Демон против всех

Я отправился в столовую. Там китайцы, понимающие по-русски, если повезёт, то и советский пастух-старшина.

Увы, старшины не нашлось, понимание местных не простиралось далее аксиомы, что русских надо кормить. Даже – отсутствующих. Во всяком случае, котлы были полны, клубился рисовый пар, тушились овощи, пахло жареной рыбой. Лежали синие куры перед разделкой, здесь их убивали не сворачиванием головы, а каким-то изуверским способом, чтоб вышел злой дух. Не понимая, что делать, кому докладываться, не в штаб же дивизии, я вышел наружу и вдохнул апрельский воздух. Здесь первого апреля гораздо теплее, чем в Лондоне.

А потом раздался нарастающий звук, который трудно с чем-то спутать. С запада над невысокими горами в небе проступили две точки, быстро увеличивающиеся в размерах, за ними – другая пара.

«Володька, это наш шанс летит! Скорее на поле!»

Вижу, доставивший меня китаец поднял капот и колупался в моторе. Надеюсь, ничего ответственного выкрутить не успел.

Я кинулся к нему и жестами показал – нужно на аэродром. Напрягая более чем скудные познания в китайском, около десятка слов, промычал «букхэтси!», что должно было означать «пожалуйста». Не знаю, что вышло, водитель глянул на меня ошарашенно, как будто узрел мою демоническую сущность, и без разговоров захлопнул капот, через минуту мы понеслись к лётному полю. Обычно лётчиков возили на автобусах с правым рулём, технарей – на бортовых грузовиках.

На стоянках осталось несколько самолётов от моего прежнего полка, не знаю – запасные, неисправные или предназначенные в дар одному из двух братских народов – китайскому или северокорейскому. Скорее – корейскому, судя по характерной форме красных звёзд в кружке. По рулёжке катился МиГ-15 с цифрами 325, заходил на посадку следующий – с красным до кабины носом, оттого похожий на… не буду пошлить.

У стоянок суетился незнакомый мне технический персонал. Я обождал малость, пока по приставной лесенке выберется из кабины пилот первого самолёта, обычно это командир части или эскадрильи, и двинул к нему.

– Старший лейтенант Мошкин! Прибыл из санатория для дальнейшего прохождения службы!

– Направлен к нам, в 196-й иап? Где предписание?

По крайней мере, знаю номер истребительного авиационного полка. Теперь надо в нём закрепиться.

Лётчик стянул с головы шлемофон и нацепил поданную техником советскую фуражку, с явным неодобрением разглядывая мой прикид. Особую неприглядность китайской форме придавала блёклая кепка, заменяющая фуражку. Хорошо хоть, шинель прикрыла ноги до колена, китайские штаны, подходящие по размеру в талии, пузырились на заднице и на бёдрах. Да и внизу, собранные в складки и стянутые обмотками пехотных башмаков, ничуть не лучше. Само собой, платок с драконами на шее, меня в нём привезли в госпиталь, не оставлять же.

– Нет предписания, товарищ…

– Полковник Пепеляев.

– Нет приказа, товарищ полковник. Вернулся в свой полк, полка нет. Разрешите остаться в вашем. Рапорт напишу хоть сейчас. Вам же понадобится лётчик с боевым опытом?

Пока мы с ним препирались, подтянулся пилот второго МиГа, собирались техники. Нестроевой охламон в моём лице привлекал всеобщее внимание.

– Сколько у вас боевых вылетов, Мошкин?

– Двенадцать, ведомым. Один сбитый, но мне его не засчитали.

Я извлёк из внутреннего кармана злополучную фотку и показал на дом с трубой. Услышав историю про уснувшего в кабине технаря, Пепеляев хмыкнул:

– Слышал, что в вашем полку раздолбайство. Ну вот – лично убедился. Один ваш внешний вид, товарищ старший лейтенант… Почему за собой не следите?

– Виноват! Выполняю приказ по дивизии – носить форму китайского добровольца. Ботинки – чтоб с ног не слетали при раскрытии купола парашюта. А платок я и вам советую, товарищ полковник. Если без него полетаете в китайском, вся шея будет в чирьях.

– Может вы и опытный, Мошкин, но опыт у вас какой-то… странный.

– Так сама война странная, товарищ полковник. Мы – то ли китайцы, то ли корейцы. Над морем не летай, на юг к 38-й параллели не летай, в плен не сдавайся, чтоб не узнали о советских лётчиках в МиГах. Американцы носятся где хотят.

– Правда? – приподнял бровь Пепеляев.– Нам доводили, за реку не залетают. Только над Кореей.

Я промолчал. Полковник – калач тёртый. Судя по возрасту, он успел с немцами повоевать, знает, что доведённое зачастую не имеет ничего общего с реальным.

– Ладно! Рапорт пишите. Но учтите, вакансий нет, полк укомплектован полностью.

«Появятся вакансии, – шепнул Володька. – Возьмёшь, ещё и спасибо скажешь».

Комполка отвернулся к своим, но, что-то вспомнив, ещё раз дёрнул меня.

– Мошкин! С «Сейбром» встречался?

– Нет, товарищ полковник. Только слышал о них.

На самом деле даже летать приходилось. Американцы очень им гордились, пытались втюхать Великобритании, когда я ещё служил в Королевских ВВС. Шикарная машина, на порядок лучше «Метеора», красивая, скоростная, просторная, удобная. Отличный радиоприцел, автоматом вносит поправку на дистанцию до противника. Высотный противоперегрузочный костюм хорош, в него подкачивается воздух по мере нужды, не даёт крови отлить к ногам. Но вот погонять его на предельных скоростях, как Мошкин насиловал МиГ, едва не убившись, не довелось. Может, нет у «Сейбра» валёжки, может она и есть, да только амеры лукавят и потому не дали мне его раскочегарить до паспортной тысячи с хвостом, чтоб не спугнуть клиента.

Похоже, моя откровенность и то, что не набивал себе цену охотничьими байками о сбитых «Сейбрах», пришлись ко двору. Пепеляев обещал даже, если не найдётся у него места, подбросить меня к соседям в 176-й гвардейский иап.

Лучше – не надо. К гвардии всегда больше внимания. В том числе Особого отдела. Конечно, меня не опознают и не спалят, как замполит у Покрышкина в 1943 году, Володя совсем не похож ни на Ваню Бутакова, ни на Билла Ханта, но… Короче, не надо.

День и вечер прошёл в заведении новых знакомств. Можно сказать, ранение и госпиталь помогли. Русских-советских, знавших прежнего Мошкина, не осталось, а то даже Пётр заметил разницу. Теперь вряд ли обнаружат подмену.

Здесь проще. В прошлом вселении заставил бросить пить красного военлёта, чтоб получить допуск в небо, в авиабригаде тут же решили: от горящих труб у комсорга съехала крыша. В реактивной авиации всё же не так, строже, да и парни сами понимают: пьющий лётчик – не жилец, особенно на войне.

Даже прибытие особо не отмечали вечером. Кто-то припас пузырь или два, получилось по капле на нос, мне не налили.

На следующий день я отправился на аэродром около шести утра вместе со всеми. Рапорт о зачислении в 196 иап с визой Пепеляева ушёл бродить по бумажным коридорам, у меня нет ни самолёта, ни места в эскадрильи… Правда, на стоянке обнаружился мой МиГ-15 с залатанными дырками от пуль «Шутинга», он дремал с затянутым брезентом воздухозаборником, возле него не суетилась обслуга, приготавливая к взлёту. Экспонат, а не самолёт.

Я вернулся к домикам на краю аэродрома, где ждали лётчики второй очереди готовности. В дежурной эскадрилье они сидели уже в машинах с открытым фонарём, припекаясь на весеннем солнышке. Погода – миллион на миллион. Зуб даю, американцы прилетят. Если не Б-29 с истребительным прикрытием, то «Шутинги», «Тандерджеты» или что-нибудь морское обязательно.

Закурил, прислонившись к деревянной стенке домика. Увидел Пепеляева, раздававшего поручения и заодно ордена святого Ебукентия нерадивым, он, похоже на эти ордена не скупится. Зато порядка и правда больше, а это только первые сутки пребывания полка на авиабазе.