Дем Санд. Странствия меча

– Регалия… Драконий Манок сам вернется через пять дней во дворец. Именно с его помощью созывают Глав Драконьих кланов, к нему они прикасаются, возобновляя узы договора… Королевской регалии безразлично, из какой именно семьи прямых наследников Hen Ichanel будет принявший корону. Поэтому за неё я беспокоюсь гораздо меньше. Почему Ведьмачьи отказываются помогать… Могу только догадываться.

– Прелестно, – только и смогла сказать я, потирая-таки рукой лоб. – То есть, в связи с тем, что – как Вы сказали? Манок? – вполне самостоятельно возвращается во дворец, через пять дней у Вас, при худшем раскладе, не остается выбора, и Вы становитесь новым королем Dol Zarhalet, дабы драконы не взбесились… Мда… Выбор невелик!

Агест мрачно кивнул и тронул алмазный кулон у себя на груди. Камень на мгновение вспыхнул внутренним огнем, показавшимся мне весьма тревожным. Я сделала несколько шагов вперед и назад, размышляя.

– И Вы в отчаянии, – заговорила я спустя какое-то время. – Вы полагаете, что, я смогу выследить Дэйшу наэ'Тиэ и доставить его в срок в ваши земли, поскольку, по Вашему замечанию, моя магия схожа с магией Teh Mishkare… А если я откажусь? Какая мне разница, кто будет сидеть на эльфийском престоле? Быть может, Вы окажетесь лучшей кандидатурой, Высокородный. Не зря же Ведьмачьи так упираются в том, чтобы присоединиться к поискам.

– Вы получите высочайшую награду, – бесцветным голосом отозвался Агест.

– Да никакая награда не стоит того, чтобы вставать поперек пути Teh Mishkare, – довольно грубо ответила я, и это было чистой правдой. – Вряд ли мне позволят по завершению всей этой авантюры остаться в пределах королевства, а уж вне его Ведьмаки мне жизни не дадут. Нет уж, кушайте сами!

– Я уповал на Вашу честь, Дем Санд, – тихо произнес князь. – Или на Вашу жадность, ведь награда бы исчислялась в алмазных ата26. Ожерелье в дюжину дисков чистейших драконьих алмазов.

Вот тут у меня, что называется, в зобу дыханье сперло. Я оцепенела. Агест только что назвал мне цену, на которую можно было купить земли под свое собственное королевство! От количества нулей, в перерасчете на известные мне денежные единицы, голова кругом пошла. Я даже оперлась на найтмара, решившего обнюхать какой-то ажурный вазон возле парапета, поэтому подошедшего поближе. Разумность и чувство самосохранения стали на пути приступа алчности. Я справилась с дыханием, четко сознавая, что такую сумму мне не предложит никто и никогда, и решительно ответила:

– Никакие алмазы не помогут мне откупиться от Teh Mishkare. Я сожалею, что у Вас сложилась такая сложная ситуация, князь, но я отказываюсь.

Он посмотрел на меня с плохо скрываемым разочарованием. Опустил на мгновение глаза на ножны моего меча и почти шепотом уже сказал:

– А меч Ваш чист, и я надеялся… – Потом перевел взор на мое лицо. – Посмотрите на свою грудь, Дем Санд.

– Прошу прощения? – опешила я.

– Посмотрите на Вашу грудь, – повторил эльф, лицом становясь непроницаемее камня, из которого сложены стены дворца. – Вам придется помочь нам.

Я растеряно моргнула раз, другой. Буцефал тем часом потянулся носом ко мне, принюхался и тревожно захрапел, кося на меня серебряным глазом. Его реакция заставила меня торопливо раздергать шнуровку жилета и оттянуть ворот рубахи. От увиденного за пазухой у меня окаменели мышцы лица. Прямо из тела, чуть левее от середины груди, вырастал… цветок ириса, приникая венчиком и стеблем к коже. Был он гораздо меньше натурального цветка и выполнен из золота и синего самоцвета. Эдакая брошка, приколотая прямо к плоти.

– Это еще что? – глухо спросила я, поднимая недобрый взгляд на Агеста.

– Гарантия того, что Вы не останетесь в стороне, – спокойно пояснил тот. – Листья и корни этого цветка сейчас охватили Ваше сердце, и если Вы снова повторите отказ, начнут прорастать прямо в него. Попытка вырвать его приведет к тому же, а убрать его смогут лишь те, кто наложил заклятие.

Я вспомнила ограждающий жест Агеста после того, как была применена обратная Фао. Маг! Маг, которого я оглушила Ааркой, начал заклятие, а завершил его сам князь! Перехватываемая магия – вот, что они ко мне применили. И отменяющее заклятие так же должны выполнять оба.

– Ах вы, гады, – прорычала я в бессилии.

– Найди Дэйшу, верни его до наступления срока коронации, – неожиданно горячо, чуть ли не с мольбой заговорил Агест, подходя ближе. – Клянусь словом Рыцаря Верного Сердца, заклятие будет тут же снято, а ты получишь еще и награду!..

Я прижала руку к груди, чувствуя под одеждой твердый холодный цветок. Ах ты, касатик мой, цветок сорочий… Узы ты на меня наложил – не развязать 27 …

Я подалась к эльфу так, что чувствовала его дыхание на лице. Заглянула ему в глаза и охрипшим голосом произнесла:

27

В народной магии ирис используется для привязывания неверного супруга к жене и дому

– Ты слово дал, Агест аэп'Нури Кхаап. Ты слово дал, Рыцарь старых заветов. Ты слово при мечах дал – твоем и моем. А они слышат и запоминают, ты это знаешь, ибо из одной руды ковались, в одной кузне созданы. Нарушишь слово, твой меч против тебя обратится.

– Не нарушу, – сильно побледнев, так же хрипло ответил эльф. Пальцы его левой руки намертво вцепились в рукоять меча. – Только найди принца и верни его…

Я почти видела, как отражается серебряное пламя моих зрачков в его глазах, и оценила, что он не поддался безотчетному страху.

– Верну, – отворачиваясь, глухо сказала я и положила руку на шею вороного, крайне неодобрительно смотревшего и на меня, и на Агеста. – Где он был последний раз?

Глава 4

Мы выехали из дворца вместе с князем где-то через час в сопровождении все того же конного отряда. Правда на этот раз на всех единорогах были специальные сверкающие серебром кольчуги и оголовья из такого же серебряного металла. Всадники так же облачились в брони и у каждого на луке седла висели мотки веревки. Буцефал взглянул на эти меры предосторожности и презрительно задрал хвост. Крупные душистые «яблоки» сыпанули прямо под копыта сопровождения. Я не стала высказывать вороному упрека, только усмехнулась. Князь едва покосился на все эти безобразия, уже не такой бледный, как во время бесед на террасе, но все еще сумрачный. Он не стал вздевать на себя даже легкой кирасы. Поехал, как был в своих дворцовых одеждах. Под седлом у него был ослепительно-белый единорог, судя по алым глазам – настоящий альбинос. Жеребец статью лишь чуть уступал Буцефалу, поэтому вся наша кавалькада, пересекая город, выглядела весьма зрелищно. Прогуливающиеся по улицам эльфы так и замирали при нашем явлении, хотя князь не взял с собой ни знаменосцев, ни громогласных глашатаев. Только капитан конного отряда крепко держал древко штандарта, на котором под сенью драконьих крыльев гордо цвел королевский ирис.

Мы ехали молча до самых ворот. Князь пару раз даже бросил на меня короткие взгляды. Видимо ждал, когда же я, наконец, выкажу восхищение окружающему великолепию. Но я упорно отмалчивалась, предоставляя всем этим великолепным зданиям, фонтанам, садам, скульптурам проплывать мимо. Любой человек бы на моем месте уже рыдал от благоговения, целовал мозаичные дороги и терял дар речи перед барельефами на стенах строений. Я молчала, и видимо это даже обижало Агеста.

Наконец мы миновали высокие великолепные ворота, обрамленные переплетшимися драконами и стилизованными цветами. Стража отдала нам честь, встреченные за пределами города эльфы уважительно склоняли головы. Мы миновали окружающий город кольцом грандиозный сад, где тоже встречалось всяких чудес. Оказавшись на дороге, ведущей мимо загородных усадеб, не сговариваясь, вся кавалькада перешла на легкую рысь. И только когда мы миновали мост через широкую реку, по которой величаво проплывали знаменитые эльфийские ладьи-лебеди, и проезжали через луговину, сплошь покрытую ирисами королевских цветов – густо-сиреневый с желтым – я, наконец, заговорила: