День бумеранга

Ранди шепнул Касс, когда их вели в помещение за сценой:

– Вот и опять мы у врага в тылу.

До этого у них вышел спор, стоит ли принимать приглашение выступить в АББА. Бумеры в массе своей не были в восторге от того, что Касс, главная советница сенатора Джепперсона, подбивала молодежь нападать на пенсионерские поселки. Тем не менее Ранди, понимая значимость поддержки со стороны АББА в дебатах о «восхождении», вел неофициальные переговоры с ее руководством. Курение, может быть, и вышло уже из моды, но пресловутые «прокуренные комнаты», где тихо решались важные вопросы, продолжали существовать. И, действуя в духе этих комнат и в манере своей породы, Ранди давал те или иные посулы.

Среди прочего он пообещал поддержать требования АББА о пособии на косметическую хирургию и об исключении из налогооблагаемой базы полной стоимости моторизованных самокатов «сегвэй», которые столь многим бумерам с плохо гнущимися коленками (или просто бумерам-лентяям) помогали сейчас передвигаться по тротуарам и торговым центрам страны. Он согласился оказать поддержку и другим законодательным инициативам АББА – о субсидиях на лечение кислотного рефлюкса и на детские учреждения для внуков, об отмене визовых требований для персонала по уходу за престарелыми и о сулившей острые споры субсидии на огромные плазменные телевизоры для бумеров со слабеющим зрением.

Да, дел у Ранди было по горло. Чего он не сделал – это не ввел Касс в курс своего закулисного торга. Она, нарушившая покой бумеров, нанесшая удар по их полям для гольфа и охраняемым поселкам, может быть, и находилась сейчас «у врага в тылу», но Ранди был среди новых друзей.

Исполнительный директор АББА Митч Глинт остановился засвидетельствовать ему почтение. Руку Касс Глинт пожал довольно прохладно, руку Ранди – со всей сердечностью. Они поговорили несколько минут. Напоследок Глинт сказал:

– Об остальном – в другой раз.

– О чем «об остальном»? – спросила Касс, когда Глинт отошел.

– Да ни о чем таком особенном. Просто будем и дальше поддерживать связь.

– Я думала, я у тебя отвечаю за связь с общественностью.

– Ты, ты. Я потом тебе все объясню. Сейчас я должен сосредоточиться на речи. Надо постараться, а то эти ребята сделают из меня котлету.

Она смотрела сквозь щель в занавесе. Обычно Ранди почти не хромал. Но, выходя на трибуну, иной раз изображал человека, выбирающегося из океана на берег после того, как акула оттяпала ему ногу.

Неплохо, неплохо, подумала Касс.

Ранди начал:

– Когда я после взрыва лежал на больничной койке…

Она слышала это уже множество раз.

– …и думал о гораздо больших жертвах, принесенных другими американцами…

Касс отвлеклась от речи. Сидя за кулисами, она почувствовала себя женой политика, слушающей одно и то же в четырехсотый раз. Хорошо хоть не на сцене, где нужно заставлять себя улыбаться. У этих жен, наверно, нерв, управляющий улыбкой, испытывает от перегрузки что-то вроде синдрома туннеля запястья.

– …не время для партийной непримиримости…

Ей сразу вспомнился Терри и их давняя хохма.

– …не республиканская и не демократическая проблема…

Губы Касс молча произнесли: …а проблема для всей Америки…

– …а проблема для всей Америки…

Она составляла текстовое сообщение на «блэкберри» – и вдруг до нее смутно дошло (как если бы в закулисном сумраке вдруг появилась и принялась носиться летучая мышь), что Ранди произносит слова, которых она для него не писала.

– Ибо наша повестка дня – это во многом и ваша повестка дня.

Что?

– Того, что нас соединяет, больше, чем того, что разделяет.

Что он такое говорит? АББА – главное лобби неприятеля, самой эгоистичной, самой себялюбивой группы населения со времен двенадцати Цезарей.

Она подняла глаза от «блэкберри» и уставилась на высвеченную прожектором фигуру на сцене. Ранди воздел правую руку подобно греческой статуе, указательный палец поднял вверх, словно подразумевая некую духовную поддержку или спонсорство со стороны то ли небес, то ли какого-нибудь залетного американского орла, то ли, на худой конец, крыши зала.

– Рональд Рейган часто повторял, что самые ужасные восемь слов в английском языке звучат так: «Я от государства, и я пришел вам помочь».

По залу пробежали смешки.

– Так вот, леди и джентльмены…

Куда он клонит? Любопытство Касс дошло до предела. Вскочив, она бессознательно стала искать глазами какую-нибудь длинную палку с крюком.

– …Я – от государства. Бегите, пока еще можете!

Зал захохотал. У Касс чуть отлегло от сердца. Спичрайтеры – настоящие кальвинисты: они страшно нервничают, если начальник проявляет свободную волю и отклоняется от заготовленного текста.

– Как бы вы ни относились к политике Рейгана, он был великий человек. Храбрый человек. Он встретил пулю злоумышленника и шутил со спасавшими его врачами. Он выжил и проработал два президентских срока. Он пережил многих своих противников и современников. Пережил – но ради чего? Чтобы сойти в могилу от болезни Альцгеймера. Умереть затяжной, мучительной и бесславной смертью. Стоило ли идти этим путем? Я считаю, что ответ должен быть – нет. Нет и нет. Безусловно, не стоило.

Касс подкралась к краю занавеса и бросила взгляд на публику. Люди сидели в каменном молчании и не сводили с Ранди глаз. Каковы были их коллективные мысли, она не знала, но никто не покашливал, не ерзал и не нажимал украдкой на кнопки «блэкберри».

– Дорогие мои сограждане! Нам всем предстоит совершить Великое восхождение. Можно накачиваться медикаментами, устроить себе пересадку органов, смену крови, стать биофранкенштейнами. Но предельный срок нашего хранения напечатан у нас на ДНК при рождении. Можно на какое-то время перехитрить какие-то болезни, но вечно это продолжаться не может. Каждый из нас рано или поздно должен будет пересечь пограничную реку и обрести покой на ее тенистой стороне. И наше поколение точно так же, как оно всегда старалось взять от жизни лучшее, может попробовать урвать лучшее и от смерти. Дорогие сограждане! Помните, как ярко – хоть и по несколько иному поводу – высказались ребята из «Country Joe and the Fish», славной рок-группы времен нашей юности: «Ого-го! Мы все помрем!» [70] Истинно так. И я спрашиваю вас: почему не проделать это так же, как мы прожили жизнь, – на наших условиях? Почему не проделать это по нашему расписанию? И наконец, дорогие мои американцы – дорогие мои бэби-бумеры, – если мы намерены принести эту последнюю жертву, не вправе ли мы рассчитывать на некий минимум благодарности со стороны правительства?

70

Цитата из антивоенной песни «Next Stop Vietnam»

Когда он кончил, слушатели с жаром зааплодировали. Иные даже встали. Митч Глинт, поднявшись на сцену, поблагодарил Ранди и заявил собравшимся, что он показал себя человеком, «с которым можно иметь дело».

– Ну как? – спросил Ранди, когда они с Касс сели в машину. Касс была какая-то тихая. У него же был утомленно-радостный вид – вид политика, которому только что аплодировала тысяча человек. – Тебе понравилось?

– Да, – холодно ответила Касс. – У меня был оргазм за оргазмом.