Дело о золотой мушке. Убийство в магазине игрушек
Шрифт:
Сразу после двенадцати Роберт объявил перерыв, и большая часть труппы отправилась в «Астон Армс», Фен и Найджел пошли вместе с Хелен. «Астон Армс» был полной противоположностью всех этих в наши дни набирающих силу, ярко раскрашенных заведеньиц. Он источал столь явственную атмосферу прошлого, что посетителей, казалось, задевают тени давно почивших и покинувших этот мир выпивох. Любое предложение по улучшению или модернизации беспощадно отвергалось руководством, состоявшим из огромного, древнего старика, явно уже вовсю рассыпавшегося на отдельные химические элементы своего состава. Тщательно разработанный ритуал, отказ от которого сулил анафему, соблюдался при заказе и потреблении напитков; блюлась строжайшая классовая иерархия; случайные посетители были нежелательны, а постоянных, в особенности профессиональных актеров, встречали снисходительным всепроникающим презрением. Единственной достопримечательностью этого маленького, изрядно обшарпанного паба был огромный облезлый
131
«Послеполуденный отдых фавна» (фр.) – эклога французского поэта-символиста С. Малларме (1842–1898).
132
Первые строки из стихотворения Г. Гейне «Лорелея» в переводе Блока звучат следующим образом: «Не знаю, что значит такое, что скорбью я смущен…» (нем.)
Появление Фена в маленькой комнатенке произвело ошеломляющее впечатление; даже сивилла за барной стойкой казалась подавленной его энергичным вторжением. Со святотатственной бесцеремонностью он заказал выпивку.
– Когда я был проктором, – сказал он, – мне порой нелегко приходилось – я имею в виду пабы. Люди, которых я там заставал, все без исключений были моими лучшими учениками, и больше всего мне хотелось задержаться и выпить с ними за разговором о книгах. Поэтому я обычно входил туда, только когда ничего другого не оставалось, и быстро пересекал помещение с суровым выражением лица, никого не замечая. Когда младший проктор собирался выходить с обходом, я выяснял его маршрут и звонил своим лучшим друзьям, чтобы предупредить. Боюсь, это было не вполне законно, – заметил он со вздохом.
– Подумать только, – с издевкой сказал Найджел, – эким picaro [133] ты был! – Фен кинул на него обиженный взгляд.
Шейла Макгоу и Николас стояли в уголке, и Николас неуверенно пытался взъерошить перышки на голове попугая.
– Если он попытается тебя клюнуть, – заботливо произнесла Шейла, – не убирай руку; это только раззадорит его еще больше. – Николас некоторое время терпел мучительную боль, затем отдернул палец и стал с горестным видом его рассматривать.
133
Литературный типаж авантюриста, мошенника, проказника, нарушающего социальные нормы (исп.).
– В этом, – заметил он резко, – ты заблуждаешься.
Фен пересек помещение по направлению к ним.
– А, Барклай, – сказал он, – позвольте на минутку отвлечь вас – у меня к вам разговор. – Он приветливо улыбнулся Шейле, и та отошла к бару, где стояли Роберт и Рэйчел. Воцарилась неловкая тишина, в которой было явственно слышно, как Дональд Феллоуз в другом конце паба рассуждает о методах оркестровки.
– Бог мой, – заметил Фен, – как здесь тихо. Мне бы не хотелось, чтобы наш разговор был так же хорошо слышен.
Он обратился к попугаю по-французски, тем самым запустив декламацию «Лорелеи». Общая беседа поспешно возобновилась в целях самозащиты.
– Навещал ли вас инспектор сегодня утром? – спросил Фен сквозь гул голосов.
– Нет, хвала небесам. Несомненно, он нашел мои показания столь кристально ясными, что ему и спрашивать больше нечего. Как продвигаются дела?
Некоторое время Фен смотрел на него с интересом.
– Хорошо, как и можно было ожидать, – ответил он. – А вы совершенно уверены, что ни вы, ни Дональд ни разу не покидали ту комнату прошлой ночью?
– «Die sсh"onste Jungfrau sitzet dort oben wunderbar» [134] , – проникновенно продекламировал попугай,
сделал паузу и хрипло вздохнул, прежде чем перейти к следующему куплету.– Маэстро, я раскрыт! – воскликнул Николас, шутливо поднимая руки в знак капитуляции. – Как вы догадались?
– Догадался, – ответил Фен, нимало не проливая свет на то, каким именно образом ему это удалось. – Надо думать, именно Дональд вышел – сразу после того, как сделал затемнение?
134
«Над страшной высотою девушка дивной красы…» (нем.) (Гейне. Лорелея/Пер. А. Блока.
Найджел резко опустился на стул.
– Как вы узнали об этом?
– Просто догадка. Я знаю, что, подойдя к окну, он увидел знакомого и вышел поговорить. Есть некоторые моменты в нашем деле, которые никак нельзя объяснить по-другому.
– Что ж, совершенно случайно – вы правы. Он и другой человек разговаривали как раз у поворота коридора, ведущего к внутреннему дворику. Не думаю, что этот болван рабочий что-то заметил. В любом случае Дональд вернулся меньше чем через пару минут. Нет никаких причин подозревать, что один из них замешан в убийстве.
– Значит, вы знаете, кто был тот, другой? – вкрадчиво спросил Фен.
Николас плотно сжал губы и процедил:
– Нет.
– А я думаю, что даже если вы и не знали этого в момент их разговора, Феллоуз сказал бы вам, когда вернулся.
– С какой стати?
– Это естественно. Разве что, – Фен помедлил, – он уже знал, что совершено убийство, и очень хотел его покрыть.
Николас побелел.
– Мне неизвестно, кто был тот другой, – медленно и настойчиво повторил он.
Фен, крякнув, поднялся с места.
– От вас не было никакого толку, – сказал он, – но, к счастью, это не важно. У меня предостаточно доказательств, чтобы кое-кого повесить – возможно, вы даже знаете, кого. Могу вас заверить, я хочу привести все факты в порядок и классифицировать их только для собственного удовлетворения, но, конечно, помощи с вашей стороны ждать не приходится. – Николас посмотрел в другой конец помещения на Дональда. – Да не беспокойтесь вы! – иронично добавил Фен. – Я дам вам достаточно времени, чтобы обсудить вашу версию происшедшего с Феллоузом, прежде чем задам ему вопросы. Дураки – слишком легкая добыча, чтобы не оказать им подобной любезности перед нападением. – Глаза Фена смотрели сурово.
– «Und das hat mit ihrem Singen die Lore-Ley getan» [135] , – с хриплым триумфальным выкриком заключил попугай и внезапно затих.
Фен опять обратился к Николасу.
– Расскажите мне, – попросил он, – о вашем понимании этической стороны убийства.
Некоторое время Николас молча смотрел на него.
– Охотно, – наконец вымолвил он. – Я считаю убийство неотвратимой необходимостью в том мире, в котором мы живем: гнусном, сентиментальном мире господства толпы, мире дешевых газетенок и еще более дешевых умишек, где каждый идиот имеет слово, где стерпят любую глупость, где вымирают искусства, а награда интеллекта – презрение, где каждый мелкий базарный торговец знает, как всем важно, что ему нравится и что он думает. Наша мораль и наша демократия научили нас с радостью терпеть дураков, и теперь мы страдаем от их переизбытка. Каждый мертвый дурак – это прогресс, и плевать на гуманность, добродетель, милосердие и христианскую терпимость.
135
«И всякий так погибает от песен Лорелей» (нем.) (Гейне. Лорелея/Пер. А. Блока.
Фен кивнул.
– Узнаю истинного фашиста, – сказал он. – Джулиус Вэндер в «Профессоре» [136] вам бы очень понравился. Факты, приведенные вами, хотя и несколько преувеличены, но, пожалуй, верны, а вот вывод, по счастью, ложен. Что вам не помешало бы, – благосклонно произнес он, – так это капелька начального образования. Думаю, вы и сами оцените его преимущества!
Фен уселся напротив Шейлы Макгоу, водрузил на столик стакан и принялся внимательно изучать свою визави. На первый взгляд ей можно было дать лет тридцать. На ее бледном лице с резкими чертами уже начали появляться морщины; голос хриплый от чрезмерного курения; она часто кашляла. И только через некоторое время становилось понятно, что на самом деле она гораздо моложе, чем кажется – от силы лет двадцати двух или двадцати трех. Мелкие жесты, какая-то потаенная мягкость в чертах и некоторые характерные обороты речи и ужимки выдавали ее настоящий возраст. «Не такого уж она «крутого замеса», как кажется», – подумал Фен, склонный к вышедшим из моды американизмам.
136
Джулиус Вэндер – персонаж антифашистского романа английского писателя, ученого, поэта и переводчика Р. Уорнера (1905–1986) «Профессор».