Демиург

– Спасибо, - поблагодарила Франческа слугу, - можешь идти.

– Слушаюсь, госпожа, - слуга снова вышел.

Ллойд, все это время молча наблюдавший за происходящим, сильно жалел о том, что не ему первому пришла в голову мысль залезть в компьютер.

– Может, ты объяснишь все-таки, что все это значит?
– продолжила допрос мужа Франческа.

– Видишь ли, дорогая, - с глупой улыбкой ответил тот, - в нашей долине объявился мальчик, который творит чудеса.

– То есть?

– Полчаса назад, он почти пошутил по поводу того, что придя домой, я найду миллион долларов, если захочу.

– Ну?

– Я захотел. Результат ты видишь сама.

– И что же это за мальчик такой?

– Сын Лючии.

– Фабио?!
– Ллойд сорвался со своего места, - этот тупица..., да он не знает, сколько будет дважды два.

Хенинкс медленно перевел взгляд на сына, и также неторопливо, но внушительно сказал:

– Может этого он и не знает, но что такое справедливость он знает лучше всех нас вместе взятых, а кроме того уже доказал, что может бескорыстно творить добро, правда... хм! с примесью чудес, - он немного помолчал, а потом добавил, - надо уносить отсюда ноги. Боюсь, что Макфинли и всем, кто его окружает, скоро станет совсем плохо, если они обидят этого ... сына пастуха.

– Ты действительно хочешь уехать?
– с тайной надеждой спросила жена.

– И меня ничто и никто не остановит, и, я надеюсь, у тебя достанет ума молчать об этих деньгах до отъезда.

– Ты же знаешь, Самуэль, - раздалось в ответ, - что все эти годы я только и жду случая, чтобы оказаться подальше от этого котлована, имея в виду долину, сказала она, - но, как ты объяснишь отъезд Макфинли?

– А я и не буду ничего объяснять, только напишу записку, и все.

– Пожалуй, ты прав. И - в Америку, да?

– Угу, - Хенинкс потянулся до хруста в костях, заметив напоследок, - ну и Фабио, сын пастуха. Вот чудеса-то!

ГЛАВА 4.

На следующее утро Хенинкса разбудил телефонный звонок.

– Алло!
– осипшим после сна голосом сказал он в трубку.

– Самуэль, немедленно ко мне!
– тон Макфинли не оставлял сомнений в его настроении.

Теряясь в догадках о причине столь "любезного" приглашения, адвокат оделся и, не позавтракав, через двадцать минут, уже звонил в парадную дверь особняка своего клиента. Оливер немедленно открыл дверь и проводил его в кабинет хозяина.

– Садись!
– сухо сказал тот, глядя в какие-то бумаги перед собой. Адвокат сел. Поведение Макфинли было столь необычным, что он не знал. что и думать, но когда Хенинкс заерзал в своем сиденье, напоминая о себе, хозяин особняка соизволил-таки обратить на него свое внимание:

– Что нового?
– задал он ничего не значащий вопрос.

– Да ничего особенного.

– Ладно, не будем играть в прятки. Ты теперь человек богатый и можешь в любой момент смыться отсюда, - он сделал паузу, чтобы дать понять Хенинксу, что знает о нем все, а потом продолжил, - но я прошу тебя не бросать меня в трудную минуту. Как друга прошу.

По тому, как сбивчиво он говорил, Самуэль догадался, что Макфинли просит, может быть, первый раз в жизни.

– Откуда ты все знаешь?
– спросил он.

– У тебя в доме уже неделю стоят подслушивающие устройства. Я страховался из-за этой неразберихи со шкатулкой.

– Понимаю, - немного помолчав, сказал адвокат, - чего же ты хочешь?

– Чего я хочу?
– взвился Макфинли, - неужели тебе нужно это объяснять? Я хочу знать, в чем сила этого мальчишки! Я хочу знать, насколько он опасен!

– Видишь ли, Эрхард, - спокойно заговорил Хенинкс, - я вчера действительно говорил с ним, пытался выяснить что-нибудь о его матери, но...

– Да, да, - поторопил его мысли хозяин дома.

– Я понял, что это совсем не простой мальчик. Может он и не Христос, но от него так и веет мудростью и какой-то неземной силой. Он знает и умеет что-то, чего не понимаем, и не умеем мы.

– Вот-вот, что же это такое?
– голос Макфинли выдавал нетерпение.

– Я могу сказать только одно, Эрхард: это - неведомая мне сила, а я боюсь неизвестности.

– Ты что же: действительно испугался мальчишки?
– удивился хозяин особняка.

– Черт! Ну, как тебе объяснить, Эрхард, - завелся немного адвокат, разве ты, ты не испугался? Иначе, разве стал бы ты просить кого-либо о чем-нибудь?

Макфинли надолго замолчал после этого вопроса, заданного в лоб.

– Что ж, - согласился он, наконец, - пожалуй, ты прав. Я впервые в жизни столкнулся с неизвестностью, и мне, так же как и тебе, не нравится это состояние.

– Хочешь совет, Эрхард?
– неожиданно спросил Хенинкс.

– Да!
– загорелся тот.

– Оставь драгоценности Лючии и забудь об этом деле.

– Что?
– Макфинли был возмущен, - да вся Италия смотрит сейчас на меня и смеется, а ты хочешь, чтобы я оставил это дело, по уши, измарав свою репутацию?!

– Ну, как знаешь. Я умываю руки.

– Ах, вот как! Разве такой помощи я жду от тебя?! И это называется друг, - Эрхард в отчаянье махнул рукой.

Хенинкс молчал, переваривая реакцию собеседника. Подумать было о чем: с одной стороны мальчишка со своими чудесами, а с другой - просящий Эрхард Макфинли. И то, и другое было не обычным, и все же гордыня возобладала над страхом. Поэтому он решил остаться, спросив:

– А ты не видишь никакой связи между происшествием на вилле Охо и нынешними событиями?

– Да нет, - задумчиво ответил хозяин дома, - хотя постой, постой: определенная связь есть. Фабио перестал бегать к Лео примерно через неделю после того, как сгорела вилла.

– Вот-вот, он и к Ллойду перестал бегать в это же время.

– Да, но почему через неделю?
– Макфинли был озадачен.

Неожиданно в дверь кабинета постучали.

– Да!
– гулко отозвался голос хозяина дома.

Появился Оливер.

– Господин Макфинли, господин Логарт просит его принять.

– Проси.

В комнату, как тень, скользнул Рони и остановился у стола Эрхарда.

– Слушаю тебя, лейтенант, - произнес тот.

– Господин Макфинли, - Логарт говорил так тихо, что Хенинкс из своего кресла еле слышал его, - прослушав ряд разговоров между госпожой Синти и ее сыном, мы можем с уверенностью сказать, что деньги, уплаченные за аренду и дом, добыты неизвестным нам способом: это - ни зарплата, ни наследство, ни грабеж, ни сделка.