Дело о карикатурах на пророка Мухаммеда

Карим нанялся охранником на одну из дискотек Орхуса и попал в криминальную среду. Он начал пить и курить гашиш, и на тренировки оставалось все меньше времени. Он развелся с женой, спал днем, питался как попало и очень скучал по матери. Начальник рассказал ему, что можно получить работу телохранителя принцев Саудовской Аравии во время их поездки в Германию и Швейцарию, для чего он вполне годился, поскольку знал арабский и французский. Однако с началом войны в Ираке охранное агентство прекратило свою деятельность в Европе и переехало в Ирак. Тем временем Карим был осужден за участие в драке перед дискотекой, где он работал. Он приложил разбушевавшегося гостя об асфальт, после чего был вынужден отбывать шестидесятидневный срок в тюрьме открытого типа, где еще сильнее пристрастился к гашишу. Со свидетельством об отбывании уголовного наказания Кариму стало еще сложнее найти постоянную работу. “Я не знал, что мне делать со своей жизнью. Все катилось к черту, и я не видел способа решить свои проблемы”.

Карим только что начал жить с другой женщиной, у которой был маленький ребенок. Поначалу он уделял семье очень много времени, но постепенно жена, к его недовольству, нашла новых подруг и пристрастилась к вечеринкам. В то же время Кариму было невыносимо зависеть от женщины, которая всем его обеспечивала. Летом 2005 года они отправились в Тунис, чтобы проведать мать Карима. Там он решил положить конец злоупотреблению гашишем, обратившись вместо этого к религии. Карим начал молиться пять раз в день, а вернувшись домой, стал регулярно посещать мечеть на улице Гримхойвай в квартале Геллеруп к западу от Орхуса, где можно было встретить многих мусульман-радикалистов: заключенного Гуантанамо Слимане Хаджа Абдеррахмане, марокканца Атмане Мехери, которого выслали из Дании за участие в ограблении банка на Фредериксберг (и чьи деньги предположительно пошли на поддержку террористов), выходца из Сирии Абу Рахеда эль-Халаби, который, по данным испанской полиции, поддерживал связи с организаторами теракта в Мадриде в 2004 году. Духовным лидером и проповедником в мечети был шейх Райед Хлайхель, имам палестинского происхождения, который изучал ислам в Медине в Саудовской Аравии. “С помощью религии я хотел дисциплинировать себя. Еще мальчиком я видел, как другие восхищались теми, кто молился и ходил в мечеть”, — рассказывал Карим.

Впервые Райед Хлайхель привлек к себе внимание общественности в феврале 2005 года, когда во время пятничной молитвы назвал исламскую традицию полностью закутывать женщин в одежду “божественным распоряжением”. Он также призвал опасаться тех из них, кто ходит к парикмахеру или использует сильные духи, заявив, что “женщины могут быть орудием сатаны против мужчин”. Хлайхель предостерегал мусульман от участия в демократических выборах, ссылаясь на религиозные предписания, а во время карикатурного скандала требовал окружить газету “Юлландс-Постен” атмосферой ненависти. Он полагал, что ею управляют евреи, участвующие в заговоре против ислама.

Весной 2006 года во время пятничной молитвы Хлайхель заявил, что люди вроде Курта Вестергора никогда не обретут Божьей милости и что угроза смерти в качестве наказания за богохульный рисунок должна преследовать художника всю оставшуюся жизнь: “История не прощает. Если она не оправдывает тебя сегодня, то не сделает это завтра. Самое важное, что у тебя нет пути назад. Дело, которое взбудоражило весь мир, справедливо, и мы будем твердо служить ему и продолжать его, пока всемогущий Аллах не позволит нам решить его”.

Еще до отъезда из Дании осенью 2006 года во время одной из своих последних пятничных молитв Хлайхель озвучил плохо скрытую угрозу тем, кто вздумал бы повторно опубликовать рисунок Вестергора или совершить богохульство в какой-либо другой форме. Карим присутствовал на этой проповеди. “На нашей стороне Аллах, а того, на чьей стороне Аллах, невозможно победить. Мы любим смерть и пожертвуем собой перед стопами Его посланников, поэтому прекратите повторять трагедию, поскольку она также станет таковой для вас и всего мира”.

Именно в такой среде одинокий, разочарованный и пока не нашедший себя Карим обрел новую идентичность, поднявшую его над неверными, среди которых он жил и которые, как ему казалось, его унижали. Он восхищался Райедом Хлайхелем, считая его своим духовным лидером и авторитетным толкователем ислама: “Он умный человек. Он понимает, что происходит в эпоху, в которую мы живем. Я однажды спросил его об 11 сентября и теракте в Лондоне в 2005 году, и он сказал, что нельзя убивать невинных людей, сославшись на места в Коране и хадисы, устанавливающие правила поведения на войне. Кроме того, нельзя поднимать руку на детей, женщин, стариков и безоружных, а также разрушать здания и природу. Он считал, что теракты навредили и мусульманам, и “неверным””.

Пока духовные взгляды Карима становились все более радикальными, дома у него дела шли просто отвратительно — произошел разрыв с еще одной датчанкой. Совсем недолго он жил с девушкой, которую давно знал, но отношения снова не сложились, и он наконец решил переехать в Копенгаген и все начать заново. “Мне нужно было уехать, просто вырваться из среды, где курили гашиш”.

В Копенгагене он встретил афганца, состоявшего в группе радикальных мусульман, которых позже, в 2007 году, арестовали на улице Гласвай на северо-востоке Копенгагена и затем обвинили в подготовке терактов на территории Дании. Афганец был осужден на семь лет тюрьмы, по истечении которых его депортировали из страны, поскольку он не имел датского гражданства. Лидер группировки, датчанин пакистанского происхождения, получил двенадцать лет тюрьмы. Ранее он проходил подготовку в тренировочном лагере в северном Вазиристане, в Пакистане, где располагалась новая штаб-квартира Аль-Каиды.

Карим переехал жить к знакомому и начал посещать мечеть на улице Хеймдальсгаде в районе Нёрребро, куда ходили многие осужденные за терроризм. Кто-то посоветовал ему избегать этого места, за которым наблюдали сотрудники ПСР, и Карим стал проводить часть времени в сомалийской мечети. Другой знакомый порекомендовал ему съехать из общежития, где также появлялись люди, подозреваемые спецслужбой в подготовке терактов и находившиеся под наблюдением. “Я вообще никого не знал. Поначалу я перебивался временными заработками, а в остальное время сидел и ждал, пока мне предложат какое-нибудь дело, и во время ожидания начал ходить в мечеть”.

Я достал из сумки копию страницы газеты с “карикатурами на пророка Мухаммеда” и спросил Карима, не может ли он их прокомментировать. Он не возражал. Он сказал, что увидел рисунки буквально сразу же после их публикации 30 сентября 2005 года, но солгал, что видел их только один раз (позже полиция сообщила, что рисунки хранились у него на компьютере и он нередко пересматривал их). “Я подумал: что это значит? Рисунки высмеивают пророка. Этого я не мог понять и ничего конструктивного в них не видел”, — описывал Карим свое первое впечатление от карикатур. Он был раздражен и зол на “Юлландс-Постен” за то, что она оскорбила многих людей: “Никого нельзя так оскорблять. Если твои рисунки должны помогать борьбе за свободу слова, они не должны оскорблять чувства других людей, а если уж ты кого-то оскорбил, то как минимум должен попросить прощения”.

Карим приравнял публикацию “карикатур на пророка Мухаммеда” к сожжению датского флага. Население Туниса по-разному относилось к своим государственным символам, но он заметил, что Даннеброг имеет большое значение для многих датчан. Во время праздников они развешивали его повсюду: в автобусах и других общественных местах, дома в садах, на балконах и в гостиных. “В “Юлландс-Постен” хорошо знали, что те рисунки оскорбят многих. Думаю, вы это сделали, чтобы спровоцировать других и поднять шум. Мусульмане получили такое сообщение: “Вот что мы думаем о вашей религии!” — и восприняли его как провокацию. Можно ведь было сделать рисунки и в более нейтральном и конструктивном стиле”.

— Как ты понимаешь рисунок Курта Вестергора?

— Он говорит мне, что мусульмане думают лишь о том, как взорвать всех остальных. Мусульмане всего мира видят голову, которая должна представлять пророка, и бомбу, которая вот-вот разорвет ее на части. Я почти на сто процентов уверен, что большинство мусульман думает так же. Я в чем-то даже понимаю старика, нарисовавшего это, поскольку насилие и бомбы — это единственное, что СМИ сообщают ему об исламе. Поэтому он думает: “Ну да, таковы мусульмане и таков пророк, который вдохновляет фанатиков на их деяния”, — однако Мухаммед совершенно другой.