Дело о похищенных туфельках

Знала, что Ода Гартон уже проверила всевозможные ниточки связей, Медоед, Миллс и Тидо закончили с опросом Ады и Бато, настоящая Лидия Пай и Малыш Талангер вернулись из больницы. Так уж устроена была Рести: она знала.

У Рестанды Ольвинс был такой дар: чувствовать людей на расстоянии и знать, в порядке они или нет. Был у дара недостаток: чувствовать она могла только тех, с кем была знакома. Как жаль, что все знать невозможно! Агент продолжала совершенствовать этот дар, искренне желая и надеясь, что когда-нибудь у нее получится знать и о тех, с кем она лично никогда не знакомилась и кого даже не видела. Смотрела на фотографии, представляла себе, где этот человек находится. Ее дар несколько раз выручал сослуживцев. Но как же хотелось Рести, чтобы этот необычайный талант спасал людей! Вот знаешь ты, где сейчас похищенная девушка… знаешь и ведешь к ней подмогу.

Из раздумий о том, каким образом она могла бы развить свой дар, Рести вывел стажер.

— Рести, пока мы наедине… Я понимаю, что суюсь не в свое дело! Но я же знаю, для чего меня на самом деле наняли. Знаю, зачем в команде нужен менталист.

— Да? — спросила Рести, не отрывая взгляда от довольно оживленной улицы. — И зачем же?

— Чтобы в коллективе была здоровая обстановка, — сказал стажер Лид так, словно отвечал на экзамене. — Могу я попрактиковаться на вас?

— Неожиданно, — засмеялась Рести. — Не хочешь подождать до…

— Не хочу. Считайте, что это служебная необходимость, — неожиданно твердо сказал Лид. — У меня еще не было приказов от шефа, но свои должностные обязанности я знаю.

— У вас они уже есть? — изумилась Рести, стараясь сдержать негодование.

Она что, зря училась выставлять ментальные блоки? Зря защищалась от всего и всех? Чтобы вот так какой-то стажер любопытничал и лез ей в душу, прикрываясь служебными обязанностями?!

— Есть, — немного виновато сказал Флайминг. — Извините, я не должен был грубить. Просто устал и… И если честно, взбудоражен. Думал, похититель сразу же накинется на меня, едва я выйду из танцевального зала.

— Есть три причины, почему он этого не сделал. Я назову их, если вы обещаете не лезть в мою душу. Мне не хочется убирать блоки — это моя безопасность и мое спокойствие.

— А я и не думал убирать блоки, — признался Флай. — Мне достаточно будет честных ответов на пару вопросов. Вы же умеете быть честной?

— Я стараюсь быть честной, — ответила Рести. — Насколько это вообще возможно.

— Вот и хорошо, — тепло улыбнулся стажер (его улыбку можно было увидеть и боковым зрением). — Я не собирался я ломать ваш блок и лезть в вашу душу. Вы же не преступница. Нам с вами работать еще много лет!

И снова Рести удивилась. Она вдруг поняла, что знает: стажер Лид совершенно прав. Им и впрямь вместе работать, и долго.

— Ладно, давайте по-честному. Но сначала я, мне так проще. Причины, почему вас не похитили сразу, очень просты. Вы даже сами можете их назвать.

— Одну я знаю, — торопливо сказал нетерпеливый Флай. — Он всегда похищает не сразу. Сначала туфли, а потом, сутки или двое погодя, уже жертву.

— Это самое очевидное, — сказала Рести. — Попробуйте подумать еще. Сегодня ведь произошло кое-что, или вы совсем не знаете?

— А! Руис же сказал, — настороженно произнес Флайминг. — Двоих подозреваемых забрали к нам в отдел. То есть преступник или один из них, или третий, Эдвелл. Он мог увидеть, как их забирают, и затаился.

— Неплохо, — Рести вдруг поняла, что ей легко с этим мальчишкой. Может быть, он уже воздействовал на нее? А хотя неважно! И в самом деле, сколько можно закрываться? Надо иногда и высказаться. — А еще?

Флай пожал плечами.

— Не знаю, — сказал он.

— Вы не подумали и минуты, — улыбнулась Рести. — Слишком спешите с ответами.

— А зачем медлить? Иногда промедление — верная смерть.

— А иногда оно спасает, — возразила агент. — Итак, стажер? У вас нет других вариантов?

— Неа, — ответил Флай.

— А ведь вы сами — тоже причина. Похититель тоже обманулся вашим маскарадом. Он, как и многие, не увидел переодетую девушку — он увидел юношу.

Лид недоверчиво хмыкнул.

— Так он, значит, выискивает девушку. В платье и туфельках, — сказал он.

— Именно. Так что настоящей Лидии из-за этого тоже может грозить опасность.

Они почти доехали до поворота, за которым уже собственно и был их офис. Поэтому Рести свернула на стоянку под раскидистой липой.

— Надеюсь, лейтенант Пай в безопасности, — сказала она. — Ну что ж, я помогла вам с причинами, почему вас не похитили сразу после выступления. И хорошо, что не похитили! У нас есть немножко времени, чтобы подумать. Теперь спрашивайте, стажер Лид. А то, вижу, вас ведь так и распирает.

— Чувства! В особенности любовь! Почему вы прячете любовь? Ведь чувства устроены так, что их можно увидеть, узнать, — взволнованно выпалил Флай. — Если бы вы не скрывали своих чувств, то шеф Миллс давно бы их уловил, а теперь уже, наверно, поздно.

— Вот так-так, — сказала Рести. — Выходит, вы чуете это даже через блок?

— Есть то, что ни один блок не сможет спрятать, — пожал плечами Лид. — Так почему вы не признались Миллсу в чувствах?

— А ты уверен, что ему нужны мои чувства? — спросила Рести тихо.

— Но это уж другой разговор, — рассердился юноша.

Рести только улыбнулась.

— Если честно, то они и мне не нужны. Не греют, — сказала она. — Став старше, начинаешь по-другому смотреть на влюбленности и привязанности, особенно безответные.

— Но что вы сделали, чтобы на них ответили? — горячо спросил Флай.

— Не всегда надо что-то делать, стажер. Иногда полезно сдержать порыв и посмотреть со стороны. Иногда чувства лучше держать под замком, правильнее и… честнее, что ли, особенно по отношению к другим. Все ведь проходит — и молодость, и чувства.

Она была так спокойна и сдержанна, что от одного этого Флай начинал кипеть. Ему, молодому менталисту, было непонятно и неприятно любое ограничение чувств. Он считал — эмоциям надо давать выход, волю, чтобы они не затухли где-то в глубине души. Ведь от этого, чего доброго, можно напрочь сгнить изнутри!

И неправота Рести его раздражала, и собственные невысказанные эмоции тоже. Как рвалось его сердце навстречу Тони! А глупые запреты капитана Тидо, считавшей, что Тони не даст себя оберегать Флаймингу Лиду, а доверится лишь Лидии Пай, разбивали ему сердце. Вот уж что было нечестным! Как он потом будет смотреть в лицо Антонии, как признается ей? А если не признается, то будет еще хуже для него. Он не сумеет держать это под гнетом вечно. И тогда придется либо все-таки как-то сказать ей, или уж расстаться.