День ангела
Шрифт:
– Ну вот и все.
Уэф сидит рядом со мной потурецки. И я вдруг ощущаю, не то что мозгами всей кожей и потрохами ощущаю, как смертельно он устал. И мой гнев, владевший мной с того самого момента, как… Мой гнев угас, и осталась только страшная усталость.
– Тебе хорошо, ты Великий Спящий Уэф чуть улыбается а мне бы просто поспать.
Он смотрит на тяжелую громаду витализатора, висящую в воздухе. Там спит его младшая дочь. Разумеется, спит, и не возражайте.
– Операция полностью завершена. Этот… сдал остатки местной сети, все, что знал. Я прочел и увидел. Так что Резвящийся и Бьющий крылом
Да, они могут спать спокойно.
– Могли бы, Рома, не путай меня. Теперь их просто нет.
Он смотрит мне в глаза.
– И уже вполне могло бы не быть моей дочери. А эти… да, гады вполне могли бы быть. Я не стану говорить тебе спасибо, Рома это был твой долг. Но я рад за тебя. Нет, не так я рад за вас с Иоллой.
– Можно вопрос? Этот… был биоморфом? Ну, "зеленым"?
– Почему? Он был рожден здешней земной женщиной.
– Человек? Он был человеком?
Уэф задумался.
– Вполне возможно. Да, наверное, когдато был человеком. Только это было так давно… Понимаешь, Рома "зеленые" имеют обыкновение кидать тех, кто перестал быть им полезен. Или просто жертвуют фигуры в своей игре. И както само собой так получается, что все, кто связался с ними, все, кто служит злу, рано или поздно гибнут, всегда бесславно и нередко мучительно. И еще успевают прихватить за собой…
Он встает.
– Все, Рома. Операция закончена. Кого уже нет не будет, а кто есть должен жить. И знаешь что… Ты можешь спать здесь и дальше, так и быть. Но с сегодняшнего дня ты поступаешь в распоряжение Петра Иваныча, а дальше будет видно. Незачем тебе пялиться с утра до ночи на витализатор. Это работа Мауны.
Он уже прошел в люк, но я чувствую ему надо договорить.
– Гнев, злоба, Рома чувства бесперспективные. Имеет смысл только любовь.
Люк за ним восстанавливается, мгновенно возникая из ничего. Разумеется, это иллюзия.
Я смотрю ему вслед. Да, он прав. День гнева прошел, и надо жить дальше. Жить и любить.
Глава 5
– …Ты, Рома, не так. Ты меси двумя руками, а то что это… Воот, другое дело. И муки подсыпь, не жалей.
Дед Иваныч учит меня стряпать. Стряпать ватрушки с творогом, пироги с яйцами и прочие нехитрые деревенские кулинарные изделия, вполне пришедшиеся по вкусу нашим ангелочкам.
Я усмехнулся. Всего год назад да, ровно год мы с дедом Иванычем разговаривали совсем недалеко отсюда, на его кордоне. "Кухонный мужик им не нужен, а уж Ирке тем более…".
Дед утробно урчит, смеется. Уловил мою мысль, значит.
– Ты настырный парень, Рома. Маша с Уэфом не смогли отбиться, куда уж мне. Ты разминай тестото, ровнее. Воот. Счас мы творог сверху… Пробился, значит, в кухонные мужики.
Да, дед. За что боролись, на то и напоролись. Но главного я добился я буду рядом с ней всегда. И смогу каждый день смотреть в ее глаза. По многу раз, вот так вот.
Дед отдувается, поправляет косынку, которой повязана его голова. Это чтобы волосы в тесто не попали улавливаю я его неоформленную, мимолетную мысль. Здорово я продвинулся в области телепатии.
– Точно, Рома. Ты теперь от того себя так далеко
ушел только по фотокарточке и похож. А скоро и этого не будет, я чувствую.Дед смотрит мне в глаза. Переходит на мысль.
"Ты святой, Рома, и как я мыслю, скоро вообще станешь ангелом во плоти. Станешь, станешь, Маша слов на ветер не бросает. Только я хочу тебя спросить как ты мыслишь себе свою жизнь в новом обличье? Ну вот перенесешься ты к ним, и будешь жить с Иркой в ихнем раю. Кем ты там будешь? Понятно, живой легендой о всесильной любви. Навроде статуи в Эрмитаже. Да, еще Великим Спящим. Не надоест спать все время? Голова болеть не будет?"
Я улыбаюсь. Дед, дед… Дожил до седых волос, и такие вопросы… Кто из нас олух?
"Я буду рядом с ней, Иваныч. Все остальное несущественные детали"
Дед крякнул смущенно.
"Да нет, Рома. Не пытаюсь я тебя отговаривать, упаси Бог. Обратно ты не так меня понял. Само собой, взялся ходи, теперь тебе только одна дорога. Я к чему надо тебе готовиться… ну, к перевоплощению. Дальше расти над собой, значит. А не только возле витализатора сидеть, да со мной тут на кухне. Не теряй времени, Рома. Ну вот хотя бы ихний этот виртуальный компьютер ты освоил?"
Я чувствую досаду. Нет, дед, компьютер не освоил. Сложная вешь, это тебе не ватрушки стряпать.
– А чего тут сложного? дед снова переходит на голос деловто…
Передо мной в воздухе повисает объемное изображение мой портрет в полный рост. Изображение медленно поворачивается, плавно перетекает в изображение громадного кота. Котяра косит на меня зеленым глазом, делает приветственный жест лапой. Сморкается, зажав лапой одну ноздрю. Изображение становится стекляннопрозрачным, тает, как дым. Я таращу глаза, открыв рот до упора. Ну, дед, ты даешь… Нет, я потрясен и раздавлен.
Дед утробно смеется в бороду.
– Стыдно, Рома? Так что давай, учись, дабы превзошел, значит, меня в этом деле так же, как и в телепатии.
Люк тает, как не было, подчиняясь моему мгновенному мыслеприказу. Я так привык к этому, что не задумываюсь, подобно тому, как у себя дома мы открываем двери. Я содрогаюсь, вспоминая когда год назад наш славный экипаж рыболовов доставил сюда мою Ирочку, она последним сознательным усилием открыла и заблокировала все люки сразу. Иначе мы бы не смогли пройти сюда.
В зале с тремя громадными висящими в воздухе аппаратами, со странным названием "витализатор" стоит мама Маша, колдуя над висящим в воздухе изображением. Кстати, интересно, откуда такое название?
– Ты растешь буквально не по дням, а по часам мама Маша говорит не оборачиваясь, не прекращает своей работы какойто год, и уже такой глубокий вопрос. Потрясающее любопытство.
– Не вижу здесь состава преступления, мама Маша. Как всплыло, так и спросил. А раньше у меня хватало других вопросов.
Она смеется.
– Да нет тут состава преступления. А название это дал сему аппарату один твой… соотечественник. Когда узнал, что этот аппарат способен оживлять даже умерших. Давно еще назвал, до вашей Великой и Страшной Революции. У многих представителей твоего народа, между прочим, прямо какаято страсть давать всему подряд непонятные наукообразные названия. Ну и приклеилось это название. А раньше его называли длинно "универсальное медицинское устройство"