День ангела
Шрифт:
Ирочка идет, держа меня под руку, пританцовывая и чтото мурлыча так ей весело. И я жмурюсь от яркого солнца, так, что хочется чихнуть.
– Смотрика, классы!
Ирочка вырывает руку, ловко прыгает по начерченным мелом классам. Научилась у своих учениц, Ирина Ульриховна. На полукруглом конечном пункте коряво написано "рай".
– Вот ты и в раю. Как тебе там?
– Отлично. Если бы и в жизни было так просто разраз, и припрыгал…
– Теперь припрыгаем. Кто нам теперь помешает?
Она вновь берет меня под руку. И этот жест
– Ты недоволен? Отпустить?
– Ни в коем случае я придерживаю ее руку Не люблю, когда от меня отрывают мою лучшую половину.
Она приближает ко мне свои глазищи. Таинственно понижает голос.
– Знаешь, чего я хочу? Давай, смоемся сегодня из города. С ночевкой, а?
– К папе на базу?
– Ну… Нет. Давай вот как мы улетим прямо в лес. Да, точно. На ту поляну, где год назад… Как идея?
– Давай. Только не надо всяких там транспортных коконов. Давай на поясах. И в одних термокостюмах. Мы полетим, как святые духи, невидимые и всевидящие…
– Решено. Только надо знаешь что? Надо запастись едой, и побольше. Со мной будет мой хищник, а голодный хищник это опасно.
– Точно. Опять же биоморфы они знаешь, какие прожорливые!…
Она аж присела от хохота, и я вторю ей. Прохожие удивленно оглядываются, но завидев Ирочку, сами непроизвольно начинают улыбаться. Живите долго и счастливо, люди!
Я еще смеюсь, но чтото стремительно меняется в мире. Что? Что?! Да что?!!
Понять я не успеваю. Ирочка резко обрывает смех, нелепо и косо оседает на асфальт. Я бросаюсь к ней, хватаю, удерживая от падения. Но она все равно оседает, и искристые серые глаза становятся бессмысленными. И под рукой у меня тепло и мокро. Весь затылок в крови.
– Не умирай!!!
Я заслоняю ее от всего света. Если снайпер решит повторить выстрел ее он уже не достанет. Пусть бьет в меня.
"Уэф!! Уэф!!! Уэф!!!!!"
"Роман, это Уэф. Что такое? Что?!! Держись, Рома. Держись, и никого не подпускай! Никого, слышишь?! Бей парализатором во все, что приближается хоть милиция, хоть "скорая помощь", хоть что! Ты слышишь?!!"
Излишние советы. Я и так никого не подпущу… А вот и милиция. И агент "зеленых" с ними? Мне некогда разбираться.
– Стоять! Руки!
Они с неуклюжим топотом бросаются к нам. Я не делаю ни одного лишнего движения, только поворачиваю в их сторону сжатый правый кулак, придерживая Ирочку левой рукой. И нет во мне ни злобы, ни ярости. Одна спокойная решимость никто ее не заберет у меня. Ни милиция, ни группа "Альфа", ни дивизия морпехов. Ни сама смерть, пока сам я живой.
Менты летят на асфальт по инерции, на бегу мгновенно потеряв сознание. С лязгом катится по земле чейто пистолет. Водитель ментовской "Волги" вываливается через открытую дверь, свисая вниз головой.
А Ирочка уже ничего не чувствует. Стеклянные, расширенные последней болью глаза остановились.
– Не умирай!!!
Огненный шар вспыхивает над самой землей, переливаясь
мыльнорадужной оболочкой."Туда! Вместе с ней!"
Я подхватываю ее на руки, кидаюсь в огненное нутро. Мгновенная невесомость, и только радужнобелый туннель, сходящийся в точку.
Не умирай…
Голубоватомолочный свет льется с потолка. Он достаточно ярок, этот свет, но сейчас он кажется мне тусклым, пепельносерым. И все вокруг серое, как в сумерках.
Вся наша команда стоит возле меня, и я ощущаю их эмоции. Сочувствие? Сопереживание? Не то, не то!…
Я стою столбом возле сооружения, похожего на громадный саркофаг. Я не уйду отсюда без нее, даже не думайте. И никакие приказы ни папы Уэфа, ни самого Создателя Вселенной для меня недействительны.
Сзади подходит мама Маша. Гладит меня по голове. Жест совершенно человеческий и понятный.
Я мог бы прочитать сам, что у нее в голове, но я не хочу. Я боюсь. И никогда в жизни ничего я так не боялся.
– Она жива? слышу я потусторонний голос. Разве это мой голос?
– Она будет жива. Ты успел.
Я оборачиваюсь к маме Маше. Мама… Какими словами мне на тебя молиться?
Она улыбается грустно.
– Я же заинтересованное лицо.
Вместо ответа я судорожно обхватываю ее поверх крыльев, сжимаю в объятиях. Ангелы вообщето не любят, когда им связывают крылья, но мама Маша терпит.
– Давай сядем, Рома. Уэф, ты нужен здесь, не уходи. Остальные свободны. Идите же!
Мы усаживаемся на пол возле витализатора, в котором сейчас моя Ирочка… да, спит. Спит, и не возражайте. Уэф чуть поодаль, Белая молния рядом со мной. Я не собираюсь облегчать ей задачу, читая мысли.
– Говори…
– В общем, так. Мозг поврежден пулей, и довольно сильно, но большие полушария, все высшие отделы и главное, память и самосознание не пострадали. Так что моя дочь будет жить и все помнить. Все, до последнего момента.
Она переводит дух.
– Только для такого восстановления потребуется восстановить и первоначальный генный код. Она не будет больше твоей женщиной, Рома. Она вернется в исходное состояние.
Я улыбаюсь, блаженно и бессмысленно.
– Мама Маша… Она жива. Она будет. Что еще нужно? Ты прожила сто с лишним лет, ты такая умная неужели не понимаешь? Мне ничего больше не надо от этого мира.
Мама Маша тихонько гладит меня по щеке, чуть касаясь кончиками пальцев.
– Я не знаю… Рома, скажи ты святой?
– Нет, мама Маша. Я всего лишь половина того странного существа, о четырех рукахногах, о двух головах, вторую половину которого составляет твоя дочь. Моя Ирочка. И потом неужели не ясно? Если гора не может Магомет идет сам. Если она не может быть моей, человеческой женщиной я же смогу стать ее мужчиной? Ну, ангелом? Ты же обещала, мама Маша…
Она тоже улыбается. Чутьчуть, но улыбается.
– Ты согласен ждать?
– Я согласен ждать сколько нужно. Мне плохо без нее, но я буду ждать. Кстати, сколько?