Дело о серебряном копье

— Ещё две строчки, — пробормотал Марк. — К тому же они рифмуются.

— О чём вы? — удивился его гость.

— О любви вашей тётушки к головоломкам, — пояснил он.

Было уже за полночь, когда сытый и довольный де Шарон отбыл восвояси. Уже перед самым уходом, он хлопнул себя по лбу и воскликнул:

— Совсем забыл сказать, дурная башка! Ближайшим светлым утром в доме Гийома состоится прощание с тётушкой, после чего её тело отвезут в Монтозье и похоронят в фамильном склепе. Провожать её в этот скорбный путь вызвался Жозеф, поскольку я занят на службе, сестрица Моник нездорова, а её сын — ненадёжный оболтус. Наш граф же вечно занят, так что иных провожатых не нашлось. Я думаю, что будет уместно, если и вы придёте, впрочем, моё дело лишь сказать, а остальное решать вам!

И поклонившись, он вышел в распахнутую привратником дверь, откуда уже тянуло ночным холодом. Марк задумчиво смотрел ему вслед, а потом поднялся в свой кабинет и записал две новые строчки. Они явно были парными, и если третьей была та, которую он пока отложил в сторону, то оставалось найти последнюю четвёртую. Видимо, что она была очень важна, потому что без неё смысл стихотворения ускользал.

Оставив всё это на следующий день, Марк отправился спать.

Чёрная магия

И снова наступило тёмное утро. Марк раздумывал, чем заняться. У него было не так много дел, кроме расследования убийства баронессы де Морель, к тому же все они были не срочными. Он позавтракал, разобрал с помощью секретаря скопившуюся на письменном столе в кабинете корреспонденцию, потом без особого желания спустился в ледник, где среди таинственно поблескивающих прозрачных глыб на перевёрнутом ящике лежало тельце убитой собаки. Осмотрев её, Марк убедился, что бедняжку задушили, хотя и сама её жизнь вряд ли была весёлой, потому что псинка была явно уличной, худой и потрёпанной. Марку стало жаль её, он всегда любил собак и считал, что собаки куда лучше и честнее некоторых людей, потому неведомый убийца, ради вот такой глупой выходки убивший несчастное животное, теперь вызывал у него злость и омерзение.

После этого он отправился в Серую башню. В кабинете его ждал озабоченный Гаспар, сидевший на краешке стула возле стола. Великан-сыщик хмуро смотрел на небольшой тёмный ящичек, стоявший перед ним на столе, а увидев вошедшего графа, поспешно встал и поклонился.

— Что случилось, старина? — спросил Марк, отстегнув плащ, который складками упал на руки Шарля, и подошёл к столу.

Он опустился в своё кресло и тоже посмотрел на ящичек.

— Что там?

— Это прислали вам, ваша светлость, — объяснил Гаспар. — Какой-то мальчишка передал стражнику, назвал ваше имя и сбежал. Стражник передал её клерку, чтоб он отнёс её к вам, а тот замечтался и запнулся на лестнице. Шкатулка вылетела из рук, ударилась о ступеньку и открылась. А там...

— Что? — Марк придвинул к себе ящик и открыл его.

Там лежал чёрный петух с перерезанным горлом и какая-то бумажка. Взяв её, Марк увидел, что она испещрена неизвестными ему символами, нацарапанными чем-то похожим на кровь этого самого петуха.

— Вот я и думаю, что вас кто-то сглазить пытается, — кивнул Гаспар.

— Или запугать, — проворчал Марк и захлопнул крышку. — Вчера он подкинул к моей двери задушенного пса, а теперь это.

— Колдун?

— Вряд ли, сам знаешь, раньше уже случались магические нападения на мою персону, но никто при этом не устраивал таких демонстраций. К тому же я чувствую себя неплохо, и нет никаких признаков того, что я поражён проклятием.

— И всё же, — голос сыщика прозвучал настойчиво, — не стоит ли посоветоваться с господином Филбертусом? Ежели желаете, я прямо сейчас схожу к подножию Белой башни и передам ваше приглашение.

— Сходи, — немного подумав, кивнул Марк. — В любом случае придётся показать ему это, коль скоро он следит за исполнением закона о колдовстве, а это, — он ткнул пальцем в крышку ящика, — его прямое нарушение.

Гаспар поднялся с проворством, неожиданным для его телосложения, и выбежал из кабинета, а Марк достал из подсумка вчерашний листок с новыми строчками и вложил его в папку с остальными.

Филбертус не заставил себя долго ждать и вскоре появился на пороге. Он был облачён в нарядный розовый камзол, расшитый золотом. Ухоженные пальцы едва виднелись из пенного кружева манжет. Но Марк уже знал, что такой кукольный наряд не столько признак изнеженности молодого мага, сколько его попытка противостоять унылой мрачности Белой башни, которая, по слухам, на самом деле была не менее, а может, и более мрачным местом, нежели башни Серая и Чёрная.

Маг подошел к столу и сел на стул, оправляя свои кружева.

— Я поспрашивал у наших мудрецов насчёт того символа, что был на печати, которую ты мне показал, — сообщил он. — Они сказали мне именно то, что я ожидал: это фальшивка!

— Ты уверен?

— Конечно, и не только потому, что я никогда раньше не встречал этого символа. Видишь ли, пентаграмма довольно часто используется для магических целей, но служит лишь основанием для составления заклинания в виде рисунка. То есть она должна быть заполнена другими знаками, которые и формируют это заклинание. Этих знаков множество, каждый имеет несколько значений и приобретает необходимое свойство в зависимости от места размещения в пентаграмме и соседних символов. Глаз является одним из таких знаков, сам по себе в пентаграмме без дополнений он ничего не значит и не имеет никакой силы. Единственное его назначение в таком виде — это служить личным символом начинающего адепта, ничего не смыслящего в тонкостях магического искусства.

— Звучит убедительно, — согласился Марк. — А что может означать мёртвая собака с верёвочной петлёй на шее, подкинутая под мою дверь?

— Под твою или под дверь некой дамы, которую закололи? — на всякий случай уточнил маг.

— Под мою, вчера, — подтвердил Марк. — А что, есть какая-то разница?

— Нет, — покачал головой Филбертус. — Об этом я тоже спрашивал и мне сказали, что это не значит ничего, кроме попытки запугать или оскорбить. В известной нам чёрной магии основным ингредиентом ритуала с использованием животных является их кровь, то есть она должна быть выпущена из тела и только слитая в специальную чашу пригодна для колдовства. При этом само тело животного не имеет никакого значения и не несёт никакой тёмной энергии. Кстати, мне напомнили, что в былые времена задушенных животных подбрасывали на порог, как предупреждение о том, что хозяина этого дома ждёт то же, что и несчастного зверя. Это предупреждение, а не признак того, что тебя кто-то проклял.

— А что ты скажешь об этом? — Марк придвинул к нему ящик.

Филбертус осторожно приоткрыл его и заглянул внутрь. Достав петуха, он осмотрел его, а потом взял записку.

— Ещё одна глупая попытка сделать вид, что ты являешься целью злобных чар. Это заклятие на выкидыш, переписанное коряво, с орфографическими ошибками. Оно не действует, к тому же тебе-то выкидыш точно не грозит. Кто-то раздобыл старую колдовскую книгу, предназначенную для экзальтированных девиц, обожающих мрачные тайны, и срисовывает оттуда то, что ему по силам.

— Ты меня успокоил.

— Я рад, что смог тебе помочь. Как насчёт обеда в дубовой гостиной?

— Я не против, — пожал плечами Марк.

— После полудня я тебя жду, — и придворный маг легко поднялся и, махнув ему рукой, вышел из кабинета.

Марк задумчиво посмотрел на тёмный, грубо сколоченный ящик. Он вдруг вспомнил, что самое первое письмо с угрозами пришло почти сразу после того, как де Грамон выпустил из тюрьмы виконта де Лапера, то есть стало ясно, что имевшиеся против юного повесы подозрения развеяны. Есть ли здесь связь? Конечно! Ведь убийца сначала подкинул де Лаперу улики, а когда это не сработало, начал отвлекать следствие на версию с колдовством. Но вот и её Марк с помощью Филбертуса отклонил. И что осталось? Он опросил членов семьи баронессы де Морель. Все они клянутся в любви к ней, никто из них ничего не выигрывает от её смерти. Остаётся ещё неведомый Александр Леду, а так же восьмистишие, рассказывающее о первом графе де Монтезье, в котором не хватает одной строчки, способной перевернуть смысл торжественного октета с ног на голову.