Демон против всех

Расслабиться себе позволил только после остановки турбины, сил едва хватило открыть фонарь и перевеситься через борт. Как меня вытаскивали из кабины, запомнилось смутно.

Потом куда-то несли, везли. Наконец, яркий свет, уколы анестезии, в берцовую мышцу нырнула железяка, верно – зонд, достать лохмотья штанов и кальсон, занесённых в рану пулей. Душила злость: кровушки донорской подлейте! Бедро я и сам залечу. Пардон, не буду спешить, иначе слишком скорое исцеление покажется подозрительным.

Потом меня оставили в покое, и я уснул. А проснулся только наутро от прикосновений мягких ручек, подсовывающих мне в промежность утку. Володя сунул конец в холодное жестяное горло и, зажурчав, благодарно улыбнулся китайской медсестре. Это было последнее, что я позволил ему сделать самостоятельно.

«Привет, пассажир. Поздравляю!»

Наверно, мышцы лица ещё реагировали на движения его души, потому что узкие сестринские глазки округлились, она пискнула «что с вами?», насколько можно понять по интонации, кроме «нихао» почти не знаю местных слов, и убежала.

«Голос в голове… Я ранен? Я сошёл с ума?»

Он хотел сказать это вслух, но гортань и язык его больше не слушались. Вторая смена, новый хозяин, всем смирно, равнение на меня.

«Нет, успокойся. Ничего страшного. Ты не сошёл с ума. Ты просто умер от потери крови после пулевого ранения в ногу».

«Умер?!!! Но я же мыслю… Чувствую… Только не могу пошевелить рукой».

«Потому что это уже не твоя, а моя рука. Давай знакомиться. Я – Марк, демон из преисподней. Мне нужно твоё тело на несколько лет».

«Демонов не бывает… Я брежу!»

«Поверь, дружище, это будет очень увлекательный бред. Остаётся не слишком большой выбор. Могу прямо сейчас отправить твою душу на тот свет».

«В рай? Но рая нет…»

«Для тебя – точно. Ты не крещён, в церковь не ходил. Рукоблудствовал, мечтая о совокуплении без свадьбы и венчания, отнюдь не в продолжение рода согласно Божьей заповеди «плодитесь и размножайтесь», а только из-за похотливых помыслов. Стало быть, лет сто тебе выпишут как с куста. Режим так себе, общий. Заключённых грешников твоего калибра пытают ежедневно, но не усердствуя. Откинешься с зоны – прикоснёшься к Божьей Благодати, и твоя душа отправится дальше».

Он не ответил. Для комсомольца факт наличия загробного мира столь же шокирующий, как для ксендза Юрия открытие, что посмертное существование души почти ничего не имеет общего с описанным в семинарских учебниках.

«Пока въезжаешь в ситуацию, расскажу второй вариант. Без тебя мне будет скучно. Знаешь ли, с живыми не особо пооткровенничаешь, признаваясь, что ты – демон из преисподней. Поверь, демоническая душа – штука нежная, хрупкая. Местами сентиментальная. Нам тоже нужно участие и доброе слово. А ты – мой самый доверенный собеседник. Потому что никому не выболтаешь, что я тебе расскажу».

«А потом?»

«Правильный вопрос. В теории моя миссия на земле закончится, и я вернусь к прежнему мрачному ремеслу – сдирать шкуру с грешников, ждать минут пять, пока она отрастёт, и снова сдирать, посыпая солью. Или кислотой поливая, тут уж всё тяжести греха зависит… Ладно, тебе эти радости не прямо завтра грозят, расслабься. Более того, пребывание со мной – не сахар. Глядишь, приравняют когда-нибудь новопредставленного раба Божия Владимира к святым великомученикам. Итого: миссия закончится, я свалю, ты останешься в том же теле, живи себе, сколько Богом отмеряно».

«Я сплю. У меня галюники от потери крови».

«Нормальная реакция. Пройдёт дня три, пока поймёшь – ты арестант в собственной черепушке, а Владимиром Мошкиным правит другой».

Появился врач, русский.

– Как самочувствие, больной?

– Какой больной! Царапина. Вот только крови вылилось, словно порося кололи. Товарищ военврач? Где здесь хорошей водки купить, нашей?

– Вам нельзя водку, старший лейтенант!

– Так точно. Но техников надо взбодрить. Знаете, каково отмыть кабину от литра крови? Вспотеешь, хоть и март. А мне ещё летать.

– Про «летать» не торопитесь. Вы серьёзно ранены. Вот подлатаем вас, отправим в Пекин. Оттуда в Союз. Жена или девушка есть? Обнимите уже скоро.

А янки будут летать над Кореей и расчищать дорогу перед своими «Суперфортресами», которые могут притащить атомную бомбу на глубину в две с половиной тыщи кэ-мэ советской территории. Что там мой атеист говорил, сорок миллионов? Скверные прогнозы обычно не просто сбываются, а перекрываются. Нет уж.

Я слез с койки и аккуратно поставил полную утку на пол.

– Товарищ доктор! Лучшее лекарство для раненого – перспектива возвращения в часть, а не дезертирство в тыл. Вы коммунист?

– Коммунист, – с иронией подтвердил он. – Но к медицине это не имеет…

– Всё имеет значение! Я – комсомолец. Интернациональный долг зовёт меня на помощь братскому корейскому народу. Как верный сын страны Советов, проникшийся бессмертным учением Ленина-Сталина, я рвусь на фронт, как стремились на фронт наши отцы, чтоб гнать фашистскую сволочь до Берлина.

Эскулап покачал головой. В глазах его читалось: «здорово же тебе промыли мозги, парень».

Я прогулялся по палате, босой, шлёпанцев не нашлось. На мне белела хлопчатобумажная рубаха на завязочках. Ни трусов, ни кальсон.

– Легли бы вы в постель.

– Я бы лучше в столовку сходил. Есть охота – жуть. Только пижаму скажите принести, товарищ военврач. Не хочу смущать китайских сестричек волосатыми ногами.

Голова кружилась. В самолёт такому нельзя, первый же вираж выбьет из меня дух. Но проявлять слабость недопустимо, вдруг в самом деле – в Пекин, паровоз до Москвы и до свиданья, Андун. Здравствуй, преисподняя. Не вариант.

– Ложитесь! – доктор решил проявить твёрдость. – Завтрак вам принесут в постель. К обеду получите пижаму и осторожно… Запомните – осторожно! И только в присутствии сестры пойдёте в столовую. Она на этом же этаже.

– Проведём, не сомневайтесь, – встрял мужик с соседней койки, две других были пустыми. – Что вы, доктор, к парню пристали? Рвётся в бой, а вы его – в Союз, к бабам.

– Это авиация, Семён Семёнович! – разозлился тот. – Реактивная, с перегрузками. Надо смотреть, наблюдать, как идёт заживление, не нарушены ли функции. Какие будут жалобы.