День, когда наступило будущее

– Прекрасно, прекрасно. Эх, Рэм, завидую твоей молодости, - вытирая усы салфеткой, пробасил антиквар - Хотел бы я быть... Эх, чёрт! Существует ведь где-то рецепт долголетия. Должен существовать!
– Он бросил салфетку в пустую тарелку.
– И я его найду, чтобы мне это не стоило!
– Он понизил голос: - И знаешь, я, кажется, напал на след...
– Неожиданно Трубецкой замолчал и посмотрел на свои "РОЛЕКСы".
– Пожалуй, нам пора... Не в службу, а в дружбу, - поднимись в номер, захвати мой дипломат.

Поднимаясь на этаж, Роман про себя ухмылялся: "Какие только причуды не бывают у людей! Д-а-а, если денег куры не клюют, многое можно себе позволить".

– Но, после слов антиквара, отчего-то он чувствовал странное облегчение.

На кровати Волгин увидел свой аккуратно разложенный костюм. Быстро переоделся, захватил из комнаты Трубецкого чемоданчик и, на ходу заглянув в зеркало, вышел в коридор.

Вячеслав Аристархович ждал его в холле, о чём-то оживлённо беседуя с портье. Заметив Волгина, он нацепил солнцезащитные очки и, забрав дипломат, двинулся к выходу. Роман - за ним. Увидев своё отображение в зеркальной двери, в голове промелькнуло: "Ну чисто мафиози".

На стоянке такси они сели в один из трёх находившихся здесь автомобилей. Водитель не владел русским языком, да и странно было бы, окажись он тоже русскоязычным... Но едва взглянув на клиентов, воскликнул:

– О, руссо туристо!

(Для Романа осталось загадкой: каким образом таксист распознал в них русских).

– Руссо, руссо, - проворчал Трубецкой.
– Облико морале.
– Он протянул таксисту бумажку с написанным на ней адресом.

– О, си, си, - энергично закивал водитель и запустил мотор.

После вчерашнего дождика улицы выглядели словно умытые. Всё блестело чистотой и свежестью. Но сам город не впечатлил Романа. На открытках и рекламных проспектах виды вечного города казались гораздо красивее. И лишь Колизей поразил. Почти физически он ощутил атмосферу того времени, величие и красоту древнего театра.

Синьор Пабло Сковороди - итальянский приятель архивариуса Николая Васильевича (Роман так и не выяснил его фамилию) жил почти в центре, недалеко от Колизея. "Фиат" свернул с проспекта и, проехав под аркой, пересёк широкий двор, остановился перед высоткой, с единственным парадным подъездом. Вячеслав Аристархович расплатился банкнотой большого достоинства и, не дожидаясь сдачи, вышел из машины:

– Свободен. Ариведерчик.

– Грацио, синьор.- "Фиат" рванул места.

Домофона на подъездной двери не оказалось, как, впрочем, консьержки и лифтёра в вестибюле. Трубецкой уверенно подошёл к квартире 1. Дверь, после звонка, открыл на вид тщедушный небольшого роста старичок, несмотря на духоту, в тёплой вельветовой куртке.

– Синьор Пабло Сковороди? Вам привет от Николая Васильевича Паршина.

– О-о, да, да, Никола! А вы, э-э, граф Трубецкой? Ждал, ждал. Проходите, проходите. Я получил ваше письмо. Как поживает Никола? Простите, у меня небольшой беспорядок - жена в отъезде.

– Позвольте представить, Роман Волгин - мой компаньон.

– Приятно.
– Синьор Пабло повернулся к Волгину. Роман вдруг почувствовал, как рука хозяина квартиры дрогнула в его ладони, а в коротком взгляде промелькнуло что-то... вроде недоумения, удивления, страха.

– Да вы садитесь.
– Старичок указал на небольшую софу, покрытую цветастым пледом.
– Вино будете?

– Спасибо, мы только что из ресторана.

– А вы, молодой человек? Ну-да, ну-да... А Никола называл меня Пашей, - Он сел в кресло напротив гостей. Но тут же вскочил и, зайдя за кресло, облокотился на спинку.

– Да-а, хорошие были времена. А знаете, мои предки служили у царя Ивана Четвёртого.

– Прекрасно, прекрасно. Я слышал: в войсках Грозного служили Итальянцы.

– Нет-нет, мои предки казаки, а прозвище их было - Сковорода.
– Синьор Пабло улыбнулся.
– Ах, да, - спохватился он.
– Вы писали - у вас какое-то дело?
– Он снова сел в кресло.

– Видите ли, я коллекционер, - Трубецкой зачем-то взял стоящий у ног дипломат и положил его себе на колени.
– И очень интересуюсь древним Египтом...
– Роман заметил, как напряглось лицо старого археолога, и опять поймал на себе тот самый взгляд.

– Да? Чем могу быть полезен?

– Вы ведь работали в Египте?
– полувопросительно полуутвердительно произнёс Трубецкой.

– Было дело. Но я не понимаю... Мне нечего вам предложить.

– Нет-нет, - поспешил успокоить хозяина Вячеслав Аристархович.
– Вы не правильно поняли. Мне нужна только информация.

– Да, слушаю.
– Синьор Пабло откинулся на спинку кресла.

– Прекрасно! Меня интересуют некие таблички, которые вы нашли в долине Царей. Об экспедиции мне рассказывал Николай Васильевич. Мы с ним на короткой ноге.

Пауза длилась около минуты. Трубецкой уже собирался что-то сказать, но хозяин опередил его.

– Странная история с этими табличками, - начал он.
– О кей, буду с вами честным, - синьор Пабло тяжело вздохнул.- Как вы знаете, египетские власти запретили вывозить из страны, найденные там артефакты...
– Трубецкой кивнул.
– Их можно понять, - продолжил археолог, тщательно подбирая слова,- страну просто грабили... Ну-да, не буду вдаваться в подробности. В общем, мы решили, э-э, подзаработать и утаили несколько тех табличек, с тем, чтобы впоследствии вывезти и продать. Но подзаработать не удалось.
– Он печально улыбнулся.
– Никто не заинтересовался находкой. Никто не верил, что это старинные, э-э, вещи. Действительно, таблички имели слишком современный вид...

– Я в курсе, - вставил слово Трубецкой.

– О кей. Так вот, но всё дело в том, что обнаружили-то мы их в месте, где человека не было сотни, а то и тысячи лет! Вы понимаете?

– И где же эти таблички?
– спросил антиквар.

Синьор Пабло пожал плечами:

– Пришли люди, представились сотрудниками Туринского музея, и забрали...

– И что же, так просто?

– Конечно, они показали документы и даже заплатили. Деньги, э-э, сумма была не та, на которую рассчитывали, но к тому времени, рады были и ей. Кстати, в Турине самый лучший египетский музей в Италии, а может, и во всём мире.

– Я знаю, - задумчиво произнёс Трубецкой, барабаня пальцами по чемоданчику.
– А снимки?

– А вот это самая странная странность. Много раз пытались сфотографировать, но плёнка оказывалось засвеченной...
– Синьор Пабло хотел добавить ещё что-то, но Трубецкой перебил:

– И что же это было - радиация?

– Нет. Счётчик ничего не показывал.
– Археолог печально улыбнулся.
– Да и со мной, как видите, ничего не случилось. И друзья ушли, так сказать, естественным путём.
– Голос его дрогнул, он замолчал. Молчал и Трубецкой.
– Да-а, - наконец заговорил синьор Пабло, - какое-то излучение всё же было, вот только... Но в проклятие фараона я не верю.