Дело в шляпе

Ясно, что не хватает. «Дананг» сейчас взял максимум, полный максимум. Собственно, так и было задумано.

В «вошегонке» Ит первым делом отрубил слежение, потом переключил его на заранее подготовленную картинку с мытьем в душе, а затем сказал:

— На кой мы ему там понадобились, интересно? Сами не справятся?

— Хрен его знает, — зло ответил Скрипач. Махнул рукой, включая воду, и принялся стаскивать с себя комбез. — Чего-то мне как-то мерзко. А тебе?

— То же самое, — мрачно кивнул Ит. — Вот тебе и обратный отсчет.

— Мы же его не убили, — возразил Скрипач.

— Еще не хватало, — поморщился Ит. — Но резанул я его не хуже, чем он тогда «стрелу» с ребятами.

— Это да, красиво сделал, — покивал Скрипач. — Знаешь, если Гел отрежет ему яйца, я переживать не буду. Нет, ну то есть буду, но о другом. Не о яйцах — точно.

— А о чем ты собираешься переживать? — поинтересовался Ит, тоже стаскивая комбез.

— О том, что нам вообще приходится это делать, — признался Скрипач. — Мы как-то последние годы перестали думать о клиентах, как о… черт, не знаю, как сформулировать. В общем, нам было плевать на их моральные качества и на их поступки, если ты понимаешь, о чем я.

— Понимаю, — кивнул Ит. — Кажется, мы снова слезли с небес на землю. Я прав?

— Видимо, да. Мне не хочется больше помогать…

— …всем подряд, — закончил мысль Ит. Скрипач вздохнул. — Теперь осталось только понять, что же нам на самом деле хочется.

…Гела они нашли рядом с операционной. Он сидел на выдвижной скамейке, и смотрел перед собой невидящим взглядом.

— Как там? — спросил Скрипач, подходя поближе.

— Я не смог, — беззвучно ответил Гел. — Они там сами. Я… я должен был, но я не сумел. Это словно… перейти какую-то запретную черту, понимаешь?

— Да, понимаю, — согласился Скрипач.

— Мы ее уже перешли, — добавил Ит. — Но я почему-то не жалею об этом.

— Да? — Гел повернулся к нему. — Почему?

— Потому что справедливость в этот раз оказалась больше, чем все наши принципы, — Ит отвернулся. — Мы там нужны?

— Нет, я думаю. Саиш, Илья, Фэб, Поль — куда больше.

— Тогда мы просто тут посидим, что ли, — Скрипач плюхнулся на лавку рядом с Гелом. — Мы поболтаем, а Ит в это время напишет чего-нибудь.

— Напишу, — кивнул Ит. — Только за блокнотом смотаюсь.

* * *

Почти что сутки команда пробыла в гостях у Злыдня, и к концу этого срока все были вынуждены признать очевидное — никаким злыднем он, конечно, не был. Сложнее всего оказалось понять, что он вообще такое, и в результате сошлись на том, что Злыдень чем-то сродни учебным программам, правда, он наделен куда большей властью, выполняет более сложную функцию, и может делать многие вещи, которые учебным программам не доступны. Например, становиться материальным и управлять всякими разными вещами.

— Мне его даже жалко, — призналась Бонни, когда они собирали вещи, чтобы отправляться в дальнейший путь. — Зачем его так оклеветали? Он же хороший. Мудрый. Лердусу помог, теперь нам помогает.

— Что мудрый, это я согласен, — ответил ей тогда Аквист. — А вот что хороший… Сколько народу погибло в этих тоннелях по его вине, сама подумай. Не всё так просто, Бонни.

— Погибли, потому что лезли туда, куда их не звали, — резонно заметил Фадан. — Остроухий делает то, что должен. Защищает тоннели от чужаков. Это его обязанность. И если чужак не понимает трех предупреждений, и продолжает лезть… в общем, приятного мало, но Остроухий тут ни при чем. Сами виноваты.

— Ну, не знаю, — протянула Бонни. — Хотя ты прав, наверное. Он же действительно сначала пугает, чтобы ушли.

— Вот именно, — подтвердил Фадан. — И хватит об этом.

Перед отъездом Остроухий увел Фадана куда-то, в неприметный уголок, и долго говорил с ним — о чем, команда так и не узнала. Вернувшийся Фадан был задумчив и, кажется, немного мрачен, по крайней мере, настроение у него, кажется, слегка испортилось.

— Значит, так. Выезжаете вон в тот тоннель, потом прямо, никуда не сворачивая, десять километров. Дальше дорога пойдет под уклон, вниз, — объяснял Остроухий Бакли. — Пугаться этого не стоит. Где-то в середине спуска будет поворот направо, вам туда и надо. Та ветка тоже сперва идет вниз, но очень скоро выровняется, а потом пойдет вверх. Дальше — по той схеме, которую я отдал шарлам. Ты просто скажи, что тебе требуется, и они подскажут дорогу.

— Ясно. Хорошо, — покивал Бакли. — Слушай, Злыдень, а ты сам-то с нами не хочешь?

— Не могу, — с сожалением отозвался Остроухий. — Процесс же идет. Мне следить надо. И воду почистить, чтобы не потравили никого, и Таможню от чужаков защитить. За жителей не бойтесь, я их в обиду не дам.

— То есть их не отравят? — с надеждой спросил Шини.

— Вот еще, — фыркнул Остроухий. — Я и снаружи тоже защищу, а то там, как я погляжу, нехорошие дела замышляются. Не бойтесь, вас купол пропустит, как возвращаться станете, он только на чужаков действует.

— Какой такой купол нас пропустит? — с подозрением спросил Фадан.

— Защитный, — пожал плечами Остроухий. — Если успею. Я обязан беречь Таможню. Что и делаю. Так что отправляйтесь в путь спокойно. Фадан, ты всё запомнил? Точно?

— Запомнил. Хотелось бы мне, чтобы мы обошлись без того, о чем ты сказал, — заметил Фадан. — Значит, на поверхность мы выйдем не так далеко от станции? Так?

— Так. Пятьдесят километров. Это близко, как ты сам понимаешь. Осмотритесь, а потом дальше решай, что тебе делать.

— Ладно…

На прощание Остроухий сделал каждому по маленькому подарку, вот только что это за подарки, они так и не поняли. Бонни досталась крошечная коробочка ярко-бирюзового цвета, с виду монолитная, со слепым окошком сбоку; Шини и Аквист получили предметы, больше всего похожие на древние наручи, только очень легкие и почти прозрачные; Фадану досталось нечто, напоминающее тоненькую то ли книжку, то ли картинку, заключенную в светящуюся желтым рамку; Бакли же получил странный предмет, который, по словам Остроухого, следовало надевать на голову. Предмет напоминал тонкий обруч, отделанный стеклянной поблескивающей крошкой.