. Но это материал очень ходовой. Фасон тоже обычный. Право, не знаю, как и ответить на ваш вопрос. Точно подтвердить, что эта юбка моей жены, не могу.
– Он легким движением положил ее на место.

– А где вы ее взяли?

«Играет неплохо», - подумал капитан и вслух сказал:

–  На территории Покровского-Стрешнева.

–  И больше там никаких вещей не нашли?

–  А разве там должны быть и другие вещи?
– быстро спросил Мозарин и поглядел в глаза Комарову.

–  Не понимаю вашего вопроса, Михаил Дмитриевич, - учтиво ответил Комаров, смотря в глаза капитану.
– Может быть, другие вещи я мог бы опознать точнее.

–  Я хотел сказать, - пояснил офицер, - разве в Покровском-Стрешневе часто разбрасывают вещи?

–  Ну откуда мне знать, Михаил Дмитриевич!
– проговорил тренер, успокаиваясь.
– Я ведь по горло занят спортом, гимнастикой…

–  Погодите, - остановил его Мозарин, как будто что-то припоминая, - там нашли еще один предмет.

Капитан снова подошел к шкафу, вынул батистовый платочек и, не сводя глаз с Комарова, положил его на стол. Тренер взял платочек в руки, посмотрел на метку. Лицо его было спокойно.

–  Это платок моей жены, - сказал он.

–  Где она его носила, Петр Иванович?

–  По большей части в нагрудном кармашке жакетки. Вот так, Михаил Дмитриевич!
– И тренер сунул платочек в кармашек своей спортивной куртки.

–  А зачем вы положили этот платочек в карман юбки?
– спросил капитан тем же тоном.

–  Я?!
– воскликнул Комаров, настораживаясь.
– Положил?

–  А кто же, по-вашему?
– строго спросил офицер и чуточку подался вперед.
– Кто?

–  Оля положила. Она шла к тетке в поселок. Был мороз. Она надела беличью шубу и не жакет, а вязаную кофточку. Уходя, взяла этот платок из кармана жакетки. Положила в карман юбки. Так я полагаю…

–  Но этот платочек пропал из вашего шкафа как раз после исчезновения вашей жены.

–  Чепуха!

–  Нет, не чепуха. Комаров!
– проговорил Мозарин.
– Не чепуха!
– Он снова быстро подошел к шкафу, вынул оттуда шлем и спортивные шаровары Комарова.
– Ведь вы не станете отрицать, что это ваши вещи?

–  Нет, не стану, - ответил тренер.
– Я носил их полтора года назад. А с тех пор ношу костюм, который вы видите на мне.

–  В этом костюме, а не в том, какой надет на вас, вы отправились в клуб имени Калинина?

–  Нет!
– почти закричал Комаров.

–  Вы просили Анну Ильиничну этот костюм выстирать?

–  Нет!
– уже закричал тренер и тут же поправился: - Да. Просил. Он слежался в шкафу. Я хотел его подарить школьным ребятам.

–  Неправду говорите!
– резко сказал капитан, чувствуя, что преступник вот-вот сдастся.
– Вы просили его выстирать потому, что на нем была кровь.

–  Кровь?
– переспросил Комаров и, как бы защищаясь, поднял руки.
– Это моя кровь! Я в нем четыре года ездил на лыжах, на коньках. Не раз падал и разбивался.

Мозарин выхватил из ящика стола анализ пятен на спортивном костюме и шлеме Комарова, положил его перед тренером.

–  Разбивались вы, а на костюме кровь вашей жены!

–  Кровь Оли?
– Комаров, потеряв самообладание, театрально схватился за голову.
– Товарищ Мозарин! А не мог ли кто-нибудь, когда я ушел с женой, воспользоваться моим костюмом? Мы не запирали шкафа, а комнату всегда оставляли открытой.

–  Комаров, вы плохо играете!
– решительно произнес Мозарин, поднял трубку с рычага и, набрав номер комендатуры, вызвал к себе дежурного. Потом достал из папки ордер на задержание тренера и положил его на стол.

–  Это возмутительно!
– закричал Комаров, прочитав ордер.
– Я не мог этого сделать! Я был в РОНО, в клубе, на лыжной…

–  Где и сколько времени вы были, все точно проверено!
– перебил его капитан.
– Вы могли успеть это сделать.

–  Нет!
– снова закричал тренер.
– Нет!..
– ударил он себя кулаком в грудь.

–  Уведите задержанного!
– приказал Мозарин возникшему в дверях дежурному.

…Только одна фраза Комарова осталась в памяти капитана: кто-то мог надеть его спортивный костюм, лежавший в шкафу. Без сомнения, тренер намекал на Румянцева. Но мог ли художник переодеться и догнать Ольгу Комарову? Правда, она заходила к своей подруге Кате Новиковой, но Катя и соседка Полина Ивановна видели Ольгу не с художником, а с человеком в коричневой шубе…

Докладывая Градову о заключении под стражу Комарова, Мозарин не стал подробно останавливаться на этом заявлении тренера, а решил предварительно все продумать сам. Зная, что предыдущую ночь капитан провел на службе, Градов предложил ему после допроса поехать домой и отдохнуть.

…Поздней ночью Румянцев позвонил полковнику Градову из телефонной будки бюро пропусков и попросил принять его по неотложному вопросу. Полковник предложил художнику прийти утром к Мозарину, но Румянцев настаивал на своем. Градов приказал выдать ему пропуск. Через несколько минут художник вошел в кабинет. Он тяжело дышал, глаза его бегали из стороны в сторону.

–  Я совсем измучился, товарищ полковник!
– сдавленным голосом проговорил он.
– Я больше не могу! Я должен сознаться…

10

Румянцев положил шапку на стол, сунул в нее свой пропуск и тяжело опустился в кресло. Теперь при свете настольной лампы полковник заметил, что лицо Румянцева залито нездоровой бледностью. Темно-синяя жилка как бы вздыхала под кожей на его виске.

По тому, как художник говорил, - словно книгу читал, без лишних слов, - Градов понял: Румянцев долго носил в себе что-то и не может больше молчать. Не было оснований сомневаться в том, что он говорил правду, одну правду.

… Случилось это за день до отъезда Комарова в командировку, рассказывал он. Художник приготовил очередной рисунок для газеты, пошел на станцию, но по дороге вспомнил, что забыл выключить электрическую плитку. Он повернул обратно. Открыв дверь и войдя в коридор, он услыхал громкие голоса. Ольга говорила Комарову: «Или сам пойди и расскажи все о Семене Семеновиче, или я пойду и заявлю, что он - темная личность!» Комаров закричал: «Ты хочешь погубить меня!» До слуха художника донесся шум сдвигаемой мебели, потом крик Ольги. Румянцев рванул ручку двери и вбежал в комнату. Заламывая руки молодой женщине, разъяренный Комаров кричал, что убьет ее, если она посмеет хоть слово сказать о Семене Семеновиче. Едва тренер увидел Румянцева, как бросился на него и схватил за горло. «Подслушиваешь?
– орал он.
– Хочешь засадить меня, а себе взять Олю?!» У художника помутилось в глазах - он захрипел, но Ольга, собрав все силы, стала звать на помощь. Тогда тренер отпустил Румянцева.