Демон-хранитель

– Я. Жду.

Помолчав немного, Балтазар потянулся куда-то в воздух, достал оттуда тонкую сигариллу и небольшой потрепанный альбом в кожаном переплете. Закурив, он заговорил:

– Когда ты приказал мне заключить династический брак, я и предположить не мог, что так… так привяжусь к супругам. Я врос в них, сделав своей плотью и кровью, я чувствовал каждый удар их сердечек, каждый вздох. Они – часть меня. Да, я изменял им, не нарушая клятвы, когда становилось уж совсем невмоготу, но страдал от этого не меньше, чем они. Я люблю их, Ваше Темнейшество. Они – все, что у меня есть. Ты отнял у меня все: свободу, девственность, жизнь. Ради тебя я совершал невозможное, снова и снова ломая себя в угоду твоим невозможно высоким требованиям, убивал, предавал, преступал клятвы. Я покорил для тебя сотни миров, несколько раз был на самом краю, грозя сорваться, но любовь моих супругов удерживала меня и от безумия, и от ожесточения.

Он открыл альбом и с любовью погладил изображение Морнемира, загадочно улыбавшегося с первого портрета. Перевернув страницу, он так же приласкал Эллеманила.

– Они не любили меня, мне тогда так казалось, но… это было не важно. Я поклялся им в верности. Что никогда, ни при каких условиях, я не разделю постель с другим мужчиной. Принося клятву девушке, я, по сути, ничего не нарушал. Теперь же… Верность и преданность моим мужьям – это все, что у меня осталось своего. То, что ты можешь отнять, в отличие от любви. Она умрет вместе со мной. Нет, даже и это не поможет. Уже не помогло. Я выношу тебе наследника, отец, но где гарантия того, что ты оставишь нас в покое, дашь любить друг друга, не отнимешь у меня последнее?

– Заро…

– Погоди. Когда-то давно ты дал мне право в спальне не называть тебя Повелителем и говорить все, что вздумается. Так вот ответь мне. Как я могу быть уверен, что ты в следующий раз не потребуешь, например, их в свою постель? Мотивируя это какими-то мифическими интересами Империи или собственным капризом?

Люцифер ухмыльнулся. Умный мальчик, талантливый. И знает его, как никто. Но, все же, недостаточно хорошо.

– Хммм… что ты предлагаешь? Какое мое обещание сможет оживить вот это, - он непочтительно ткнул пальцем в вялый член Балтазара.
– Любую клятву я могу нарушить, любой закон изменить, и тебе об этом известно.

– Я… хочу уйти. Отказаться от силы и бессмертия, отец. Верни меня в мир людей, сделай обычным.

– Мммм… может, станешь орком?
– голос Князя звучал ровно, но было заметно, что он сердится.
– Только они достаточно тупы для того, чтобы не осознавать той власти, которую имеют демоны. Придурок малолетний! Дались тебе эти остроухие!

– Дались.

Люцифер перевернулся на спину и тоже закурил тонкую дамскую сигаретку. Она довольно органично смотрелась в его изящной, обманчиво-хрупкой руке. Князь задумчиво поглаживал свой член и делал вид, что усиленно размышляет.

– Хорошо, - наконец, произнес он, щелчком отправляя окурок куда-то в темный угол спальни.
– Я… пойду тебе навстречу. Я приму детей от твоего брака с эльфами. Через несколько сотен лет они должны занять оба лесных трона – Темный и Светлый.

– Но…

– Что?!
– раздраженно переспросил Князь.

– Эльфы не могут родить!

– Так сделай это сам! Все, надоел, никакого от тебя толку! Убирайся из моей постели! Делай, что хочешь, даю тебе сто лет на все про все, ничего не знаю, сгинь с глаз моих, пока я не передумал!

Балтазар вскочил с кровати, преклонил одно колено, но упрямо попросил:

– Клятву, Повелитель!

– Клянусь признать наследников, рожденных в равном браке Балтазара Бескрылого, Эллеманила Светлого и Морнемира Темного Королями обоих лесов! Освобождаю сына своего, Балтазара, от обещания, данного мне у источника Истины, клянусь не посягать на его задницу и задницы его драгоценных эльфов. Освобождаю его от уз Ученик-Мастер. Да будет так! Убирайся, пока я тебя не убил!

Балтазар, широко и счастливо улыбнувшись, исчез.

А Люцифер расхохотался.

– Какая же я сволочь!
– сказал он сам себе.
– Прямо приятно.

– Мудак ты, а не сволочь, Люци, - раздалось из угла.

Глава 121 Габи

– А, Габи!
– обрадовался Его Темнейшество.
– Иди сюда, у меня член без дела стоит.

– Мудакам не даю, - заявил очень красивый юноша, складывая за спиной иссиня-черные крылья и усаживаясь на край широкой постели.

– Габи-Габи, слышал бы твой отец, как выражается его дражайший сынуля!

– Знал бы отец, что ты творишь, Люци, он бы тебя…

– Я изгнан, и наш замечательный папаша не имеет надо мной власти, - ухмыльнулся Люцифер, потянувшись, и снова закурил.
– Чего пришел? Иди назад, Балти тебя за ушком почешет. Классное он тебе имя дал, кстати. Гек-тор! Агрессивное такое.

Золотые глаза гостя сузились, и он холодно процедил:

– Ты играешь нечестно и жестоко, Люци. Раньше ты таким не был.

– Положение обязывает, а методы мои хоть и жестковаты, зато действенны, признай! К тому же, вечность – это так скучно. Иногда даже трахнуться не с кем. Иди сюда, а? По-хорошему.

– А по-плохому у тебя кишка тонка?

– Опять хочешь меня взять на «слабо»? Прошлого раза не хватило?

– В прошлый раз я не догадывался, до каких пределов гадства ты можешь дойти. Мой дерьмометр зашкаливает, когда дело касается тебя, Люц.

– А вот не надо было со мной спорить, Габриэль. Или все-таки Гектор? Надо же, потомственный нефилим в качестве фамильяра у сына того, имя кому Сатана.

– Я бы сказал, как твое имя звучит.

– Скажи. Когда-то ты называл меня «Люци» и любил мои волосы. Я их берегу для тебя до сих пор.