Демоны Боддеккера

Я вновь восхитился мастерством, которое Весельчак вложил в этот цветок. Вот чего мне будет недоставать. А еще — его ежедневных самозваных визитов, помогавших даже в самые черные дни видеть вещи в перспективе.

И все же останется хоть эта роза. Она заставит меня думать о том, за что мы боремся в жизни. Большинство из этого преходяще и мимолетно, как слава, деньги, дома в Принстоне и секс с таинственными и роскошными красавицами. Но есть и иное — например, справедливость, любовь и роза Весельчака — то, что пребудет вечно.

Сия незатейливая мысль и подвела меня к главному прозрению — озарению поистине эпического масштаба, которое я хотел сделать прощальным словом в этой главе моей жизни. Но когда я шел добавить его к тому, что успел накропать в ноутбуке, воздух прорезал жуткий пронзительный крик.

Я выбежал в гостиную и распахнул дверь в прихожую.

Ничего.

А потом я повернулся к телевизору. Там-то он и был, во всей красе.

Френсис Герман Мак-Класки в полном «дьявольском» облачении. Он обрушивал гитару прямо на голову одного из испуганных «Сыновей певцов „Битлз“» и что есть мочи вопил:

— Заткнись! ЗАТКНИСЬ! ЗАТКНИИИИИИИИИИСЬ!

Никто не называет печатный станок злом только из-за того, что на нем можно печатать порнографию. На нем можно напечатать и Библию. Реклама становится злом, только когда рекламирует зло.

Дэвид Огилви