Демонстрация силы
Шрифт:
– Что дальше?
– Дальше каждый получил свою порцию ответственности. Лолке выпало задание окончательно разговорить матроса. Тот слетел с катушек и прошлепал, когда пойдет в следующий рейс, то обязательно заскочит из порта к ней в бунгало. И вот, когда матросы просадили все бабки, кидая официантам по пятьсот баксов чаевых, и срок проживания в отеле у них истек, мы проводили их до аэропорта – километров пятнадцать от центра. По возвращении я отправился на встречу с барменом. Спросил, кто здесь интересуется большой партией алмазов, с кем можно поговорить. Вечером встретился с незнакомым арабом. Говорили ни о чем, о погоде, о настроении. Потом он сказал, что рядом с Шарм-эль-Шейхом есть рыбацкий поселок и там проживает Махфуз Али – владелец конторы и небольшой гостиницы. Заодно, сказал, кочевьем бедуинов можно полюбоваться.
– Где вы взяли деньги? – полюбопытствовал Платонов.
– Последнее с себя сняли, чтобы купить путевки в Шарм-эль-Шейх и закупить оружие. «Калаши», видно, клепали там же, в «Очарованном шейхе», – всего полторы сотни баксов. «Узи» – сотня. Раскошелились на четыре «узи» и семь ножей. Познакомились с инструктором дайвинга Андреем, арендовали акваланги и костюмы. Он отвез нас в рыбацкий поселок, мы договорились встретиться на следующий день вечером. Андрей не в счет, а с Махфузом мы играли в открытую. Перенесли снаряжение в его контору, начали шарить в поисках строп, нашли несколько приличных «кошек», соорудили штормтрап. Опробовали лодку: низкая, но не надувная, однако привальный брус мягкий, из резинового профиля. Нам она понравилась. Вечером Махфуз пригласил меня одного в бар, налил виски и пожелал нам удачи. Потом спросил, как ему называть меня. Я дыхнул на поверхность стойки и пальцем вывел две буквы – JB. «Джеймс Бонд?» – вполне серьезно спросил Махфуз. Пусть думает как хочет, это его дело, верно?
– Что дальше?
– Ваш «Циклон» мы взяли, едва тот прошел Гифтун. Следовали в его кильватере, укутав моторный отсек тряпьем, маскировались шумом его машин. Потом обошли, прицепились с левого борта – и на палубу всей командой. Лица под черными платками укрыли, только для глаз щелочки оставили. Вот так мы и взяли первый куш.
В поселок пришли едва рассвело. Махфуз включил прожектор и открыл ангарные ворота. Мы отшвартовались внутри. Там я и познакомился с арабом по имени Шариф. С ним прибыла целая бригада – человек десять арабов. Камни были расфасованы по пакетикам – мелкие, средние, крупные. Желтые какие-то. Кинули – пришла мне в голову первая мысль, голышей либерийских насовали. Алмазная пыль в отдельном пакете показалась мне крупным пляжным песком. Шариф и его специалист проверили камни. Взяли два пакетика, остальные вернули. «Что не так?» – спрашиваю. А у самого руки подрагивают. Шариф ответил, что у него столько денег с собой нет. Предложил открыть счета в банке, перевести деньги и потом забрать товар. Помог с таможней, и мы с двумя полными «дипломатами» долларов улетели в Россию…
Джеб вернулся домой спустя час. Лолка к этому времени встала, приготовила завтрак и шумела в комнате пылесосом. Хозяин прошел в комнату не разуваясь, сел на диван и снял телефонную трубку.
– Кок? Привет, это Джеб. Позвони Чижику, Родину и Весельчаку. Встретимся у меня. Только пошустрее.
Он положил трубку. И тотчас поймал в глазах Лолки немой вопрос: «Опять?..» Пожал плечами: «Не знаю». Ушел в себя. Лолка в такие моменты его никогда не доставала.
– Открой окно, – попросил он и закурил сигарету.
Девушка выполнила его просьбу. Ногой нажала на выпуклую кнопку, выключая пылесос.
– Я к матери сегодня обещала зайти, – сказала она, изо всех сил стараясь остаться равнодушной.
– Давай сходи, – сухо отозвался Блинков. «Исправился», остановив девушку: – Расскажи, что тебе сегодня приснилось.
Ее брови сердито сошлись к переносице, глаза потемнели, словно на лицо набежала тень.
– Тебе не кажется, что ты держишь меня за дурочку? – с вызовом, за которым она маскировала обиду, спросила Лолка. – Почему ты разговариваешь со мной как с уродкой?
– Потому что в такие моменты не думаю о тебе, – ответил Джеб, не пытаясь,
однако, отыскать оправдания. – Не вижу тебя. Вообще ничего вокруг не вижу. Sorry…– Даже по-русски не можешь попросить прощения, – горько усмехнулась девушка. – И я знаю почему: прячешься за словами, смысл которых доходит до тебя через перевод. Для меня этот фильтрованный базар мертвый. Уж не знаю, как для тебя. Ты меняешься, Джеб. Я это замечаю по тому, что начинаю любить тебя моментами. По вдохновению. Когда-то я любила твои привычки, сейчас я их ненавижу!
– Прости…
Лолка резко повернулась и прошла в спальню. Появилась в гостиной всего через пару минут, одетая в джинсы, майку, безрукавку. Она на ходу махнула Джебу:
– Чао, бамбино. – Однако не была бы собой, если бы не отдала ему должное. Она вернулась от двери и встала в прихожей. – Я не помню, что мне снилось. Под утро вижу свою старшую сестру. Стоит, одетая в рваную ночнушку, у изголовья и поторапливает меня: «Вставай, Лолка, и иди в туалет. Я принесла туда рулон бумаги». Как будто я засранка какая-то!.. Сговорились вы, что ли! – с отчаянием воскликнула девушка.
Она хлопнула дверью, оставляя Блинкова один на один со своими мыслями.
Поджидая товарищей, он открыл банку пива, положил на колени дембельский альбом. Из него выпала газетная статья. Джеб удивленно вскинул брови: ему казалось, он давным-давно избавился от нее.
«Командующий войсками в Ираке генерал-лейтенант Риккардо Санчес признал гибель в боях на границе с Кувейтом 8 американцев. „Как известно, на войне без потерь не бывает“, – сказал генерал. На вопрос журналиста: „Десятки убитых, раненых и пленных со стороны США и Великобритании за первые дни вооруженного противостояния – это много или мало для новой войны в Заливе?“ Санчес ответил, вызвав неподдельное удивление среди корреспондентов, собранных на пресс-конференцию: „За одну ночь в Грозном (с 31 декабря 1994 года по 1 января 1995 года), по официальным данным, пали в бою 273 российских военнослужащих. На этом фоне утраты американо-британской коалиции представляются несущественными величинами“. Риккардо Санчес не ответил на вопрос, почему привел столь странный, „российский“ пример. Он закончил выступление следующей фразой: „Стычки и перестрелки вокруг Умм-Касры, Басры, Эн-Насирии и на границе с Кувейтом – результат активизации хорошо подготовленных диверсионно-террористических групп“.
«И он, черт возьми, прав!» – хмыкнул Блинков. Он скомкал газетную статью, положил в пепельницу, поджег и прикурил от огня сигарету.
Прошло полчаса. Рев «Харлея» за окном сказал о появлении Кока, одетого, как всегда, в неизменную байкерскую куртку-косуху. Николай приехал вместе с Родиным. Чижов подъехал на своем «БМВ» пятью минутами позже в компании Весельчака.
Парни обменялись рукопожатиями, расселись в кресла, на диван. Хозяин квартиры включил негромкую музыку. Резковатый голос Дейва Хола вопрошал из японской стереосистемы: «Как долго?» Потом пророчески затянул актуальное: «Get A Job» («Получите работу»). Джеб не смог скрыть усмешки.
– Ну что, парни, – начал он, – шоу маст гоу он? Шоу должно продолжаться?
Родин выругался. И даже развел руками, как от безысходности:
– Когда?
– Если примем предложение, то ехать нужно уже завтра, – ответил Джеб.
– Что за спешка, не пойму! – продолжал негодовать Родин.
– Не психуй, мы еще ничего не решили. Мы можем отказаться. Но правильно ли это будет – вот в чем вопрос. Платонов сказал, что, возможно, это последний рейс.
– Я понимаю! – смешливо воскликнул Кок. – Они три порожняка поймали. Если мы согласимся и в этот раз, то – четыре. Сколько можно? Им даже трафик менять бесполезно. Перейдут на воздушные перевозки.
– А там десантники, – вставил Чижов.
– Херовый смех, – заметил Джеб. – От нас ответа не ждут. Нам сказали, нам же решать. Вот и все.
– Это называется срубить напоследок капусту, – сказал Кокарев. – А мне это не нравится. Парни, у нас бабок – лет на десять хватит. Ну на пять, если бензин подорожает. Неужели за это время ничего больше не подвернется!
– Подвернется, – раздраженно хмыкнул Джеб. – Я откровенно шарахаюсь от этого слова. Надо думать, что дальше делать. Мотаться по курортам скоро надоест. Лично мне какой-то стабильности не хватает.