Демон

– Долг вежливости проводить человека в последний путь.

– Я хочу запомнить его живым.

– Ты хоть любила его?!
– не выдержала Вероника - это безразличие убивало ее.

– Наверное. Дмитрий приходил не часто. Оставался на ночь. Я никогда не требовала от него большего.

– Почему он ушел?
– голос Вероники стал мягким.
– Я имею в виду не от тебя, а от всех нас.

– Я не знаю, - Тамара пожала плечами.
– Я стараюсь не думать об этом. Мы мало разговаривали с ним о работе и личной жизни.

– А ты и он? Ваши отношения?

– А что мы? Говорю же, он приходил не часто. Только когда ему этого хотелось.

– Он что, совсем тебе ничего не рассказывал о личной жизни?

– Ничего серьезного.

– Как это на него похоже.

– Твой кофе, - Тамара поставила перед Вероникой чашку и косо посмотрела на ее живот.
– Ты сказала, что ты его друг…

– Да. Верно. Всего лишь друг.

Нависший над Вероникой демон воззрился на азоля, вертевшегося возле ног Тамары Мелюхиной. Он знал его. Еще совсем недавно они оба были заложниками Дмитрия Кетова, его рабами, и сейчас, став свободными, они не могли забыть это чувство. Оно врезалось в их суть, оставив свой неизгладимый след.

– Если тебе интересно, почему Дима сделал то, что сделал, то лучше поговорить об этом с Ольгой, - тихо сказала Тамара, устав от молчания и враждебности.

– С кем?
– Вероника смотрела на предложенную ей чашку кофе, но не собиралась прикасаться к ней.

– Он жил с этой женщиной в последние годы, - сказала Тамара.

– Я думала, он жил с тобой.

– Я же сказала, он всего лишь приходил ко мне.

– Как это на него похоже, - Вероника поймала себя на мысли, что не хочет прикасаться не только к предложенной чашке кофе, но и к любой другой вещи в этом доме, не хочет находиться здесь.

– Узнать адрес Ольга. И бежать, бежать, бежать, - говорил ей демон, косясь в сторону азоля у ног Тамары.

Он не испытывал к нему ненависти. Нет. Демон не хотел, чтобы азоль напоминал ему о рабстве, из которого удалось сбежать.

***

Татьяна Ишутина плакала. Последнее время она стала слишком сентиментальной. Чужая боль пробиралась в глубину сознания, и она начинала чувствовать ее, как свою собственную. Вот и сейчас, после звонка Маргариты Зинченко, Татьяна снова плакала. Как и всегда. Неужели Дмитрий Кетов был мертв? Неужели тот веселый мальчишка, который так любил улыбаться, ушел из этой жизни? «Почему он?» - спрашивала себя Татьяна. Этот вопрос она задавала и Маргарите. Неужели ее брат заслужил такой участи? Он же всегда был безобидным. Робкий, с напускной серьезностью и желанием приписать себе пару лишних лет. Слезы, которые Татьяна пыталась сдержать, снова полились из ее глаз.

– Успокойся, - Вера Ишутина тронула ее за плечо.

– Тебе не понять, - Татьяна подняла на нее свои заплаканные глаза.
– Ты всегда не любила Дмитрия!

– Я знала его так же, как знала ты.

– Это совсем другое!
– Татьяна смерила сестру обиженным взглядом.
– Как ты можешь оставаться такой бесчувственной?

Вера не ответила. Ей было противно смотреть на сестру, когда та была в таком состоянии.

– Бедная Ольга!
– снова заскулила Татьяна.
– Как же она теперь будет без Кетова?

– Найдет другого.

– Не говори так! Слышишь? Не говори. Это жестоко.

– Жестоко с твоей стороны заставлять меня выслушивать все это. Скажи, к чему этот маскарад?

– Мне плохо, Вера.

– Тебе плохо, когда тебя бросают. Плохо, когда ты спишь с женатым мужчиной, плохо, когда твой ребенок начинает чихать. Теперь тебе снова плохо. Может, стоит задуматься о том, чтобы подлечить нервы?

– Ты ничего не понимаешь!

– Да где уж мне, - Вера поднялась с кровати.

– Не уходи!
– Татьяна вцепилась сестре в руку.
– Пожалуйста, не оставляй меня сейчас одну. Мне так нужна компания.

– По-моему, тебе просто нужно выплакаться кому-то в передник.

– Останься.

Какое-то время Вера раздраженно смотрела на сестру, затем родственные чувства взяли верх. С материнской заботой она провела рукой по ее волосам. Татьяна сжалась словно ребенок, уткнулась младшей сестре в колени и снова заплакала.

– Можно я пойду, погуляю?
– спросила дочь Татьяны, робко заглядывая в комнату матери.

– Уже поздно, - сказала ей Вера.

Девочка помрачнела, но спорить не стала.

– Кто это был?
– сквозь всхлипы спросила Татьяна.

– Твоя дочь.

– Чего она хотела?

– Погулять. Я ее не пустила.

Татьяна пробормотала что-то нелестное об отце девочки, который ушел, когда его дочери не было и года, затем вспомнила Дмитрия Кетова и снова зашлась слезами. Вера прикрыла глаза, заставляя себя не злиться. Она всегда о ком-то заботилась. Родные, как бич висели на ее плечах, и ничего поделать с этим она не могла. Это было бремя ее обязательств, которые она несла, находя выходы, казалось из тупиковых ситуаций.

Именно Вера нашла способ спасти отца от тюрьмы, когда его запои и депрессия после смерти жены зашли слишком далеко. Именно она нашла человека, который согласился помочь. Татьяна ни о чем не догадывалась или делала вид, что не догадывается, но Вера слишком хорошо помнила об этом. Каждый раз встречаясь с прокурором Филиппом Константиновичем Бесковым, она видела в нем человека, благодаря которому их отец был на свободе. За это ей пришлось заплатить ему своей преданностью и парой тайн, которые выболтала ей Татьяна об одном из своих любовников. Вера понимала, что теперь тот мужчина ненавидит ее сестру, считая предателем, но что значила эта ненависть в сравнении со свободой их отца. Для Вера - ничего. И до тех пор, пока Петр Лесков, бывший любовник старшей сестры, оставался в тюрьме, ничего не должно было значить и для Татьяны.

***

Прокурор Филипп Бесков слушал. Анатолий Крутов говорил спокойно, размеренно. Он пришел сюда после разговора с Кириллом Извольским. После бессвязных реплик этого неуравновешенного человека, из которых Крутов пытался выудить суть. А суть была проста. Дмитрий Кетов ушел, оставив после себя грязные следы на чисто убранной кухне.

– И ты думаешь, в этом конверте может быть что-то важное?
– спросил прокурор, потирая начинавшие ныть виски - даже после смерти Дмитрий Кетов продолжал причинять ему головную боль.

– Все может быть. Если Дима решил уйти из жизни, кто знает, какие мысли еще могли прийти в его голову.

– В его больную голову!
– скривился прокурор.
– Думаешь, этих конвертов может быть больше?

– Я даже не знаю, что в конверте Фазылова.

– Так узнай!
– прокурор вспылил. Поведение Анатолия слишком сильно напоминало ему о Дмитрии Кетове.
– Ты сказал, Ольга хочет, чтобы ее согрели. Почему бы тебе не сделать это? Она ведь предлагала? Или я что-то не правильно понял?