День исповеди

— Конечно.

— Я хочу, чтобы вы позвонили ему и попросили его приехать в Рим.

От этих слов Елену будто огнем обожгло. Она оперлась на стену и вызывающе скрестила руки на груди.

— Этого я не сделаю.

— Елена, если он выедет немедленно, — ее имя Гарри произнес с сильным ударением, как будто пытаясь предотвратить протест, — то приедет в Рим к девяти. Самое позднее — к половине десятого. Скажите ему, чтобы он остановился перед домом и не выходил из машины. Как только вы его увидите, спуститесь, сядете в машину и тотчас уедете вместе с ним. Никто даже не узнает, что вы здесь были.

Елена чувствовала, что огонь в ней разгорается все сильнее и сильнее и раздражение нарастает. Да как он посмел?! У нее есть чувства и есть гордость. А уж отцу она не станет звонить ни в коем случае, кому угодно, только не отцу — не хватало еще, чтобы он приезжал за ней, как за дурехой школьницей, накануне заблудившейся в городе.

— Простите, мистер Аддисон, — сказала она с таким же нажимом, что и он, — но мой долг — ухаживать за отцом Дэниелом. И я останусь с ним, пока меня не освободят официально от этого поручения.

— Это очень просто, сестра Елена. — Гарри строго взглянул на нее. — С этой минуты вы официально освобо…

— Это. Может. Сделать. Только. Мать настоятельница! — очень медленно и четко произнесла Елена; у нее даже вены на шее вздулись от волнения.

Наступила долгая напряженная пауза. Мужчина и женщина обжигали друг дружку яростными взглядами. Ни один ни другая не отдавали себе отчета, что это их первая в жизни любовная ссора и что один из любовников только что начертил на песке линию, за которую нельзя заходить. Но им так и не удалось узнать, кто первым отведет взгляд.

ХЛОП!

Дверь кухни вдруг резко распахнулась и с силой ударилась о стену.

— Гарри!..

Из двери к ним катился на своем кресле Дэнни. Его глаза были полны тревоги, он яростно крутил обеими руками колеса инвалидного кресла, а коленями сжимал сотовый телефон.

— Я не могу дозвониться до отца Бардони. У него три номера. Один — сотового телефона, который он всегда носит с собой. Я звоню по всем номерам! Ни один не отвечает!

— Дэнни, успокойся…

— Гарри, он должен был прийти сюда пятнадцать минут назад! Если он в дороге, то на звонок по сотовому все равно ответил бы!

119

Гарри свернул за угол на виа дель Парионе и зашагал вдоль квартала. Его наручные часы показывали двадцать пять минут восьмого; с того времени, которое отец Бардони сам назначил для встречи в квартире, прошел уже почти час. На ходу он снова набрал номер на сотовом телефоне, полученном от Адрианны. И опять тщетно.

Здравый смысл подсказывал ему, что отца Бардони попросту что-то задержало. Какие-то житейские обстоятельства.

Он подошел к дому номер 17, в котором жил отец Бардони. За ним, сказал ему Дэнни, проходил переулок, из которого через старые деревянные ворота можно попасть к черному входу в этот дом. Слева от входа, под большим горшком с красной геранью, он найдет ключ.

Свернув в переулок, Гарри прошел двадцать ярдов. Ворота оказались как раз там, где он и ожидал. Открыл их, пересек засыпанный утоптанным гравием дворик. Горшок с цветком стоял на месте. Ключ лежал под ним.

* * *

Квартира отца Бардони, как и та, в которой они скрывались, находилась на верхнем этаже. Гарри быстро взбежал туда по черной лестнице. Пока он находился на улице, он упорно думал о том, что ничего необычного не случилось и для опоздания отца Бардони найдется простое объяснение. Но, оказавшись в доме, он почувствовал то же самое, что и Дэнни, когда тот с криком ворвался в кухню, чуть не сорвав с петель дверь.

Ужас.

Вот Гарри поднялся на верхнюю площадку, пересек небольшой холл и остановился перед дверью квартиры. Затаив дыхание, он вложил ключ в замок и начал осторожно поворачивать. Но отпирать замок не потребовалось. Дверь была не заперта и распахнулась от прикосновения.

— Святой отец!..

Ответа не последовало.

— Отец Бардони…

Гарри вошел в неосвещенную прихожую. Впереди располагалась небольшая гостиная. Очень похожая на такую же комнату в квартире Дэнни — пригодная для жизни, но и только.

— Святой отец…

И снова тишина.

Справа тянулся узкий коридор. В нем была одна дверь посередине и еще одна в дальнем конце. Обе двери были закрыты. Набрав в грудь воздуха и не осмеливаясь выдохнуть, Гарри взялся за ручку первой двери и повернул ее.

— Отец…

За дверью оказалась спальня. Маленькая, тесная, с узким окном в противоположной от двери стене. Кровать была аккуратно застелена. На крохотной тумбочке рядом с ней стоял телефон. Больше ничего здесь не было.

Гарри повернулся, чтобы выйти, и заметил на полу возле кровати сотовый телефон. Тот самый, который отец Бардони, по словам Дэнни, всегда носил с собой.

Внезапно Гарри осознал, где находится. Дела пошли совсем не так, как надо, и ему здесь было не место. Выйдя из комнаты, он медленно повернулся к следующей двери. Что могло быть за ней? Все в нем настойчиво требовало немедленно уйти отсюда, поскорее сбежать вниз по лестнице. Что угодно, только не открывать эту дверь!

Но он не мог так поступить.

— Отец Бардони, — в очередной раз позвал он.

Молчание.

Вынув из кармана носовой платок, он взялся через него за дверную ручку.

— Отец Бардони, — повторил он, слегка повысив голос, чтобы его наверняка расслышали за дверью.

Ответа не последовало.

Гарри почувствовал, как на его верхнюю губу сбежала капелька пота. Сердце громко стучало. Он медленно повернул ручку. Негромко щелкнул язычок замка, и дверь отворилась. Он увидел старенький кафель, покрывавший пол, раковину и угол ванны. Подняв руку, Гарри толкнул локтем дверь, и она распахнулась.

Отец Бардони сидел в ванне. Голый. Его открытые глаза смотрели в пространство, но не на вошедшего.

— Святой отец…

Гарри шагнул вперед. Почувствовал, как его нога задела за что-то легкое. На полу лежали знакомые очки священника в черной оправе. Гарри вновь взглянул на ванну.

Воды в ней не было.

— Святой отец… — позвал он чуть слышным шепотом, как будто могла еще оставаться надежда получить ответ. Единственное, что он мог себе представить: наверное, священник захотел принять ванну, но с ним случился сердечный или еще какой-нибудь приступ, прежде чем он успел пустить воду.