Дело бродяжки-девственницы

– Она унаследовала их от матери. Та много лет проработала в универмаге.

– Продолжайте, пожалуйста.

– Во вторник Феррел должен был отправиться в отпуск. Но он никуда не поехал, отправился в этот дом, чтобы обустроить его для будущих встреч. Он сказал мне, чтобы я к девяти часам была там вместе с Томом. Я не сказала Тому, в чем, собственно, дело. Мы выехали с ним вдвоем на его машине. Немного не доезжая поворота от шоссе к дому, мы разминулись с машиной Феррела. Я не знала, кто был в ней.

– И что же дальше?

– Когда мы подъехали к дому, я оставила Тома в машине, а сама пошла к Феррелу. Так мы условились. Том ничего не знал об этом; он вообще, как я уже сказала, не знал, зачем мы едем. Я должна была уговорить Тома встать на сторону Феррела… Тот оттеснит Эддисона, а Том, Мерна и я получим высокие должности и большие прибавки к своим окладам. Мне к тому же вернут бумагу, в которой я признаюсь в растрате, и покроют недостачу.

– И что же случилось, когда вы вошли в дом?

– Феррел был необыкновенно взволнован. Он сказал мне, что по дороге подобрал одну молоденькую блондинку, которую зовут Вероника Дэйл. Что она сбежала от невыносимо скучной жизни крохотного городка, где ее мать содержит ресторан. Он проникся жалостью к ней и сказал, что если она согласится подождать на улице, пока он закончит в доме свои дела, то он довезет ее до города и найдет ей место, где остановиться.

– Он и в самом деле собирался это сделать?

– Не знаю. Может быть, он хотел уговорить ее остаться на ночь в этом своем доме. Феррел в этом отношении такой… Я знаю, как он пытался обхаживать Мерну.

– Продолжайте. Что же случилось дальше?

– Он сказал мне, что неожиданно в дом нагрянула жена, что она, к сожалению, заметила Веронику, что он велел Веронике скрыться через заднюю дверь, но жена все равно заметила ее и решила, что этот дом – мужнино любовное гнездышко, и что она собирается теперь добиваться развода, что повлечет за собой ужасный публичный скандал. Он не решился сказать миссис Феррел об истинной цели покупки дома, полагая, что она все равно не поверит ему. Затем он заявил мне, что единственный выход – это немедленно отправиться назад в город, где я должна увидеться с его женой и подтвердить, что дом приобретен исключительно в деловых целях. Ну и, конечно, следовало уговорить ее не выдавать никому этой тайны. Он сказал, что это единственный возможный выход. Он велел мне вернуться к Тому, отослать его домой, и, как только Том уедет, мы вдвоем направимся в город.

– И что же вы сделали?

– Я спустилась к Тому и, не вдаваясь в подробности, сказала ему, чтобы он направлялся домой. После этого я вернулась. Мистер Феррел ушел наверх за той компрометирующей меня бумагой. Она была спрятана у него в чемодане, а чемодан находился наверху в спальне. Увидев в его руках эту бумагу, я решила попробовать кое-чего добиться. Я сказала, что если буду сотрудничать с ним, как он того хочет, то пусть он порвет эту бумагу и больше не касается вопроса о растрате, независимо от того, выгорит ли у него дело с пайщиками или нет. Тут он разозлился, мы наговорили друг другу кучу всяких неприятных слов; не могу понять, что тогда вдруг случилось со мной. Рядом с нами лежал его пистолет. Я схватила пистолет и навела на Феррела, требуя отдать бумагу. Я знаю, что совершила ужасную ошибку.

– Что же случилось?

– Он ударил меня. Пистолет выстрелил. Пуля пробила оконное стекло. Потом, схватив меня, он вывернул мне руку. Рука с пистолетом оказалась утопленной в рукаве. Я визжала от боли, но он продолжал выкручивать мне руку и случайно сам спустил курок. Пуля пробила пальто и попала ему в голову. Он упал и, наверное, тут же скончался. Я думаю, следов пороха на лице не осталось, потому что ствол находился в рукаве и пуля прошла через мое пальто.

Я была в панике и захотела сразу же избавиться от оружия и патронов. Я ничего не соображала, да и что я понимаю в таких вещах? Я открыла окно и выпустила все остальные пули в землю. Потом вынула гильзы из пистолета, высыпала их к себе в карман, а оружие бросила из окна как можно дальше. Потом закрыла окно и потушила керосиновую лампу.

Нужно было поскорее убираться из дома. Я хотела было сесть на попутную машину, но потом передумала, даже не знаю почему. К тому же я далеко не так привлекательна, как Вероника Дэйл. Главное, я не хотела оставлять улик.

– Что же вы сделали?

– Я знала, что мистер Феррел говорил всем, что направляется в отпуск на Северо-Запад. Я села в его машину и добралась на ней до Лас-Вегаса в Неваде. Оттуда я послала телеграмму, подписанную его именем, оставила машину и вернулась в город самолетом. Как ни в чем не бывало отправилась в универмаг. Было уже поздно, но никто на это не обратил внимания, я могу распоряжаться своим временем как хочу и не обязана работать «от» и «до».

В конце дня ко мне подошла Вероника Дэйл с запиской от Эддисона. Я сразу поняла, что это та самая девушка, которая была с мистером Феррелом; видимо, мистер Эддисон был где-то в тех краях и подобрал ее. Я задавала ей вопросы, якобы для того, чтобы выяснить ее пригодность для работы, она рассказала мне о себе и о том, как встретила мистера Эддисона. Вид у нее был самый невинный. Конечно, я дала ей работу. Но меня ужасно злило, как ловко эта маленькая сучка умеет лицемерить.

На следующий день я проходила мимо кабинета мистера Эддисона. Я услышала его разговор с Хенселом и поняла, что эта белокурая стерва задействована в целой системе шантажа, что они намерены выкачивать из мистера Эддисона деньги. Вы знаете, я всегда так восхищалась мистером Эддисоном. А тут вдруг получилось, что я должна предать его из-за такой отвратительной крысы, как Феррел. Может быть, поэтому я так и вела себя, а не только потому, что хотела уничтожить свое признание.

– Продолжайте.

– Я восторгаюсь мистером Эддисоном. Я уважаю его, я думаю, все служащие уважают и любят его. Я решила: если я как можно быстрее повстречаюсь с вами, выдам себя за мать Вероники и оплачу ваши услуги, то этим я дам мистеру Эддисону оружие против шантажа. После этого я намеревалась повидать его и все ему рассказать.

– Продолжайте, пожалуйста.

– Поэтому я и направилась к вам, выдав себя за мать Вероники, и оставила вам чек, чтобы вы могли представить его шантажисту. Мне казалось, что это может нарушить их планы, тем более если Вероника вдруг подумает, что ее мать и в самом деле в городе. Я считала, что вы догадаетесь и все равно увидите, что чек поддельный, но ни Вероника, ни этот шантажист не обнаружат этой подделки.

Мейсон кивнул.

– Я взяла вашу расписку и потом вдруг решила сказать Веронике, что мне все известно, что либо она оставит мистера Эддисона в покое, либо последствия для нее будут самые неприятные. Я так напугала ее, что она решила держаться подальше от мистера Эддисона. Потом мне пришло в голову, что когда найдут труп Феррела, то, скорее всего, решат, что это дело рук Вероники, и то, что мистер Эддисон подобрал ее, – лишь тому подтверждение. Но тут я подумала, что она все равно выкрутится благодаря своей невинной детской наружности. В крайнем случае скажет на суде, что Феррел напал на нее и она, защищаясь, выстрелила в него.

– И что же вы сделали, выйдя из моей конторы?

– Пошла к Веронике. В отеле ее еще не было. Понимаете, мистер Мейсон, я совсем не знала, что делать с этими шестью гильзами, которые остались у меня в кармане. Ума не могла приложить, а они просто жгли мне карман. Я буквально дрожала от страха. Ведь это же прямая улика. Тут мне пришла в голову хорошая мысль. Я пришла в отель, нашла комнату Вероники и попыталась открыть дверь. Дверь была заперта, но на этаже оказалась горничная, я сказала ей, что я мать Вероники, показала расписку с вашей подписью, и она, выслушав мой рассказ, увидав вашу подпись и получив доллар чаевых, открыла дверь и впустила меня в комнату. Гильзы я положила на самое дно сумки Вероники, я не думала, что она найдет их. Мне осталось лишь умыть руки и ждать, что будет. Я была уверена, что полиция все равно заинтересуется Вероникой, осмотрит ее вещи, найдет гильзы и Вероника сядет на скамью подсудимых.