Демон Ночи

Я понимаю, что Тридцать Шестой называл Бойко — «Пятым», а Бойко называл Неуловимого охотника-ловца «Тридцать Шестым». При этом Бойко жил в пятой комнате.

— Паша, а ты жил и до этого в тридцать шестой? — спрашиваю я.

— Нет, меня вот буквально только-только сюда переселили из двенадцатой казармы. Туда один из вчерашних перевёлся после какой-то Критической Точки с японскими Неуловимыми охотниками-убийцами. А меня сюда попросили перейти. А я себе уже всё красиво в двенадцатой казарме сделал, и даже кабинет свой обставил, потому что мне разрешил Городецкий Виктор Степанович. Поэтому я и разозлился, когда узнал про переезд в Одиннадцатую. Ну и спесь решил на тебя скинуть и на твоего… друга.

— Херуга.

— Псих, успокойся! — повышаю я голос на питомца, но резко сбавляю. — Будь вежливым с человеком. Не всегда нужно агрессией отвечать на агрессию.

Паша слушает всё это, а сам голову вниз опускает.

— Значит, тебя на место Тридцать Шестого отправили. Ведь это его была комната, верно? — завершаю я.

— Да, всё правильно. Его, кажется, перевели куда-то вместе с твоим учителем Бойко… или изгнали. Не знаю. Но парни из двенадцатой казармы, да и с восьмой, девятой, шестой… короче, много кто говорят, что что-то там произошло вчера в ангаре К-4 и какая-то способность от Бойко вышла через портал… ну этот, как там его… Критический Пространственный Разрыв, вроде. Там один вроде говорил, что, мол, способность Бойко влилась в двух охотников-ловцов из Японской империи, а потом эти охотники умерли в Критической Точке. Короче, я не знаю деталей, но прошу прощения, что агрессивно познакомился с тобой. Не надо было так.

— Согласен, так не надо, — улыбаюсь я. — Но так, я надеюсь, и не будет больше, — подмигиваю мужику.

— К-конечно, Конста… К-Костя. Всё будет отлично. Я сейчас ещё своего фирменного бальзама принесу для воды. Со вкусом лимона и мяты. После него очень приятно в комнате, зуб даю.

На этом мы и попрощались с Пашей.

А неплохо вышло.

Информация новая подвалила.

Правда или нет — не так важно. Важно, что про меня никто ничего не знает… ну кроме того, о чём сказал Городецкий, мол, теперь я, по липовому слуху, ученик Бойко.

Но это нужно было сделать, как я понял, поэтому уже как есть.

Это всё равно поприятнее, чем быть изгнанным из ООМ в такое нелёгкое для реципиента время.

Всё же я достаточно слаб, что ни говори. А прокачкой вот-вот только займусь.

Благо Бойко меня не сдерживает, и теперь я могу брать контракты своего, начального уровня, потихоньку повышая стадии и ранги, а для светского общества — титулы со звёздами.

Что касается моей подготовки к утренней тренировке, то я действительно с шести до семи умудрился и с Пашей познакомиться, и помыть полы со стенами, использовав фирменный бальзам с лимоном и мятой, кстати, действительно очень приятный лёгкий запах свежести. Ну и с постельным бельём справился.

Теперь от Бойко даже запахов в его кабинете не осталось.

И как бонус — Псих сделал мне кубический дизайнерский гремлинский стул из выломанного ящика.

Одним словом, со всех неурядиц и проблем мы с питомцем смогли извлечь пользу.

И это здорово.

А теперь тренировка.

На часах ровно семь утра, а я как раз успеваю присоединиться к группе из двенадцати новобранцев из сто шестьдесят пятой казармы, которых только заселили вчера вечером, а сегодня утром — первая тренировка от Школы.

Групп на ровном участке не мало, равно как и тренировочных зон на общей огромной площадке.

В воздухе пахнет тестостероном… даже от девушек.

Места парфюму здесь нет.

Точнее, здесь лишь один вид парфюма — голосовой.

— Раз-Два-Левой! Раз-Два… Левой! — доносится со всех сторон. — Раз-Два-Левой! Раз-Два… Левой!

Не знаю, как это влияет, но первый раз команда непрерывна, а во второй раз «Левой» идёт отдельно, и каждый из инструкторов повышает в конце голос.

Я встаю рядом с высоким шатеном — новобранцем в группе, к которой я «присосался».

Новичок кивает мне. Я ему.

Мы, конкретно на это утро, плывём в одной лодке, как любил говорить Бойко.

— Большинство из вас никогда не поднимутся до Старшего Охотника! — сразу же начинает рослый мужчина в серой форме.

На лицо лет тридцать пять.

Он явно хочет выпендриться, поэтому проявляет свою зелёную ауру на плечах.

Похоже, это и есть Старший Охотник. Не удивлюсь, если он первой стадии, мол, дотянул до ранга «Старший», чтобы красиво звучало, а теперь унижает новобранцев.

По энергетике чувствую, как мужик получает удовольствие от каждого своего «идеального» слова.

Даже побрился настолько гладко, что чуть кожу не содрал. Поэтому применил кучу древнего одеколона, которым пользовался ещё его батя, когда унижал своё дитя, а им пользовался ещё его дед, когда унижал батю.

Аж за десять метров чувствую этот запах.

Ох, как же глаза режет.

Мужик, ты бы остановился, а то на ветру, да с такой дозой спирта… Неудивительно, что твоя кожа сухая и уже шелушится.

— Беда в том, что кое-кому из вас не хватает усердия, — продолжает мужик. — Руки по швам, — несильно ударяет Старший Охотник одного из новобранцев по правой кисти своей металлической дубинкой, на которой тоже проявляется зелёная аура. Парнишка сразу же хватается за руку, ибо там лёгкий ожог от чужой ауры. — Смирно! — орёт он, убирая ауру с дубинки и подставляя её под подбородок всё того же новобранца. — Я ваш инструктор по строевой подготовке, Старший охотник-убийца первой стадии Балабанов… УБРАТЬ ЖИВОТ! — кричит мужик и бьёт дубинкой второго новобранца по животу.

Как я и думал, этот клоун каким-то чудом дотянулся до первой стадии Старшего Охотника, и решил теперь унижать новобранцев.

— Эй, инструктор! — тут же влезает Псих.

Ну твою-то дивизию.

Какого хрена ты делаешь, Мелкий?

Инструктор подходит ко мне и Психу.

— Слышь, Балабол. А как у тебя эта… ну там имя и отчество. А то я всегда запоминаю всех. У меня очень хорошая память.

Трындец!

Вот сейчас нам точно влетит.

Мало того, что перебил. Так ещё Балабанова «Балаболом» назвал.

Память у него хорошая… ага.

Однако меня удивляет реакция этого наглого, высокомерного Охотника.

— Псих, на десять шагов назад! — приказывает тот.

Хм.

Мужик знает, как зовут гремлина.

Видимо, его предупредил о нас начальник Штаба.

Гремлин отходит на два моих шага, но на десять ленивых своих.

— Ещё на сорок шагов! — командует Балабанов.

Псих вздыхает, но всё же выполняет приказ.

А Старший Охотник неплохо так ориентируется в цифрах.