Дело «Тридевятый синдикат»

– Ты че, Ганс! Совсем опух? Отдай пиво! – возмутился Илья.

– Я не Ганс, я Ханс,– слабо вякнул атаман.– Ганс – это гусь, а Ханс – это я.

– Да мне до одного места, кто ты есть! Но баньку я себе изгадить не дам!

С этими словами капитан выдрал из рук атамана ковшик и плеснул его содержимое на слабо розовеющие камни. Шипение каменки, принявшей на себя приличную дозу баварского, сопровождалось глухим стуком снизу и дикими воплями сверху. Страшные лесные разбойники посыпались с полка как горох. Перепрыгивая на ходу через неподвижно лежащее тело, они пулей вылетали в предбанник. Атаман лежал на полу закатив глаза. В руках его, сложенных на груди, как свечка, торчала сосиска. Душа истинного арийца не выдержала такого варварского отношения к благородному напитку.

Первый промышленный шпион на Руси был счастлив. Можно было бы даже сказать, что он на небесах, если бы не железный захват храпящей ему в ухо мадам Брошкиной, из которого он до сих пор не смог высвободиться несмотря на все свое искусство лучшего ниндзи Страны восходящего солнца. Даже во сне мадам Брошкина не хотела расставаться со столь экзотическим клиентом. Экзотическим во всех смыслах. А рассвет уже близко. Если он ничего не предпримет и на этот раз, операция опять будет провалена. Уж целую седмицу он не предпринимал никаких активных поисков формулы «папы» по вполне понятным причинам… И тут шпиона осенило.

– Мыса! – пискнул он в ухо Брошкиной и тут же об этом пожалел.

Оглушительно взвизгнув, мадам взметнулась вверх, откидывая от себя шпиона, спросонок приняв его за мышь.

«Операция откладывается»,– сообразил, теряя сознание, Акира и плавно стек со стены.

Самым зверским посланником синдиката в горячую точку был Михайло Потапыч. У него было не просто задание, а спецзадание, в которое, по правде говоря, он так до конца и не въехал. Понял только одно: Ягусе срочно потребовался гребешок. И не какой-нибудь, а именно тот, что лежит в кармане у фрау Греты. Его надо срочно прихватизировать. И не когда-нибудь, а сразу, как только он перекочует в карман к «папе».

– Своих гребешков ей мало? – рычал Михайло Потапыч, развешивая оплеухи направо и налево. Местные авторитеты в лице, а точнее будет сказать в морде, небольшой стаи волков и пары маленьких, но очень борзых мишек потерпели сокрушительное поражение. Если проще – были биты и обращены в позорное бегство с сильно подпорченной шкурой. Теперь Михайло наводил порядок среди своих новых подданных. В отличие от наших, российских, подданные попались довольно бестолковые. Или притворялись таковыми, дабы увильнуть от миссии, возлагаемой на них Михайлой Потапычем. Они были жутко напуганы программной речью своего нового вождя. Смысла этой речи он и сам толком не понимал, но честно процитировал все, что долго учил под руководством опытного инструктора Гены.

– Главное, вдохновить массы на великие дела,– втолковывал тот косолапому ученику,– а потом… толкни камешек – лавина покатится. Из искры возгорится пламя, из пламени…

– Лесной пожар,– стуча от страха зубами, закончил мишка, с ужасом думая о предстоящей загранкомандировке.

Зелененький домовой еще долго инструктировал Михайлу Потапыча, вдохновляя последнего на великие подвиги. И даже речь вступительную написал. Теперь Михайло вдохновлял ею свою новую паству.

– Поздравляю вас,– ревел косолапый,– с вступлением в боевую дружину интернациональной антилютовской коалиции. Отныне вы бойцы невидимого фронта. И пусть трепещут наши враги! Их песенка спета! В бессильной злобе адские наймиты…

Интернациональная коалиция начала тихонько пятиться. Им почему-то не хотелось становиться бойцами этого самого невидимого фронта.

– Куда! – рявкнул Потапыч.– Я еще не кончил!

Все замерли.

– Так… на чем я остановился? – Сбитый с толку Михайло Потапыч напряг извилины.– Короче! Нужен доброволец, чтобы стырить гребешок.

Лиса отреагировала мгновенно, наподдав ногой ежику, стоявшему по стойке «смирно» рядом с ней. Тот кубарем выкатился вперед, вскочил и яростно погрозил кулаком рыжей, которая тихонько тявкала от боли, прыгая на одной лапе.

– Молодец,– одобрил Михайло,– орел! И вид у тебя боевой. Драчун. Люблю таких. Берите пример,– рыкнул он на остальных.– Живой вернется, героем станет!

Ежик гордо задрал нос.

– А коль вернуться не судьба будет – памятник поставим. Семье почет и уважение. До конца жизни провиантом снабдим.

Ежик бухнулся в обморок.

– Что это с ним? – заволновался Михайло.

– Это он от радости,– поспешила успокоить Потапыча лиса.– Ну, вы тут пока план операции обдумывайте, а мы вокруг побегаем,– предложила она,– бдить будем. Враг не дремлет. Мало ли что?

– Добро,– согласился Михайло Потапыч.

Антилютовскую коалицию как ветром сдуло. Михайло и не подозревал, что его пламенная речь, старательно заученная со слов Гены, сработает с точностью до наоборот. Вести по лесу разносились быстро. Леса Тюрингии опустели.

В тридевятом Илья был уже вторую седмицу, но к хмельному за все это время не приложился ни разу, чем несказанно удивил своих товарищей. Однако пивко было его страстью, и, несмотря на тревогу за Марьюшку, он позволил себе слегка расслабиться. Баварское оказалось отменным. Знатные пивовары сработали. Страшные лесные разбойники, весьма охочие на халявную кормежку и выпивку, налегали не только на баварское, а так как эликсиру было навалом, то сломались очень быстро. Их неподвижные тела, разбросанные в хаотическом беспорядке по полянке, украшали ландшафт и создавали великолепное укрытие для «добровольца», подбиравшегося короткими перебежками поближе к «папе» и адскому наймиту, который в бессильной злобе уже подкладывал ему в карман проклятый гребешок.

– Баиньки пора, – ворковала фрау, деликатно направляя зевающего во весь рот Илью к избушке. Сухонькая ручка старушки действовала с ловкостью профессионального щипача. Илья, не возражая, полез в избушку пристраиваться на ночлег, где его уже ждал «доброволец». Капитан с размаху плюхнулся на кровать. Ежик едва успел свернуться клубком.

– У, е-мое! – взвился вверх Илья. Гребешок выскользнул из кармана. Ежик подхватил его на лету и был таков. Фрау Грета перекрестилась. Люциферу ее упрекнуть теперь было не в чем, а достаток, посетивший ее избушку с приходом «папы», был так велик, что ей захотелось сделать благодетелю что-нибудь приятное. Взгляд ее упал на клубочек Бабы Яги, мирно лежащий на пороге в ожидании пробуждении «папы»…

Тем временем «доброволец» добрался до зверского посланника синдиката, ожидавшего его у входа в заброшенную шахту. Когда-то здесь были медные рудники. Однако жила иссякла, и лабиринты полуразрушенных штолен стали пристанищем для летучих мышей, а теперь вот еще и резиденцией Михайлы Потапыча. Рядом с мишкой переминалась с ноги на ногу ежиха с выводком колючих ежат.

– Живой,– только и сказала она и заплакала.

– Папа,– запрыгали вокруг детишки,– а какая тебе теперь награда будет?

– Ну…– Ежик растерянно посмотрел на Михайлу Потапыча. Награда ему полагалась только в случае безвременной гибели при выполнении боевого задания.

– Проси! – Потапыч благодушно махнул лапой с зажатым в ней гребешком, гребешок выскользнул из неуклюжих лап посланника синдиката и вонзился в колючки бойца невидимого фронта. Ежик истошно заверещал. Колючки его позеленели и стремительно рванули вверх. Потапыч с ежихой испуганно отшатнулись, а из глубины штольни раздался грохот. Земля разверзлась.