День большого вранья

– Ну, Петя, давай выкладывай, что там у тебя?

Петька подробно изложил ей всю историю с самого начала.

– Так что ты от меня-то хочешь?

– Чтобы вы сыграли роль гадалки.

– Ты это серьезно?

– Вполне! Кроме вас больше некому!

– Но я сроду не играла никаких ролей. И мне в моем возрасте как-то странно начинать актерскую карьеру.

– Вероника Леопольдовна, миленькая, пожалуйста, не отказывайтесь! – взмолился Петька. – Это такой шанс! Марьяна верит во все эти штуки, и она обязательно расколется. Понимаете, Георгий Алексеевич не хочет милицию ни во что посвящать. Он же к этой Марьяне неровно дышит.

– А ты уверен, что он сумеет привести ее сюда, что все наши труды не пойдут насмарку?

– Да, уверен! Он же больше всех в этом заинтересован, его собственная жизнь поставлена на карту.

– Но, Петя, ты пойми, я ведь никакая не гадалка, а эта Марьяна скорее всего не раз бывала у гадалок. Она же меня сразу раскусит.

– Нет, не раскусит! Вероника Леопольдовна, мы с вами тут такого напридумываем, что она сразу во все поверит.

– Боже мой, а что мы напридумываем?

– Понимаете, гадалки разные бывают. Вы будете – интеллектуальная гадалка!

– Что? – рассмеялась Вероника Леопольдовна. – Интеллектуальная гадалка? И как ты себе это представляешь?

– Никаких декораций, никаких черных кошек, карт, свечей.

– Черной кошки у меня нет, да и вообще… никаких кошек, с картами я не умею работать, как гадалки, а вот свечи зажечь… для атмосферы… Вполне логично… А еще…

Она встала и вышла из кухни. Петька с замиранием сердца ждал ее. Она вернулась, держа на ладони дивной красоты лиловый камень размером с небольшой мандарин.

– Что это?

– Аметист! Я буду все время вертеть его в руках, подносить к свече, как будто вижу в нем какие-то картины из Марьяниной жизни. Как тебе это?

– Значит, вы согласились? – восторженно заорал Петька. – Ура!

– Да, выходит, что согласилась, – несколько растерянно проговорила Вероника Леопольдовна. – Понимаешь, мне вдруг стало интересно! Но только с одним условием: ты обязательно должен быть здесь. Марьяне тебя видеть нельзя, но мне ты будешь нужен, я ведь могу что-то забыть!

– Да, конечно, я обязательно буду здесь, мне только надо с бабками как-то договориться, что я у них переночую.

– Бабок я возьму на себя. Скажу, что мне нужно с тобой пообщаться, думаю, они возражать не будут.

– Конечно, не будут. Вероника Леопольдовна, можно мне позвонить?

– Разумеется, звони.

– Георгий Алексеевич, это я. Порядок. Можете приводить Марьяну. Ну да, после работы. Да, согласилась. Все будет в ажуре. У вас есть новости? Нет? Ну, значит, сегодня не судьба. Это даже лучше. У нас другие задачи.

Петька еще долго беседовал с Георгием Алексеевичем, и они условились созвониться через час.

– Ну что? – спросила Вероника Леопольдовна.

– Он сейчас поедет к Марьяне и попытается уговорить ее поехать к вам.

– Но может и не уговорить?

– Ну, наверное. Он обещал сразу позвонить.

– Хорошо, подождем.

– Вероника Леопольдовна, вы на меня внимания не обращайте, вам же надо работать.

– Какая уж сегодня работа! – засмеялась она. – Я, Петя, ужасно люблю лениться. За любой предлог хватаюсь, чтобы не работать. Ты мне скажи, за то время, что мы не виделись, вы много дел распутали?

– Точно не помню, три или четыре.

– Ну-ка, расскажи! – потребовала Вероника Леопольдовна.

– Хорошо, – согласился Петька. – Значит, так, после истории Глеба и Марины, когда мы с вами тут действовали, вы еще помогли нам в деле с наркокурьерами, сдали им квартиру ваших соседей.

– Да-да, но потом я уехала в Париж и вернулась не так давно.

– С тех пор мы три дела расследовали.

И Петька рассказал Веронике Леопольдовне, как исчез отец Стаса, как он, Петька, заподозрил во всех смертных грехах своих новых соседей по площадке, как вся их команда ремонтировала новую квартиру Лаври на Фрунзенской набережной. Не забыл он упомянуть и о Мелешине, который собирался писать о нем книгу.

– С ума сойти! – всплеснула руками Вероника Леопольдовна. – Петя, а ты сказал ему, что я уже использовала в своей книге ваши похождения?

– Я сказал, – скромно потупился Петька, – но он же не похождения хочет описывать, а меня… и еще Лаврю!

– Ах вот оно что! – воскликнула Вероника Леопольдовна. – Значит, в тебе действительно что-то есть, если уже два писателя тобой заинтересовались! Впрочем, не будь в тебе ничего, я бы не согласилась на старости лет валять дурака, притворяясь гадалкой.

– Нет, тут дело не во мне, тут дело в истине! Истину можно узнать только таким образом!

– Ну, положим…

– В данном случае, только в данном случае! Может, мы пока составим конспект?

– Какой конспект?

– Ну, что вам надо говорить, что спросить?

– Нет, пока этот твой приятель не звонил, ничего делать не станем. А вдруг вообще вся затея провалится! Давай лучше в дурака сыграем.

– В подкидного?

– Да, в старого доброго подкидного дурака.

– Давайте! – согласился Петька. – В дурака так в дурака!

Каким-то невероятным образом Вероника Леопольдовна в пух и прах обыгрывала Петьку. Что он ни делал, все время выигрывала она. Он даже заподозрил, не жульничает ли эта пожилая дама, но тут наконец зазвонил телефон. Вероника Леопольдовна сняла трубку.

– Добрый день! Да-да, он здесь! Петя, тебя! – И она радостно ему подмигнула.

– Я слушаю.

– Петя? – раздался голос Скуратова.

– Да, Георгий Алексеевич, это я.

– Как ни странно, я довольно легко справился с задачей. Я попросил о помощи свою сестру. Они с Марьяной в неплохих отношениях. Впрочем, подробности при встрече. Короче говоря, Марьяна будет у вас в половине восьмого. Хозяйку это устроит?

– Сейчас спрошу. Вероника Леопольдовна, она приедет в полвосьмого, вам это удобно?

– Вполне.

– Порядок! – закричал в трубку Петька. – А вы-то сами приедете?

– Разумеется, но я приеду в семь, и мы прорепетируем. Мне есть где спрятаться так, чтобы все слышать?

– Ему есть где спрятаться, чтобы все слышать?

– Есть-то есть, но я, Петя, этого не хочу!

– Почему? – опешил Петька.

– Потому что… Боюсь, ты этого еще не поймешь. Дело в том, что я… как бы тебе это объяснить… Я всегда на стороне женщин! И я еще не уверена в том, что Марьяна – преступница. Это нам еще только предстоит выяснить. А пряча его тут, я словно бы заранее уверена в его невиновности и в виновности Марьяны.