Демоны внутри

Ладонь демона болезней неожиданно оказалась совсем не там, где была изначально, что заставило меня взвизгнуть, дёрнуться, расплёскивая остатки воды, и сжать его горло с такой силой, что Марбас закашлялся.

— Прекрати немедленно, — застонала я, понимая, что ситуация не лезет уже ни в какие ворота. Видимо, придётся пожертвовать своей репутацией и продемонстрировать обнажённую грудь, иначе всё закончится ещё хуже.

— Солнышко, ты уже вся мокренькая, — засмеялся Марбас, наслаждаясь тем, как Асмодей меняется в лице. — А, стоп, мы ж в воде. Впрочем, какая разница: в умелых руках дело пары минут.

Я снова взвизгнула от его прикосновения к внутренней стороне бедра и резко выпустила его из рук, сама же едва не выпрыгивая из ванной, в ту же секунду Асмодей, уличив момент, схватил его за грудки и швырнул на пол, приставляя меч к горлу наёмника. Не знаю, чем бы это всё закончилось, если бы в ванной не возник злой Заган. Едва удостоил меня вниманием, оттолкнул Асмодея от Марбаса, после схватил обоих за грудки, с силой ударяя в стену и нависая над ними.

— Чтоб вас… Какого папашу тут происходит? Вы опять девчонку поделить не можете?! — зарычал он, распахивая крылья. Я благоразумно забилась в угол, успев прихватить аккуратно сложенное у раковины полотенце.

— На кой-хрен мне она нужна? — отозвался Марбас, который не доставал ногами до пола. С него капала вода и остатки пены. — Сомневаюсь, что она… Ай!!!

Заган оторвал его от стены и снова хорошенько двинул с такой силой, что теперь по мраморной белоснежной плитке стекала чёрная кровь из разбитого затылка наёмника.

— Мне плевать, — голос короля был угрожающе тихим. — Ещё раз до неё дотронешься — и Седит закончит всю работу за тебя. Понятно?

— Ты мне сейчас угрожаешь, сладкий мой? — Марбас неожиданно расплылся в совершенно неуместной в данной ситуации улыбке. — Ты поосторожнее с такими словами. Братство тебе помогает лишь потому, что я их об этом попросил.

— Забываешься, ассасин, — коготь с крыла пробил кафель рядом с головой наёмника, оцарапывая осколками его щёку. — Братство в курсе, что их ждёт в случае твоего отказа, и помнит о том, как они будут вознаграждены, если примут моё предложение. Думаешь, они будут сильно печалиться о твоей внезапной кончине? Тем более умрёшь ты не в бою, не с честью, а лишь потому, что у тебя слишком длинный язык и тебе не хватило ума спрятать его за своими зубами при короле.

Марбас оскалился и попытался высвободиться, но Заган ещё раз ударил его о стену.

— Я повторяю ещё раз: не смей трогать девчонку. Она — собственность Велиала. Если хочешь, можешь попросить у него разрешение её трахать, в противном случае даже не смотри в её сторону. Понятно?

Наёмник что-то прорычал в ответ. Видимо, это удовлетворило Загана, и он выпустил его, убирая крылья. Тот спешно скрылся в гостиной, что-то ворча, но не стал даже пытаться выяснять отношения с королём, Асмодеем или мной.

— А что до тебя, недобитый романтик, я понимаю, что у тебя повышенное чувство ответственности за эту девчонку…

— Не более, чем у вас за своего брата, — отозвался Асмодей, всё ещё прижимаемый к стене.

— Не пытайся играть на моих отношениях с Велиалом, Асмодей. Ты уже обязан мне по самые кончики перьев, — голос короля был неожиданно спокойным, если сравнивать с тем, каким он разговаривал минуту назад с ассасином.

— Я это прекрасно знаю, ваше величество. Душевное равновесие Нозоми сказывается на состоянии Велиала. Марбас ей глубоко противен, и было бы неправильным позволять ему издеваться над ней дальше. Тем более он просто обожает доводить её до слёз. Во всяком случае, сегодня это крайне нежелательно в связи с произошедшим, — библиотекарь даже не смотрел в мою сторону, словно я не имела для него никакого значения.

— Знаю я тебя. Как же… Я так скоро снова стану белым. На этот раз уже на нервной почве, — выдохнул Заган, отпуская Асмодея и подходя ко мне. Ему достаточно было просто посмотреть на меня, чтобы я поняла: читать морали мне он не собирается — прекрасно видно, что я и так всё поняла. — Одевайся, — он снял с петли белый махровый халат и сунул мне в руки. — Что, эти несчастные сотрудники зря всю эту гадость сюда притащили, что ли?

Я замерла, недоверчиво глядя на короля.

— Нет, чтобы как нормальное человеческое существо поесть — жрёшь всякую дрянь. В этом вы с этим кретином похожи. Как только высохнешь — Асмодей отвезёт тебя домой. Никаких отказов не принимается, девочка. Чтоб ноги твоей здесь не было утром, ясно? — Заган недобро смотрел на меня сверху вниз. Я старательно закивала, показывая, что согласна с его пожеланиями на все сто процентов и препятствовать их исполнению не собираюсь никоим обозом.

Он вздохнул, понимая, что как бы я не была с ним согласна, все его планы и мечты всё пойдут прахом. Разумеется, исключительно, как он считает, по моей вине.

Марбас остался в резиденции короля, вместе с Велиалом. Седит вместо него сопровождал нас, молча сидя на заднем сидении Porsche Станиславского. Из динамиков доносилась тихая музыка, от которой клонило в сон. На часах было четыре утра.

Библиотекарь потягивал свежесваренный кофе и расслабленно вёл машину по направлению к школе и общежитию. Меня, зевающую, заботливо завернули в плед, найденный в одном из кресел номера, и усадили на переднее сидение.

— Велиал же поправится? — неожиданно поинтересовалась я. Роберт, всё ещё не вернувший себе более привычный мне возраст, удивлённо посмотрел на меня.

— А почему не должен? — поинтересовался он, отпивая из одноразового стаканчика.

— Я волнуюсь за него. Думаю, если Заган не прибил меня на месте, то ему ничего не угрожает, — я рассмеялась. — Знаешь, я вспомнила, что тогда… Когда Чарли использовал заклятие, Велиал назвал меня именем… — запнулась и покосилась на Седита. Тот демонстративно смотрел в окно, то ли делая вид, что ему не интересен разговор, то ли и вправду не слушал. — Он назвал меня Набериусом.

Асмодей вздрогнул и бросил на меня растерянный взгляд.

— Нозоми, я думаю, что… Велиал испугался за тебя. Набериус, как-никак, умер у него на руках от похожего заклятия. Знаешь, что бы ни говорили, но падшие всё же похожи на людей, и кто знает, какие демоны живут в голове самого Велиала, и что они ему шепчут в моменты, когда он наиболее уязвим для них.

— Демоны?

— Называй это как хочешь, но страхи есть у каждого. Люди называют это внутренними демонами. Страх бедности, страх голода, страх одиночества, страх слабости… Сколько их разных, этих фобий? Нет на свете существа, кому неведом хоть какой-то страх. Думаю, что даже Богу есть чего бояться.

— Да, — подал голос с заднего сидения ассасин. — Уж поверь, Отец очень боится забвения. Чем ты величественнее, тем более звенящая тишина возникает вокруг тебя потом, когда о тебе забывают. И что самое страшное в этом — эта тишина с тобой уже навсегда, потому что как бы ты не кричал — тебя никто не услышит.

— Разве это не то же самое, что смерть? — я поёжилась, забывая на мгновение, что рядом со мной сидят те, кто доказывает своим существованием наличие и Рая и Ада, а значит, бывают вещи куда страшнее смерти.