Дело о фальшивых монетах из чистого золота

— Я всё выяснил! — сообщил тот. — Этот Монжо — ростовщик, живёт на улице Голубки на северной окраине. Полное имя Адриен Монжо, около сорока лет, по молодости занимался мошенничеством, за что был отправлен на каторгу. Отбыв там три года, поселился в Пуатье, женился на вдове купца Жардена. Жена через год умерла, он распродал всё оставшееся после неё имущество, в том числе дом на улице Бернар, и переехал на окраину. Начал давать деньги в долг. Его пытались привлечь за незаконное ростовщичество, но он откупился, а потом приобрёл патент и с тех пор исправно платит пошлину со своей деятельности. Шериф Лакруа, действительно, интересовался им, приказал сыщику Рони выяснить о нём всё, что можно, и именно от него я получил эти сведения. Он сказал, что шериф встречался с этим ростовщиком и даже будто бы сам следил за его домом. Я попросил Рони проводить меня туда. Улица Голубки довольно узкая, старой застройки, там стоят покосившиеся деревянные дома не больше двух этажей, тесно прижатые друг к другу. Там живёт в основном беднота, небогатые ремесленники и торговцы. Я расспросил о Монжо в лавке рядом и в трактире. Его побаиваются, говорят, что он нанимает каких-то громил для охраны и выбивать долги из должников. Однако последние год-два к нему часто обращаются далеко не простые люди. Их видят в тёмное время суток, они приходят, закутавшись в дорогие плащи со слугами, даже приезжают верхом и в каретах, которые оставляют за пару кварталов на площади. Поговаривают, что теперь он ворочает деньгами, куда большими, чем мог получить за имущество жены. Наверно, опять взялся за прежнее!

— Понятно, — кивнул Марк. — Отправляйся к Гаспару. Пусть собирает всех внизу. Потом скажешь капитану Ламберу, что мне нужны четыре рыцаря. И разыщи моих оруженосцев, они тоже пойдут с нами.

Кивнув, сыщик юркнул за дверь, а Марк отправился за плащом и мечом. Когда он снова вышел в гостиную, дверь в спальню была открыта и на пороге стоял Джин Хо.

— Я пойду с тобой! — решительно заявил лис.

— Без завтрака? — насторожился Марк, подозрительно взглянув на него.

— Лисы могут не есть несколько дней. Особенно если до этого наелись до изумления! Просто пойдём и арестуем этого гада! А после пообедаем, хочу попробовать копчённую косулю.

— Как скажешь, — пожал плечами Марк.

Улица Голубки оказалась как раз такой, какой описал её Дюваль, тесной, грязной и неуютной. Верхние этажи домов нависали над замусоренной утоптанной землёй, а вдоль домов были прокопаны водостоки, от которых несло гнилью. Вышедшая на порог одного из домов неопрятная женщина собиралась выплеснуть помои едва не на сапоги Марка, но увидев кулак, которым пригрозил ей шествовавший рядом Клеман, поспешно убралась обратно и захлопнула дверь.

Вскоре вдалеке появилась тёмная вывеска лишь очертаниями напоминавшая голубя. Под ней стоял человек в тёмном плаще. Увидев Марка, он поспешно направился к нему. Это был один из помощников шерифа, которого Марк видел в магистрате.

— Ну, что там, Рони? — нетерпеливо спросил Дюваль.

— Я наблюдал за домом, — сообщил тот. — Всю ночь проторчал в кустах на пустыре напротив. Никто к нему не входил и не выходил. Света в окнах я не заметил. Потому зашёл в трактир, чтоб спросить о том, не знают ли там, дома ли ростовщик, но хозяин сказал, что вчера не видел его. Монжо приходит к нему обедать и берёт домой еду на завтрак и ужин, но в этот раз он не появился. Это показалось ему странным.

— Там есть ещё один выход? — спросил Марк.

— Нет. Дома здесь стоят задними стенами вплотную к тем, что выстроили на соседней улице. Окна и единственная дверь выходят на одну сторону.

Марк прошёл дальше. Слева он увидел пустырь, заросший жухлыми серыми кустами, среди которых торчали покосившиеся обгорелые столбы — всё, что осталось от стоявшего здесь когда-то дома. Дюваль указал ему на дом напротив, который, в отличие от соседних, выглядел более крепким. По крайней мере, его тёмные от времени стены были целыми, а маленькие окошки сохранили свои стёкла и даже были забраны решётками.

Марк подошёл к массивной двери, которая, видимо, была установлена не так давно. Ростовщик явно заботился о своей безопасности. Забежавший вперёд Дюваль яростно заколотил в дверь и крикнул:

— Монжо! Открывай! Тайная полиция короля!

Но дверь так и оставалась закрытой. Прислушавшись, Марк не уловил за ней никакого движения. Отступив в сторону, он кивнул Гаспару. Тот подошёл и, склонившись, осмотрел замочную скважину, а потом поддал по двери плечом, и неожиданно она тихонько скрипнула и отворилась. Марк тут же вошёл внутрь и осмотрелся.

В передней комнате было сумрачно, в дальнем конце виднелся деревянный прилавок, а за ним — ещё одна дверь. В доме царила гнетущая тишина, и он сразу почувствовал неладное.

— Пахнет смертью, — проговорил очутившийся рядом лис и решительно направился к дальней двери.

Распахнув её, он замер, глядя на что-то внутри, а потом обернулся:

— Мы опоздали! Он висит тут уже давно!

Подойдя к нему, Марк сразу же почувствовал запах, всегда сопровождающий смерть. Дальняя комната не имела окон, и ему пришлось подождать, пока его сыщики зажгут свечу, стоявшую на прилавке. Теперь он действительно увидел висевшее посредине тело, которое показалось ему очень худым и длинным. Под ним на боку лежала деревянная табуретка.

Видимо это была контора ростовщика. Здесь стоял стол, на котором высилась стопка амбарных книг и папок, в которых, наверно, хранились расписки должников, а рядом располагались чернильница, стакан с перьями и бронзовая песочница. У стены стоял большой сундук, закрытый на замок. Слева за пыльной занавеской виднелась лестница на второй этаж, а справа — ещё одна дверь на кухню. Гаспар тем временем зажёг свечи в подсвечниках на столе, и стало намного светлее.

— Снимите его, — распорядился Марк и, подойдя к столу, открыл лежавшую сверху книгу, тёмная обложка которой была покрыта пятнами.

В ней содержались обычные записи о предоставлении и погашении займов. Суммы были в основном небольшие от пяти до двадцати серебряных марок, а, судя по указанному рядом с именем роду занятий, клиентами чаще всего выступали небогатые торговцы и ремесленники. Однако Марка заинтересовало нечто другое, а именно почерк ростовщика, который показался ему знакомым, а вскоре он разглядел и неправильное написание двух букв: «d» и «b».

— Занятно, — пробормотал он и снова взглянул на повешенного.

Сыщики привычно пододвинули к нему скамью, перерезали верёвку, свисавшую с потолочной балки и, не нарушая узла на петле, уложили его на пол. Теперь можно было увидеть его синеватое, искажённое лицо и высунувшийся язык. Вся его несуразная фигурасо слишком длинными руками и ногами напоминала сломанную марионетку. «Или убитого зайца», — вдруг подумал Марк и подошёл к нему. Присев рядом на корточки, он осмотрел его коричневую засаленную куртку и увидел на груди неумело застиранные тёмные пятна.

— Кровь, — подтвердил стоявший рядом Джин Хо. — Он был слишком жаден, чтоб выбросить куртку и пытался застирать её дешёвым мылом.

— Судя по ранам на теле Лакруа, кровь после убийства должна была попасть на преступника, — кивнул Марк.

— Ты думаешь, это он?

— Похоже на то. Записки, которые получили шериф и Мелансон точно написаны его рукой. Только вот остаётся неясным, как он узнал об их отношениях и умудрился подкинуть одну из них в комнату офицера замковой охраны.

— Но зачем он убил Лакруа?