Дело гангстера боится

– Да, да, – поддержал ее муж. – Она никуда не уходила, даже свои выходные дни проводила тут.

– Но в паспорте указан другой адрес – Литейный проспект, дом, квартира.

– Кажется, Валерия говорила, что была замужем, – принялась вспоминать Чижикова. – Я не очень внимательно ее слушала, собственно говоря, вообще не собиралась это делать. У меня своих дел хватает, чтобы еще слушать жалобы прислуги на неудавшуюся личную жизнь.

– Значит, муж у покойной все-таки имелся?

– Да. Имелся.

– Надо бы ему сообщить о случившемся. Или заботы о похоронах вы возьмете на себя?

– Мы? – поразилась и даже испугалась Елена Николаевна. – С какой стати?

– С какой стати? Г-хм… Ну, просто я подумал… Ладно, извините, если не то сказал.

Но Елена Николаевна смотрела на следователя с таким искренним возмущением, что бедняга совсем смешался и замолчал. Ни под каким соусом Елена Николаевна не собиралась участвовать в таком затратном деле, как похороны собственной прислуги.

И поэтому, едва следователь ушел, она взволнованно повернулась к своим домочадцам:

– Кому-то надо разыскать родных Валерии. Иначе может статься, что все расходы взвалят на нас! А это дело весьма затратное.

– Я не могу этим заняться, – тут же отказался Чижиков. – У нас сегодня отчетное собрание в клубе охотников.

– И его никак нельзя пропустить?

– Нельзя. Съезди сама.

– У меня запланирован визит к зубному. Литейный проспект мне совсем не по пути!

Про Костю родители даже и не подумали. И их взгляды обратились на прислугу. Изольду ушлые Чижиковы отмели сразу, да ее и не было внизу. Женщина плохо себя почувствовала, и забравшие тело Валерии врачи диагностировали у Изольды гипертонический криз. Но от госпитализации женщина решительно отказалась и сейчас находилась у себя в комнате.

Однако всем было ясно, что, по крайней мере, в ближайшее время она не транспортабельна. И взвалить на нее это задание вряд ли получится. Оставались лишь Кира с Лесей.

– Девочки, – нерешительно начала Елена Николаевна, – кто-нибудь из вас должен поехать на Литейный проспект и попытаться найти там родных нашей бедной Валерии.

– Я могу поехать! – быстро вызвалась Кира.

Ее инициатива была понятна. Лесю сегодня и так заберет к себе Миша. Ну а у Киры появится отличная возможность хоть несколько часов провести вдали от дома Чижиковых, атмосфера в котором начала казаться Кире совсем неприятной и даже опасной.

Было уже около шести часов утра, и Кира полагала, что пока она соберется, оденется, доберется до места, будет как раз самое время, чтобы пообщаться с людьми, у которых Валерия была прописана.

– Прямо сейчас и поеду! – воскликнула она, стараясь не замечать взгляда Леси. – Давайте точный адрес!

В дверях Кира столкнулась с еще одним участником этой истории. Вошедший Андрей явно не подозревал ни о чем дурном. Молодой человек был в прекрасном настроении, насвистывал веселенький мотивчик и улыбался. Было ясно, что минувшие ночные часы он провел куда веселей и приятней, чем остальные.

Впрочем, улыбка застыла у него на лице, едва он увидел столпившихся в холле мрачных и нахохлившихся людей.

– Что-то случилось?

– Случилось, Андрюшенька! Валерия умерла!

– Как? – ахнул Андрей. – Она же еще недавно была совершенно здорова!

– Упала с лестницы!

– Не может быть!

– Упала и разбилась насмерть, – подтвердила Чижикова. – К счастью, ты не застал самого страшного. Врачи уже забрали ее тело. А Кирочка любезно вызвалась найти родных Валерии.

– Из родни у нее был только муж, – рассеянно произнес Андрей. – Да и тот…

– Что? – заинтересованно переспросила Кира, в то время как сама Елена Николаевна, решив, что вопрос для нее снят с повестки дня, уже удалилась по каким-то своим делам.

Андрей проследил взглядом за хозяйкой и обернулся к Кире, которая настойчиво у него допытывалась:

– Так что там у Валерии было с мужем? Кто он такой?

– Гад он последний, вот кто! Валерию из дома буквально выгнал. Она, перед тем как у Владимира Николаевича появилась, почти неделю на вокзале ночевала.

– Но как такое возможно? Валерия ведь была у мужа прописана.

– Ну и что? У них там крохотная коммуналка, как мне помнится.

И пустившись в воспоминания, Андрей выдал и другие сведения, которые сообщила ему Валерия:

– Он – этот муж Валерии, как она рассказывала, страшный человек. Он пьет, кулаки распускает при каждом удобном случае. В общем, поедешь, так сама увидишь. Только мой тебе совет, постарайся не вызвать на себя его агрессии. У Валерии, когда она тут появилась, синяки до конца еще не сошли. Так что не дай себя там в обиду. Чуть что, кричи. Если соседи услышат, выбегут, помогут. Я так понял, этого гада в коммуналке все дружно ненавидят. Так что кричи, не стесняйся.

И снабженная этим дружеским напутствием, Кира отправилась в путь.

Нужный ей дом на Литейном проспекте она нашла без всякого труда. Это было облицованное тяжелым мрачным и темным камнем строение с узкими окошками и латаной-перелатаной крышей. Сама Кира никогда не согласилась бы жить в таком недружелюбном доме. Но как она с удивлением отметила, коммунальных квартир тут осталось совсем немного. Точней, на фасаде она увидела окна только одной такой квартиры. Все остальные сверкали новенькими стеклопакетами.

– А вот последний этаж никому из риелторов по вкусу не пришелся, – задумчиво произнесла Кира. – Да оно и понятно, с крыши течет, летом там жарко, зимой холодно, весной и осенью сыро.

Да и лифт ходил только до пятого этажа. До шестого надо было карабкаться пешком. Видимо, эта верхняя пристройка была сделана позднее жадным домовладельцем, который смекнул, как ему заработать еще деньжонок, сдав мансарду самым бедным своим жильцам.

Но то, что прежде являлось жильем, всеми презираемым – под крышей обычно обитала всякая нищая братия – непризнанные художники, поэты и другие творческие, исконно плохо зарабатывающие личности, – то теперь повсеместно превозносится как идеал современного жилья. Ну, как же, ведь это престижно – жить в пентхаусе. Но ведь, если вдуматься, любой пентхаус – это всего-навсего роскошно оборудованный чердак!

И все же добравшись до последнего этажа и оказавшись перед латаной-перелатаной деревянной, нужной ей дверью, Кира не смогла удержаться от тяжелого вздоха. Из-за двери отчетливо пахло нищетой и убожеством. Кира поискала глазами кнопку звонка, который ей требовался, и слегка растерялась.

В этой квартире у каждого хозяина был свой собственный звонок. Всего же их имелось шестнадцать штук.

– Ох, ни фига себе народу тут живет! – ахнула Кира.

Против каждого звонка стояла фамилия, либо написанная от руки, либо выгравированная на красивой латунной или эмалевой табличке. Все зависело от благосостояния или тщеславия человека, являвшегося обладателем того или иного звонка.