Дело о дневнике загорающей

– У меня все, – закончил Мейсон.

Гамильтон Бергер с видом фокусника, достающего прямо в судебном зале из шляпы живого зайца, торжественно произнес:

– А сейчас, ваша честь, я хочу объявить, что мною был также вызван повесткой некто доктор Холман Б. Кандлер из Санта-Аны. Пожалуйста, бейлиф, пригласите свидетеля из соседней комнаты.

Мейсон повернулся к Арлен Дюваль:

– О чем он собирается дать показания?

– Не знаю, мистер Мейсон. Должно быть, повестку ему вручили в последнюю минуту. Он бы непременно нам сообщил, если б…

– Сообщил бы? Вы в этом уверены?

– Конечно.

– Вы ему полностью доверяете?

– Я готова поручиться за него головой.

– Возможно, сейчас как раз вы это и делаете – рискуете головой.

Судебный пристав вернулся в зал заседаний, легонько ведя под локоть доктора Кандлера.

Он объявил:

– Свидетель доктор Кандлер!

– Подойдите поближе, доктор, – сказал Бергер. – Сначала вас приведут к присяге.

Доктор Кандлер бросил в сторону Арлен Дюваль ободряющий взгляд, подошел к свидетельской стойке, где, протянув вперед правую руку, произнес слова клятвы и ответил на предварительные вопросы. Затем, глядя окружному прокурору в лицо, сказал:

– С моей стороны будет справедливо заявить уже в самом начале, что об этом деле мне неизвестно абсолютно ничего.

– Возможно, доктор, вам это только так кажется. – Вид у Гамильтона Бергера был откровенно торжествующий, и тон его от этого стал, казалось, мягче и добродушнее. – Я полагаю, что кое-что об этом деле вы все-таки знаете. Были ли вы знакомы с Колтоном П. Дювалем в то время, когда он служил в банке «Меркантайл секьюрити»?

– Да. Я был с ним знаком.

– Вы были его личным врачом?

– Да, сэр.

– И вы в качестве врача обслуживали вышеназванный банк?

– Да, сэр.

– Знали ли вы Арлен Дюваль?

– Я знаю ее с тех пор, когда она была еще маленькой девочкой.

– Сколько лет вы ее знаете?

– Последние двенадцать лет.

– В каком она была возрасте, когда вы впервые ее узнали?

– Двенадцати или тринадцати лет.

– Являются ли ваши отношения с Арлен Дюваль дружескими с тех пор, как ее отец был заключен в тюрьму?

– Именно так, сэр.

– Вы постоянно поддерживали связь с ее отцом?

– Да, сэр.

– Не вы ли составили петицию, в которой просили досрочно выпустить Колтона П. Дюваля на поруки, и собирали под ней подписи?

– Я, сэр.

– Вы собирали подписи лично?

– Некоторые лично, а некоторые подписи собрала моя медсестра мисс Трэйвис.

– Кто, вы сказали?

– Мисс Трэйвис. Роза Ракер Трэйвис, если вам нужно полное имя.

– Она собрала кое-какие подписи?

– Да, сэр.

– Но она сделала это, находясь на службе у вас, вы ей платили в это время и она действовала согласно вашим указаниям, так?

– Да, сэр.

– На протяжении последних восемнадцати месяцев вы время от времени поддерживали связь с Арлен Дюваль. Это верно?

– Да. И даже не время от времени, а часто.

– Вы встречались с ней лично, писали письма или звонили по телефону?

– Чаще по телефону. Я очень занятой человек, и если вы меня пригласили сюда для того, чтобы…

– Минуту терпения, доктор. Я хочу спросить вас: знаком ли вам почерк Арлен Дюваль?

– Да, конечно.

– А еще я прошу не забывать, что вы находитесь под присягой. Сейчас я покажу вам одну вещь, которая предположительно является дневником Арлен Дюваль, написанным от руки. Я попрошу вас внимательно взглянуть на этот дневник и сказать суду – не почерком ли Арлен Дюваль он написан.

Гамильтон Бергер с видом победителя подошел к свидетелю и протянул ему небольшую тетрадку.

Позади себя Мейсон слышал, как у Арлен Дюваль вырвался возглас негодования.

– Но он… он не посмеет! – Она с трудом могла говорить. – Этого нельзя допустить. Вы должны остановить их.

Доктор Кандлер пристально изучил несколько страниц и ровным, холодным голосом ответил:

– Да, это почерк Арлен Дюваль.

– И весь дневник написан ее почерком? – спросил Бергер.

– Но я не мог просмотреть все страницы.

– Пожалуйста, сделайте это! Читать не читайте, просто скажите мне, ее там почерк или нет.

Доктор Кандлер переворачивал страницу за страницей и неизменно кивал. Закончив и перелистнув последнюю, он сказал:

– Да, весь дневник написан ее почерком. По крайней мере, мне так кажется.

Мейсон услышал над своим ухом шепот Арлен Дюваль:

– У меня еще был фальшивый дневник, специально чтобы сбить с толку преследователей, но сейчас, судя по всему, полиция нашла настоящий. Тот, что был спрятан между полом и кожухом колеса. Не дайте, чтобы доктор Кандлер его читал, там есть некоторые вещи, узнав которые он станет не другом, а врагом.

– Итак, – продолжал Гамильтон Бергер, – обратимся к содержанию. Я бы попросил вас, доктор Кандлер, особенно внимательно изучить записи, помеченные седьмым, восьмым и девятым числами текущего месяца. Я бы хотел, чтобы вы прочитали эти записи, обращая внимание на каждое слово, на то, каким почерком оно написано. Я хочу знать, являются ли данные записи до самого последнего слова сделанными рукой подзащитной Арлен Дюваль.

– Остановите же его!.. – услышал Мейсон громкий напряженный шепот над самым ухом.

– Я протестую против этого вопроса, ваша честь, – заявил он. – Вопрос уже был задан, и на него получен ответ. Доктор уже дал показания относительно почерка на каждой странице дневника. Ему кажется – почерк принадлежит подзащитной.

Доктор Кандлер углубился в чтение дневника и, похоже, совершенно забыл обо всем происходящем.

Мейсон поднялся и приблизился к свидетельской стойке.

– Ваша честь, раз уж этот документ показан свидетелю, я тоже имею право взглянуть на него. – Он встал рядом с доктором, но тот даже не обратил на это внимания. – Пожалуйста, доктор, могу я посмотреть на него? – Он протянул руку.

– Секунду, не мешайте мне, прошу вас! Одну секунду… – Доктор Кандлер увлеченно читал.

Мейсон обратился к председательствующему:

– Я бы хотел посмотреть этот документ, ваша честь.

Его перебил Гамильтон Бергер:

– Доктор должен прочитать и изучить каждое слово. Это логично и законно.

– Но он уже дал показания, что это почерк подзащитной. Я протестую! Требование окружного прокурора незаконно. Он тянет время и всячески стремится к тому, чтобы я этот документ не увидел. Я имею право взглянуть на него и показать подзащитной. Я должен знать, что она скажет об этом документе.