День Добрых Дел: отголоски истории

Но сегодня что-то было не так. Накануне вечером, когда позвонила Синтия и рассказала о надвигавшейся буре, Памела только хмыкнула, мои оранжереи выдержат любую бурю, Виолетта неожиданно почувствовала сонливость, да так, что еле добралась до своей кровати.

Она спала крепко и не слышала никакой бури, но – проснулась, даже не от грохота разбившегося за стеной стекла, а от крика…твою мать – Памелы. Вот тут-то она и услышала и раскаты грома, и стук града по стенам дома и черепице крыши. Она быстро встала, накинула халат и вышла из своей комнаты в гостиную. Памела уже была там и наощупь зажигала свечи:

– Все-таки разбилась! – Памеле удалось наконец зажечь свечи, она подняла подсвечник, осветив испуганное лицо Виолетты.

– Страшно?! Свет – зажигать не будем, еще как закоротит, – Памела поставила подсвечник на комод, и в колебаниях пламени свечей Виолетте показалось, что шаль на кресле у камина начала сползать на пол.

Памела достала наливку и рюмочки, виски уже давно отошли в прошлое, и села за стол. Да, заснуть уже, пожалуй, не получится. Виолетта взглянула на настенные часы – так уже начало пятого, подождите вы с настойкой, давайте, я сварю кофе, взяла подсвечник и вышла на кухню. Отапливались они в основном электричеством, но готовили на газе. Поэтому сварить кофе в джезве не составляло большого труда. Она вернулась в комнату и увидела, что Памела уже держит, тоже небось страшно, как она умудрилась не пролить в темноте, наполовину наполненную или наполовину пустую – рюмочку.

Это Памела и отучила ее от виски, в твоем возрасте вот так потягивать каждый день – точно сопьёшься, уж я-то знаю. А настойки и наливки доставались из комода только по особым случаям. Виолетта поняла, что сегодня – такой особый случай. Но старушка, поставив полупустую рюмочку на столь, охотно приняла из рук Виолетты чашку с горячим кофе.

– Сейчас начнет светать, тогда пойдем и посмотрим. Бедные наши цветочки! – старушка сделала большой глоток и опять потянулась к рюмочке, – а, может, это грохнуло – в «пальмовой»?

«Пальмовой» она называла оранжерею, где они выращивали не цветы, а всякие циперусы, агавы, рододендроны, бугенвилли, драцены и разнообразные цитрусовые. Орхилеи, амарилиссы, в том числе и диковинные эухариусы, а также фиалки, газании, цикломены, герань, левизии и всякие однолетники прятались во второй оранжерее.

– Не спешите сетовать, – Виолетта села рядом, – может, не все так страшно.

И тут, словно по мановению этих слов, град – прекратился. Наступила – тишина. Памела взяла с комода сигареты и пододвинула пепельницу ближе к компаньонке – давай, закурим. Так они сидели молча, курили и пили кофе, пока сквозь щели ставни не забрезжил сероватый свет. Они дружно встали и пошли одеваться.

Весь сад был усыпан огромными градинами. На клумбы было жалко смотреть. А оранжереи… Действительно, там все оказалось не так страшно. Разбилось всего одно стекло и как раз в «пальмовой», да так удачно, что осколки стекла рухнули на то самое место, где еще на прошлой неделе сидели каламондин и лимон. Их тогда купил хозяин кафе аэродрома из соседней деревеньки. У них там шла подготовка к новому сезону, они благоустраивали территорию вокруг офиса и кафе, он так и сказал, с нескрываемым интересом поглядывая на Виолетту, попозже заеду и возьму для стены вот этот бугенвилль, а летом – прокачу вас на «ласточке» бесплатно. Памела тогда фыркнула, за бесплатно – нам ничего не надо, а Виолетта поймала ее предостерегающий взгляд – девочка, у летчиков это – тоже профессиональное, мне один раз Синтия в таком призналась… Женщины надели толстые из брезентовой ткани перчатки и принялись собирать в ведро осколки. Но одного ведра оказалось мало, пришлось взять второе, а потом и третье, затем Памела вручила Виолетте грабли, и они начали просеивать очищенную от крупных осколков землю, так что когда они управились, уже взошло солнце, и градины на траве начали таять.

Памела, дай-ка, напоследок – я сама, пройдясь граблями по просеянной земле, вздохнула, задрала голову, оглядела открывшийся в крыше оранжереи проем, и сказала – нет, это – непорядок, поехали за стекольщиком.

Ехать-то особо было некуда, в городке был всего один магазин стройматериалов, но именно туда решила отправиться Памела. Она даже не стала переодеваться, только скинула дождевик и напялила свою безразмерную куртку и так, в сапогах, направилась к «транспортеру». Машина стояла под навесом, и ее круглые фары, казалось, были до сих пор широко открыты от ужаса ночной стихии. Но Виолетта, Виолетта пошла в дом, я в таком виде – не поеду, мне надо переодеться, да для кого ты там будешь наряжаться, это же строительный магазин, а не парфюмерная лавка, нет, я – переоденусь. Пудриться она, конечно, не стала. Виолетта оглядела себя в зеркале, иду-иду, еще очень ничего, да и прежние мешки под глазами, то ли от слез, то ли от виски, давно сошли на нет. Она вышла из ванной комнаты, накинула висевшую на веранде стильную, под хаки, куртку, сунула ноги в легкие кожаные сапожки, взяла из ящичка на стене ключи от машины и вышла на улицу. Старушка не теряла времени и копалась в клумбе. Виолетта подошла к грузовичку и призывно, королева бензоколонки, постучала по капоту – поехали.

Глава третья

Поездка в строительный магазин вышла неудачной. Мало того, что он располагался на другой окраине городка, так, что пришлось объезжать центр по проселочной дороге между полями артишоков, но и в самом магазине их подстерегало разочарование. Хозяин магазина был шапочный знакомый Памелы, они иногда выпивали по рюмочке в кафе, но сейчас, дорогие женщины, у нас своего стекольщика – нет, конечно, мы можем пригласить, только он с вас за нарезку и установку возьмет столько, что вам проще и выгодней съездить в коммерческий центр и купить в тамошнем строительном гипермаркете сборную пластиковую теплицу, а вашу, так и быть, мы же соседи, за пару стаканчиков, мы – аккуратно разберем. Памела упрямо замотала головой, у меня там запасов стекла еще с войны – хватит до третьей мировой, не буду я покупать никакие пластики, какой-то еще карбонат, они что, его из свиных костей делают, что ли?, поехали отсюда, подруга.

Они опять выбрались на проселочную дорогу. Артишокам тоже досталось от града, везде виднелись поломанные стебли и разбросанные по грядкам еще не созревшие плоды. Памела не переставала ворчать, вот, приедете ко мне за цветами, такой кукиш вам покажу, как вдруг, почти у самого кладбища, им брызнул в глаза яркий солнечный свет. Виолетта автоматически нажала на тормоз. Машина остановилась. Женщины увидели, как на краю поля, рядом с каменной хозяйственной постройкой, какой-то мужчина орудует с кусками стекла, разбрасывавшего вокруг солнечные лучи. Памела хлопнула в ладоши, на ловца и зверь бежит, вылезай, это то, что нам надо.

Виолетта послушно вылезла из машины и тут же растерянно посмотрела по сторонам. Вокруг была сплошная грязь. Памела уже захлюпала по ней в своих резиновых сапогах к постройке но, увидев, что Виолетта остановилась, ага, говорила тебе – не выпендривайся, тоже остановилась, затем опять повернулась к сторожке и замахала рукой – эй, нам нужна помощь.

Мужчина издали оглядел женщин, поставил стекло к стене постройки и медленно, словно нехотя, направился к ним. Виолетту ударило током. Мужчина был одет в хорошо ей знакомый клетчатый зимний спортивный костюм. Он подошел к дороге:

– Что-то с машиной?

– Здравствуйте, – Памела немного фамильярно поприветствовала незнакомца, – нет, с машиной все в порядке, просто мы увидели, что вы возитесь со стеклом.

– Да, мне хозяин разрешает на зиму вставлять раму, но ночью,.. да вы сами все видите.

– И что вы теперь будете делать?

– Как – что? Пойду искать стекло. Найду, вырежу, вставлю.

– Так вы – стекольщик? – голос Памелы задрожал от нетерпения, а Виолетта все молча разглядывала лыжный костюм, крупное лицо, заросшее густой бородой, грубые руки с грязными ногтями. Какой он стекольщик, презрительно надув губы, подумала она, это же – бродяга.

Мужчина почувствовал настроение Виолетты и немного вызывающе ответил Памеле, не отрывая взгляда от ее спутницы:

– Я – профессиональный бродяга. И, по совместительству, – он окинул рукой поле, -сторож всего этого добра. Мой устав, – еще более вызывающе, продолжая смотреть на Виолетту, закончил фразу мужчина, – не запрещает мне сторожить.

– Но стекло же вы вставлять – умеете? – Памела почувствовала смену интонации и попыталась вернут беседу к интересовавшему ее предмету.

– Я много чего умею вставлять.