Дело № 36.4. Хрупкие кости

Одну папку он нашел сразу, будто точно знал, где она лежит. Вторую ему пришлось поискать: стеллажи были пронумерованы по годам, и он начал с того, где лежали материалы дела трехгодичной давности. Там он ничего не нашел и перешел к следующему, на год позже. Хорошо, что он примерно представлял время года, поэтому поиски второй папки тоже увенчались успехом.

А вот с третьей не срослось: до самой темноты он рылся в архиве, но так и не смог обнаружить того, что его интересовало. Когда смотритель архива очень вежливо спросил, не сможет ли детектив Роквелл прийти завтра, Джек только покачал головой, разочарованно вздохнул и вручил смотрителю два бланка на изъятие.

Смотритель въедливо посмотрел на подпись Лайта и поинтересовался:

— Что там происходит, в вашем центральном участке? Сначала ваш капитан роется в архиве, а потом уносит старое дело с таким видом, будто сейчас упадет в обморок, потом и вовсе уходит в отпуск… Теперь ты в старье копаешься…

— Капитан был здесь? — жадно переспросил Джек. — Когда?

— Вчера, что ли? Или позавчера? — смотритель нахмурил брови. — А что? Это важно?

— Нет. Все у нас в порядке. Просто дело одно расследуем… А заодно и вспоминаем… прошлое. Ладно, я пошел.

Сжимая в руках две пухлые папки, Джек покинул здание архива, а потом и Верхний Город пешком. Весь его вид говорил о том, что он о чем-то крепко задумался.

Уже оказавшись в Спирали он внезапно остановился, будто пораженный какой-то догадкой и тихо, но четко произнес:

— Ника. Она точно знает.

А потом усмехнулся, будто бы облегченно, и вызвал экипаж, снова отправившись в Обитель.

Капитан

Противный комок в горле никак не хотел исчезать, а просьба Рэй звенела в ушах, не давая покоя. Поэтому о том, чтобы остаться в Глуби на ночь, растворившись в объятиях очередной шлюхи не было и речи. Наоборот: каждый встреченный им в сумрачных коридорах мужчина казался Тварью. Ткачом, сфинксом, дудочником, светляком, скарабеем, а каждая женщина виделась танцующей или ткачихой…

Торопливо выбравшись "на небеса" Капитан, погруженный в свои мысли, отправился домой, толком не замечая ничего перед собой.

Немного потеплело, и снег начал таять, превращаясь в грязное месиво, а с небес… настоящих небес, сыпалась противная морось, превращая Рурк в душный капкан.

Жутко хотелось воздуха. Вдохнуть полной грудью, растворяя комок внутри, очистить душу от того, что он узнал, от того, что пережил на войне… от самого себя, наконец!

Когда он поднялся на крыльцо, стало чуть легче. Может, это от того, что за дверью его ждала Кира?

Зайдя в полутемный коридор, он снял плащ и, стараясь ступать тихо, пошел вверх по лестнице, чувствуя себя гостем в собственном доме. Но остаться незаметным не получилось. Когда он проходил мимо гостевой спальни, где расположилась Кира, на него налетела Ника.

— Вы вернулись! — воскликнула она, сияя в полутьме коридора словно начищенный медяк.

Капитан растерялся. Он не ожидал, что его встретят с таким восторгом. Что произошло?

— А к нам Мэри пришла! — странно вертя головой, продолжила Ника. — Скажите, а можно Кира сделает так же и мне?

— Что сделает? — окончательно потерял мысль он.

— Ну… — птичка замялась. — Красиво…

Восторг сползал с ее личика, сменяясь укоризной и разочарованием, и Капитан подумал, что окончательно перестает что-либо понимать. А потом он заметил, что утром Кира все-таки уложила волосы Ники короной. И в качестве ленты они использовали… его траурный шейный платок.

Первым чувством было раздражение — он не разрешал копаться в своих вещах. Вторым — страх: а вдруг кто-то видел папку, содержимое которой он пока не решился изучить?

Третьим — понимание, почему девчонка сначала вертелась, как ненормальная, а теперь смотрит на него, как на бессердечного сухаря.

— Что у тебя с щекой? — раздался от двери голос Киры, и взглянув на нее, он понял, что пропал.

Очевидно, ей самой не нравилось разгуливать по его дому в ночной сорочке, поэтому она вытребовала у портного готовое платье. Не такое откровенное, как она носила обычно, но зато тесноватое ей в груди и слегка длиннее, чем нужно. Впрочем, второе он заметил далеко не сразу.

Изо всех сил стараясь смотреть ей только в глаза, он хрипло произнес.

— Я был в Глуби.

— Я заметила.

Ника ахнула, только сейчас заметив ссадину у него на скуле.

— Ой… — расстроилась она. — Вам очень больно?

— Нет.

Честно говоря, он и забыл уже про эту боль. На фоне того, что он узнал, она стала незначительной.

— Здравствуй, Капитан, — за спиной Киры появилась Мэри. — Прости, что явилась без разрешения.

— Да я не против… Может… кхм, переместимся в гостиную? — предложил он, разглядывая рисующую. Кира хорошо поработала над ней, сделав из невыразительной слепой художницы настоящую леди. Откуда они взяли цветы, что были вплетены в волосы Мэри, Капитан старался не думать. С Ники станется ограбить цветочные горшки приюта… если уж она не постеснялась украсть у него галстук.

— Я уже ухожу, — засуетилась Мэри. — Мне просто нужно было… поговорить с Кирой.

Во входную дверь очень настойчиво постучали, и Капитан с тоской подумал, что раньше, когда он внушал ужас Нике, в команде не было кошки, а Томас и Мэри опасались его гнева, этот дом был намного спокойней.

Когда он успел превратиться в проходной двор?

— Сам открою, — он остановил уже кинувшуюся вниз Нику. — В гостиную идите.

На пороге обнаружился Джек, и Капитан заподозрил, что вчера назначил сбор Теней, а сам об этом забыл.

— Что случилось? — разглядев на лице сфинкса тревогу, спросил он.

Джек поджал губы.

— Мэри исчезла… Мы договорились, что я сегодня приду к ней и… — он замер, глядя куда-то позади Капитана, — … мы погуляем.

Капитан обернулся. За его спиной обнаружилась рисующая. Вид у нее был виноватый.

— Прости, я… забыла, — тихо произнесла она, и Капитану показалось, что она не врет. А вот о причине такой забывчивости явно недоговаривает.

— Что ты здесь делаешь? — Джек нахмурился, облегчение в его взгляде превратилось в возмущение, а Капитан почувствовал себя лишним.

Оставалось надеяться, что хотя бы Марла и Томас все-таки разберутся где-нибудь в другом месте.

— Проходи, раз пришел, — буркнул Капитан и протиснулся мимо Мэри, надеясь все-таки переодеться в домашнюю одежду взамен костюма, насквозь пропахшего Глубью, кровью и потом.

Но перед лестницей его встречали.

— Я же попросил всех собраться в гостиной, — устало сказал он, когда Кира преградила ему дорогу.

— Твою рану нужно обработать, — непререкаемым тоном сказала она, слегка прищурившись.