Демон Теней

— Прошу тебя… - пару слезинок упали ему на пальцы. Нет, черт побери, ты и так уже плакала перед ним… перестань же… Я отдернула голову в сторону и отшатнулась назад.

Неожиданно для себя я заметила свою сумку, подхватила её, и пока никто меня не остановил, выбежала оттуда, спасаясь бегством от того, что на самом деле хотела, что никогда не будет моим, чтобы там не говорила Марина или кто ещё другой.

Ноги несли меня странными коридорами, странными лестницами куда-то, куда я сама и не знала. Дети уже ходили по школе, и мне не было так страшно, как было поначалу, когда я вспомнила, для чего был нужен тот посторонний наблюдатель у дверей. Когда я убежала, я слышала отчаянный крик Тёмы и звуки шагов за мной.

Но я смогла убежать, оторваться, забежав на один из этажей с кабинетами. Я не жалела того, что хотела бежать, не жалела того, что было больно, но больно по-особенному – больно сердцу. Я никогда не ощущала таких сильных эмоций. Никогда… Но зная все это, я понимала, что я не подходила Артёму и дело не в возрасте, не в наших кастах, дело во мне и моей реакции. Она чересчур была бешеной и необузданной, да к тому же я была во всем неопытна… Я вообще ничего не знала об отношениях, ничего.

Когда же мне надоело бессмысленно бегать и слезы давно высохли, я повернула назад и помчалась на первый урок, ничуть при этом не проголодавшись. Я вообще не хотела есть. Только пить.

Замедлившись, я перешла на ходьбу. Ноги привели меня к кабинету Николая Николаевича и, поправив лямку на плече, я гордо вздела подбородок, проходя мимо остальных ожидающих студентов, к друзьям.

— Эмма! – со вздохом облегчения меня к себе прижала Марина, и я слегка улыбнулась. Вот кто-кто, а Марина была тем самым человеком, кто мог утешить всегда, даже не зная от чего.

— Ты как? – спросил Саня, следующим меня обнимая. В его объятьях я нашла какую-то странную умиротворенность.

— Все хорошо, - пробурчала я ему в футболку.

— Я понимаю, что меня надо убить, но что произошло? – спросил Филипп, когда я повисла на нем. Как было хорошо среди друзей.

— Нет, лучше высказаться. – Я набрала побольше воздуха и все им рассказала и пихнула в руки Фила чертов клочок бумаги.

Они стали меж собой гадать, а я смотрела по сторонам, пытаясь прийти в себя. Благо Артёма нигде не было.

— И почему это за прошедшие двадцать минут от урока никого нет в классе? – образовался рядом со мной Николай и я даже вздрогнула. Наши взгляды пересеклись. – Гордеева вы слишком бледны, останьтесь после урока, поговорим. – Я кивнула, и он жестом пригласил меня войти в кабинет. – А вам Эбель, Громов и Агапов особое приглашение нужно? – послышалось из коридора, и друзья быстро помчались внутрь, как и весь класс за ними. – Сегодня, я полагаю, на моем уроке вы будете думать об уроке. – Многозначительный взгляд на учеников.

Николай был в черных брюках и белой футболки. Волосы уложены назад, а глаза излучают темную сталь.

— Сегодня на уроке мы будем с вами пробовать создать между вами и палочкой связь, чтобы та никогда не противостояла вам. Никогда. – Он стал прохаживаться мимо парт. – Откройте 56 страницу и запишите себе три главных правила. Запомните их. А потом мы начнём практику. – Взмахами руки учитель закрывал окна ставнями. – Поспешите… от практики сегодня зависит ваша отметка за урок.

Когда прозвенел звонок с урока, ставни слетели с окон и яркое солнце, такое редкое в эти осенние дни, осветило класс. Я подошла к учителю, который удобно устроился за своим столом.

— Потрясен, потрясен. Гордеева вы делаете успехи, небывалые успехи. Я рад. Вы теперь одна из самых лучших. Думаю, контрольная практика перед новым годом будет на высшем уровне. – Он кивнул головой. – Но вы очень бледны. Что с вами?

— Я… - Солгать или сказать правду? – Поссорилась с другом. Так все более-менее нормально.

— О-о! – как-то разочарованно воскликнул Николай. – Тогда здесь я вам не советчик. Хотя знаете, Эмма, скажу вам одно – если друг хороший, то он заслуживает прощения. А если лучший – он извиниться сам. Ну, а если близкий, то всё само собой образумится. Так всегда. – Он встал из стола, похлопал меня по плечу и направился в лаборантскую. – Удачи на следующем занятии и… с другом.

В коридоре меня ждали Филипп и Марина.

— Чего он хотел?

— Где Саша?

Марина с Филиппом переглянулись.

— Он пошел к твоей сестре. Обещал сказать как ты, думаю – «неважно» - лучшее описание. – Ответил Филипп.

— Что произошло с тобой там, что ты такая расстроенная? – поинтересовалась Марина, приобняв меня за плечи и двигаясь по коридору.

— Я… - Здесь лучше солгать. – Неважно себя чувствую. Все это было настолько ужасно, что просто…

— Понимаю-понимаю, - закивала Марина, хотя взгляд испытующе поглядывал на моё лицо.

— Ладно, какой у нас сейчас урок? – сменила тему я.

— Зельеварение, - достал из рюкзака листок Филипп. Я остановилась, как только завидела, как слева из коридора появился Артём. Я открыла рот, чтобы попросить их пойти как-нибудь иначе… Но…

— Пойдём через северный коридор, - указала перед собой Марина. – Там ход есть на первый этаж, ну дверь за картиной. Помнишь? – подруга обернулась на меня и потянула идти дальше. – Мы узнали пароль.

— Здорово… - но мне было не очень от этого хорошо. Увидев нас, Тёма зашагал целенаправленно за нами.

Марина убрала с моих плеч руки и стала что-то обсуждать с Филиппом, шагая впереди меня. Я поежилась, но шагала дальше следом за ними. Чтобы там не было, лучше делать вид, что занята, чем поворачивать и со всех ног бежать от Артёма. Да.

— И потом, Фил, ты так её и не пригласил? – продолжала сердиться почему-то Марина на друга.

— Ты думаешь сейчас подходящий момент? – огрызнулся он, и они оба посмотрели на меня и замедлились. – Ты же видела…

Я пошла вперед, а они почему-то замерли и стали очень громко ругаться.

— Сейчас самое время! Ты же знаешь, ты этим поднимешь ей только настроение! – жестикулировала Марина. Филипп закатил глаза.

— Я предложу ей на обеде, довольна? – закатив глаза, предложил Филипп. Марина кивнула, и они вновь стали следовать за мной, уже приглушеннее что-то обсуждая. Вернее, кого-то, судя по их неодобрительным лицам

— Эмма! – послышался сзади голос Артёма, но я сделала вид, что не услышала и прибавила шаг, а затем как вкопанная замерла и издала крик ужаса.

Там впереди, в свете лишь одной лампы, лежала Олеся. Она была неряшливо одета. Вернее, необута до конца. Один рукав был аккуратный и прямой, второй весь помятый и грязный и скошенный до локтя. Точно самое было и с джинсами, вернее одна штанина чиста и аккуратна, другая грязная и неопрятная. Пуговицы на школьном кардигане были застегнуты не до конца, хотя эта девочка всегда была прилежно одетой и аккуратной. Волосы с одной стороны были распущены и явно не расчесаны, а с другой в косичке. Ресницы тоже были покрашены с одной стороны только. Я изумлено таращилась на сей чудо, так как на одной из ног отсутствовала балетка, а на той ноге, где была, не было носка. Девочка дышала, но была очень бледной. Все кругом было очень и очень странным. Но было ясно одно – на неё напали. Я, не задумываясь, двинулась туда, но чья-то стальная рука крепко меня держала и не дала подбежать к девочке.

Вместо меня, промчавшись мимо, на коленки села Марина. Что-то странное произошло. Обдало вначале нас всех ветром и бах, все лампы вдруг резко засияли, и все пришло в норму. Стало теплее, чем было до этого.

Марина обернулась к нам, держа в руке клочок бумаги, которую тут же прочел Филипп:

« Так на всё резко становится параллельно».

— И это всё? – изумленно воскликнула Марина.

Филипп обернул клочок другой стороной и кивнул.