День исповеди
Шрифт:
— Roma Termini, — сообщил из громкоговорителей металлический голос.
Поезд замедлял ход, подходя к станции, и пассажиры повставали с мест, чтобы забрать с полок над головами свои вещи. Джулии Луизе Фелпс не требовалось тянуться за своим чемоданом: мужчина, которого она одарила улыбкой, поспешил оказать любезность милой соседке.
— Большое вам спасибо, — сказал Томас Добряк совершенно женским голосом с сильным американским акцентом.
— Prego, — ответил сосед.
Почти сразу после этого поезд остановился, и они расстались. Еще раз улыбнулись
112
Постучав в дверь спальни, Гарри отворил ее, и они с Еленой вошли. Дэнни был в комнате один; он сидел на кровати и напряженно смотрел на экран маленького телевизора, стоявшего на антикварном столике.
— А где отец Бардони? — осведомился Гарри.
Священник поднялся наверх для встречи с Дэнни уже более двух часов назад. И Гарри в конце концов надоело ждать. Он решил, что должен поговорить с отцом Бардони сам.
— Он ушел, — ответил Дэнни, не отрываясь от телевизора.
— Куда же?
— Вернулся в Рим.
— Ты хочешь сказать, что он приехал сюда из Рима и сразу же отправился обратно? Вот так просто взял и уехал?
Дэнни промолчал. Он все так же не сводил взгляда с экрана. По телевизору вели прямую передачу из Китая. В ночном Хэфэе стояла зловещая тишина. Репортеры ничего не говорили, лишь наблюдали за происходившим. Молчали и солдаты в комбинезонах противохимической защиты, респираторах и защитных очках, не пропускавшие журналистов за оцепление. А в отдалении отчетливо виднелись на фоне черного неба два тусклых оранжево-красных зарева. Никаких слов и не требовалось. А снимать крупные планы было просто немыслимо. Спасательные команды давно уже не справлялись, и был отдан приказ сжигать трупы во избежание возникновения новых эпидемий. В нижнем правом углу экрана была видна крупная надпись:
«Официальные данные — 77 606 умерших».
— Боже мой… — выдохнул Дэнни.
Он только сейчас узнал о происходящей в Китае трагедии. После ухода отца Бардони он включил телевизор, чтобы выяснить, что предпринимает полиция для его и Гарри поимки, и сразу наткнулся на репортаж из Хэфэя.
— Дэнни… — Гарри подошел к брату и взял его за плечо.
Дэнни резким движением поднял пульт дистанционного управления, лежавший рядом с ним на кровати, и направил на телевизор.
Экран потемнел.
Дэнни взглянул на Гарри, затем на Елену.
— Сестра, — негромко сказал он по-итальянски, — не могли бы вы оставить нас одних?
— Конечно, святой отец…
Елена бросила короткий взгляд на Гарри и вышла. Как только щелкнул язычок замка, Дэнни повернулся к брату.
— Кардинал Марчиано болен. Я должен вернуться в Рим. Мне нужна твоя помощь.
— В Рим? — не веря собственным ушам, переспросил Гарри.
— Да.
— Зачем?
— Я же тебе сказал.
— Нет, ты мне только сказал, что кардинал Марчиано заболел, то есть не сказал ничего.
Гарри свирепо взглянул на
брата. Неожиданно для обоих они вернулись к недавнему разговору, который Дэнни так резко прервал.— Я тебе уже говорил, что не могу сказать об этом.
— Ладно, не можешь так не можешь. Попробуем с другой стороны… Откуда отец Бардони узнал, что ты здесь?
— Мать настоятельница сестры Елены…
— Годится. Дальше.
— Что — дальше?! — вскинулся Дэнни. — Я должен попасть в Рим, только и всего. Ходить я не могу. Даже до сортира не доберусь без помощи…
— Почему ты в таком случае не отправился с отцом Бардони?
— Ему пришлось срочно вернуться. Из Милана он полетит на самолете. Ну а мне, пожалуй, не стоит лишний раз светиться в аэропорту, верно, Гарри?
Гарри потер ладонью подбородок. Дэнни не только мыслил совершенно четко, но и был очень решительно настроен.
— Дэнни, наши портреты круглосуточно передают по телевидению. Они напечатаны во всех газетах. Как ты думаешь, далеко нам удастся добраться по Италии?
— Добрались сюда, доберемся и куда нужно.
Гарри задумчиво разглядывал брата, пытаясь найти реплику, к которой тот не будет готов.
— Совсем недавно ты требовал, чтобы я убирался отсюда, пока меня не убили. А теперь уговариваешь отправиться прямиком в пекло. С чего вдруг такие перемены?
— Тогда я не знал, что происходит.
— И что же происходит?
Дэнни промолчал.
Но Гарри не отступал:
— Что творится в Ватикане? Какая чертовщина там заварилась?
И опять Дэнни не ответил.
— Марчиано пытался заставить меня и всех остальных поверить, что ты умер, — наседал Гарри. — Он защищал тебя. Он сказал мне: «Они убьют вас обоих. Вашего брата за то, что он знает. А вас — из опасения, что он мог рассказать вам об этом». А теперь ты втянул в это еще и сестру Елену… Раз уж ты так спокойно ставишь все три наши жизни под угрозу, то можешь хотя бы рассказать, чего ради!
— Я не могу… — чуть слышным полушепотом отозвался Дэнни.
— Объясни почему!
Гарри решительно настроился добиться ответа и был готов пойти чуть ли не на любую грубость.
— Я… — начал было Дэнни и осекся.
— Я сказал: объясни, черт бы тебя побрал!
Дэнни долго молчал, но потом все-таки заговорил:
— Гарри, в твоей профессии это называется адвокатской тайной. В моей — тайной исповеди. Теперь ты меня понимаешь?
— Марчиано исповедался тебе?
Гарри опешил от слов брата. Никогда в жизни он не воспринимал исповедь как что-то серьезное.
— Гарри, я не называл имен или званий. Я просто объяснил тебе, почему мне нельзя говорить.
Гарри отвернулся к небольшому окну, прорезанному в дальней стене. Впервые за всю свою взрослую жизнь ему захотелось, чтобы они оказались на одной стороне. Чтобы Дэнни всецело доверял ему и мог открыть всю правду. Но теперь было ясно, что этого он не сделает.
— Гарри, — чуть слышно проговорил Дэнни. — Кардинала Марчиано держат под арестом в Ватикане. Если я не приду, его убьют.