Дело смеющейся гориллы

– Спасибо вам за юридическую консультацию, – сказал Мейсон.

– Я не собираюсь вас консультировать, – усмехнулся Хардвик. – Я обращаю ваше внимание на сложившуюся ситуацию, как она выглядит с точки зрения закона. Во-вторых, мистер Мейсон, человек не несет ответственности за обвинение в случае добросовестного заблуждения. Предположим, мистер Эддикс обвиняет Джозефину Кэмптон в совершении преступления. У него может быть два оправдания. В том случае, если она виновна в совершении преступления и он может доказать суду свою правоту, это будет для него достаточным оправданием. В том случае, если она не виновна в совершении преступления, а он утверждал, что виновна, ему требуется лишь доказать, что его заблуждение было добросовестным. Другими словами, что он был искренне убежден в своей правоте, давая подобную информацию третьему лицу, проявившему законный интерес к этому делу. Это полностью снимает обвинение в клевете.

– Я не имею ни малейшего желания обсуждать юридические вопросы, пока мне за это не заплатили, – зевнув, сказал Мейсон. – В этом деле у меня нет клиента, и, как я думаю, не будет.

– Конечно, мистер Мейсон, – сказал Хардвик, – обстоятельства сложились так, что вы попали в довольно странную ситуацию. Если я вас правильно понял, то вы впервые заподозрили, что упомянутые предметы могут находиться в каменной вазе, когда прочитали записи в дневнике Элен Кадмус?

– Совершенно верно.

– Записи были сделаны ее собственной рукой?

– Говоря откровенно, мистер Хардвик, я не знаю.

– Вы не можете не понимать, что такого рода записи не могут быть приняты судом в качестве доказательства, – сказал Хардвик. – Это просто слова, написанные рукой Элен Кадмус. Вполне возможно, что они были написаны с корыстной целью.

– Каким же образом проявилась корысть? – поинтересовался Мейсон.

– Элен Кадмус ведь сама могла взять эти вещи и спрятать их в вазе, а затем специально сделать запись в дневнике, чтобы в случае, если попадет под подозрение, она могла сослаться на свой дневник. Запись должна была бы подтвердить ее заявление о том, что вещи прятала обезьяна. Мистер Мейсон, мне не нужно вам объяснять, как она могла подготовить себе алиби.

– Я не думаю, что вам вообще нужно что бы то ни было мне объяснять, – заметил Мейсон.

– Я полагаю, – обратился Хардвик к Натану Фейллону, – что нам лучше обсудить этот вопрос непосредственно с мистером Эддиксом.

– Он просил передать вам, что не сможет вас принять, – повторил Фейллон. – Он ранен. Вчера его чуть не убила одна из горилл. Все это произошло на моих глазах.

– Хорошо, – хмуро кивнул Хардвик. – Натан, я думаю, нет никакой необходимости дольше задерживать мистера Мейсона и мисс Стрит. Как я понял, они собираются уезжать.

– Мне тоже так кажется.

– Спокойной ночи, – резко сказал Хардвик, протягивая руку Мейсону и поклонившись еще раз Делле Стрит.

– Я позвоню охраннику у ворот, чтобы он вас выпустил, мистер Мейсон, – сказал Фейллон. – Я думаю, охранник предупреждал вас, чтобы вы ехали по дороге прямо к воротам, не останавливались и не выходили из машины. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – сказал Мейсон.

Глава 5

Автомобиль Мейсона проехал сквозь большие железные ворота, провожаемый подозрительным взглядом охранника. Едва автомобиль миновал каменные колонны, массивные ворота тяжело повернулись на шарнирах и со скрежетом захлопнулись, громыхнул железный засов.

Мейсон прибавил газу.

– И что вы обо всем этом думаете, шеф? – спросила Делла Стрит.

– Слишком много впечатлений для одного вечера, – усмехнулся Мейсон.

– Что вы сейчас собираетесь делать? Едем по домам?

– Нам еще необходимо сделать несколько важных дел, – ответил Мейсон. – В первую очередь следует позвонить Джеймсу Этне, надеюсь, что он еще не спит. Где-то здесь, примерно через полмили, должна быть аптека с телефонной будкой…

– Вы не обратили внимание на странный специфический запах в доме Эддикса? – спросила Делла Стрит. – Что-то напоминающее… Не могу понять, что именно, но у меня до сих пор мурашки по коже бегают.

– Аромат зоопарка, – пояснил Мейсон. – Это запах животных, которых содержат в клетках.

– У меня до сих пор муражки по коже, – рассмеялась Делла.

– Да, мрачное место, – согласился Мейсон. – Хотел бы я знать побольше о Бенджамине Эддиксе, но, в конце концов, нас это не касается, Делла. Мы окажем добрую услугу Джеймсу Этне, и на этом наша миссия завершена.

Он подрулил к аптеке и вместе с Деллой прошел внутрь к телефонному аппарату. Делла Стрит набрала номер домашнего телефона Джеймса Этны, поговорила с минуту, затем кивнула Мейсону и сообщила:

– Все в порядке, они еще не легли спать. Я говорила с его женой. Он только что приехал из офиса. – Услышав в трубке ответ, она сказала: – Мистер Этна, говорит секретарша мистера Мейсона. Подождите секундочку, пожалуйста.

Она встала и уступила место Мейсону. Тот устроился у аппарата поудобнее и сказал в трубку:

– Мистер Этна, прошу прощения, что беспокою вас в столь поздний час, но у меня есть достаточно веские причины для этого звонка. Дело в том, что адвокаты Бенджамина Эддикса в скором времени должны связаться с вами и попытаться прийти к компромиссу. Я подумал, что, принимая во внимание любезность, оказанную вами мне сегодня вечером, я должен поставить вас в известность о происшедшем, не теряя ни минуты, чтобы вы успели подготовиться к их звонку.

– Эддикс не пойдет на компромисс, – вздохнул Этна, и по его голосу слышно было, что он очень устал после долгой утомительной работы в офисе. – Он из тех твердолобых людей, которые всегда дерутся до последнего, лишь бы было с кем драться. Процесс может затянуться надолго. Эддикс уверяет, что до сих пор и десятицентовика не уплатил по судебным искам и не собирается платить в дальнейшем.

– Сейчас он выложит этот чертов десятицентовик, никуда не денется, – заверил Мейсон. – Имейте в виду, что Сидни Хардвик, скорее всего, свяжется с вами в ближайшие пять минут или, по крайней мере, как только вы откроете свою контору завтра утром, с предложением компромисса.

– Что-то случилось?

– Мы нашли платиновые часы и перстень с большим бриллиантом, которые, как утверждал Эддикс, были украдены миссис Кэмптон.

– Дьявол, неужели это правда?! – торжествующе воскликнул Этна.

– Чистая правда, – заверил Мейсон.

– Но где же были спрятаны пропавшие вещи и как их удалось найти?

– Фактически, – сказал Мейсон, – это я их нашел.

– Вы нашли?

– Да, я, – подтвердил Мейсон. – Изучая дневники Элен Кадмус, я обратил внимание, что она упомянула место, куда одна из самых озорных обезьян, ее любимица по кличке Пит, имела обыкновение прятать всякие безделушки, особенно если эти безделушки, по ее мнению, нравились Элен Кадмус. И когда я приехал по приглашению Бенджамина Эддикса в его особняк, то сказал ему, что хорошо было бы проверить одно укромное местечко.

– И где же оказался тайник?

– В большой каменной греческой вазе, что стоит в вестибюле дома Эддикса.

– Просто великолепно! – воскликнул Этна. – Это же в корне меняет ситуацию. Откровенно говоря, Мейсон, именно тот момент, что я не мог быть абсолютно уверен в своей клиентке, меня больше всего и беспокоил. Я, конечно, верил, что она невиновна, но, в конце концов, все улики, я имею в виду косвенные улики, свидетельствующие о том, что она могла в принципе взять эти вещи, были в полном распоряжении противной стороны. Вы знаете, как это бывает на судебных разбирательствах. Адвокаты противной стороны могли представить любое количество косвенных улик, доказывающих, что у Бенджамина Эддикса были, по меньшей мере, серьезные основания полагать, что вещи взяла именно Джозефина Кэмптон. В этом случае мне пришлось бы защищаться в течение всего процесса.