Деменция. Сборник рассказов
Шрифт:
Но всё позади, и сын, в бинтах, но в сознании – дома.
Перед нею не стояла проблема, как ухаживать с сыном. Она сразу решила, всё будет делать сама: ходить за ним, менять бинты и обрабатывать раны, мыть его.
Она оформила очередной отпуск, и с отгулами вышло тридцать шесть дней.
Первую неделю было сложно с туалетом.
Пописать просто. Она помогала ему сесть, и держала ковшик, поддерживая и направляя член, чтобы не разбрызгивалась моча. Он сам сказал, что нужно оттягивать крайнюю плоть, и тогда струя
Чтобы покакать, она помогала ему встать на колени, и ставила, между ног, тазик.
Ей не было противно. Не было стыдно.
– «С какой стати – говорила она себе – я обихаживала сына, когда он был грудным и беспомощным. Ну и что с того, что он вырос? Для матери, её сын остаётся ребёнком, даже если у него есть внуки».
Первый раз она помыла его прямо в кровати. Протирала полотенцем, смачивая в горячей воде из тазика.
Второй раз уже в ванне, под душем. Олег сидел в ванне, а Инна намыливала его и поливала из лейки.
На второй неделе, придя из магазина, Инна сказала – Встретила твою учительницу. Классную вашу, в десятом. Спрашивала про тебя.
Инна помолчала и добавила – Прощения просила. Я, правда, так и не поняла за что.
На лицо Олега набежала тень.
– Мне тоже непонятно, за что.
– Ну и ладно. Я взяла вина. Когда сможешь ходить самостоятельно, мы выпьем с тобой за твоё возвращение, и выздоровление. Пойду ужин приготовлю.
Ночью Олег лежал без сна. Одни воспоминания вытеснялись другими, и сам не заметив, как, стал трогать член. Перед внутренним взором встала Инна, учительница, и он стал дрочить, представляя её. И шумно задышал, когда изливалась сперма.
Инна спала. Но прерывистое дыхание Олега услышала. Встала, и не включая свет, подошла и сдвинула ширму..
Он изливался, закрыв глаза.
Увидев, как брызжет сперма, подумала – «Надо будет постирать постельное. Завтра».
Олег открыл глаза и дёрнулся, пытаясь подтянуть одеяло. Но передумал.
Накопившаяся злость там, трансформировалась в похоть здесь, истекая спермой. А подсознание, извращённая вещь в себе, подсунуло образ другой женщины. Другой Инны. Та была где-то там. Снаружи. Эта была рядом. Та была большая. Эта маленькая.
Но, по сравнению с красотой этой, та выглядела дурнушкой.
– Принеси полотенце.
Она принесла полотенце и стала вытирать, обтирая член и промокая простынь. Инна была в ночнушке. Олег лежал голый.
– Ты же целовала меня, когда я был маленький, целовала везде
– Да
– Поцелуй
Инна наклонилась.
– Нет. Я имел в виду там, и там.
Он взял её руку, и коснулся ею члена, и ягодиц
– Олег – она потянула руку.
Но он удержал.
– Поцелуй Инна. Я хочу, чтобы ты поцеловала.
Инна застыла, не вполне понимая, что происходит.
Нет, она не испугалась. И даже, и не видела ничего предосудительного,
или постыдного в его просьбе. Но всё было неожиданно. И сделать – это, подчинившись просьбе сына, мешал какой-то барьер внутри. Препятствие, или запрет, или табу, через которое нужно было перешагнуть.– Инна, целуй. Я скажу, за что, она – его голос дрогнул – просила прощения. Я, тогда, из-за неё …
Он не смог договорить. Горло перехватил спазм, как будто на шее затягивалась петля.
Перед её глазами, словно кадры киноплёнки, замелькали сцены того жуткого дня. Холодный ужас заползал в душу.
Она наклонилась, и поддерживая пальчиками член сына, чмокнула в головку.
Он не называл её мамой, матерью.
С того дня, когда она пришла за ним в садик после лечения, Олег называл её по имени: Инна.
– Ещё … целуй … там …
Она поцеловала в ягодицу.
Член Олега стал возбуждаться.
– Я хочу тебя – он держал её за руку.
Инна потянула руку – Нет. Олег, нет. Нельзя.
– У тебя кто-то есть? Кто-то был?
Она замотала головой – Нет .. нет .. нет …
Член стоял. И желание только одно: сделать это сейчас, чтобы забыться. Слишком муторным было воспоминание.
Она, вдруг, прочувствовала состояние сына.
Сострадание – это и любовь, и мука, и боль матери. Она ещё противилась, но мозг, лихорадочно, искал оправдание тому, что происходило. В голове сталкивались мысли о запрете, табу, об отношении морали, общества к подобному, и о династиях фараонов, французских, да и русских царских семьях, где инцест был не редкостью.
Она потянула руку сильнее.
– Я принесу вино.
Она долго не могла открыть пробку, которая крошилась, и наконец, просто продавила её в бутылку. Взяв два стакана, вернулась в комнату.
Олег лежал с торчащим членом, и ждал её.
Инна наполнила стаканы и помогла сыну сесть.
Они молча свели стаканы и стали пить. Олег выпил вино за два глотка. Инна пила медленно, глотками, не ощущая вкуса и запаха.
– Зачем нам вино? – спросил Олег.
Инна пожала плечами – Не знаю.
Она разлила остатки и выпила.
Олег пить не стал, и взяв её руку, притянул к члену, уже обмякшему – Дрочи.
Инна обхватила член правой, а левой взяла стакан Олега и допила вино. Она хмелела, и всё происходящее уже не казалось диким.
Дрочить она не умела. Совершенно.
И Олег, обхватив сверху своей, стал дрочить сам, её рукой.
Инна смотрела, как возбуждается член, чувствуя одновременное его наполнение кровью и твердение. Всплыли воспоминания, казалось бы, уже давно забытые, бурных ночей с Романом, вытесняя другие мысли, и плоть, просыпаясь, востребовала своё. Задёргалось, сокращаясь, влагалище. Увлажнились соком губы, и набухший похотник горел, ожидая ласки.
Конец ознакомительного фрагмента.