День, когда наступило будущее

Однажды, садясь утром в машину, Трубецкой вдруг заявил:

– Сегодня едем в Камышино. Знаешь?

Роман кивнул. Но прежде чем тронуться, сверился с электронной картой. Посёлок городского типа Камышино находился всего в десяти километрах от Питера по трассе, ведущей в город Ломоносов.

Антиквар указал на один из домов и, выйдя из машины, скрылся в его подъезде. Обычное двухэтажное здание из белого кирпича. Ухоженные газоны, аккуратные невысокие лиственницы по периметру деревянного штакетника. Табличка, на входной двери гласила: "Центр личностного роста". Роман сначала решил: это какой-то закрытый клуб. У него сложилось впечатление, что Трубецкой не впервые посещает это место.

От местного жителя узнал, что здесь расположилась обыкновенная секта, вернее одна из заморских миссионерских организаций, которые, в последнее время, наводнили страну. Местные почему-то невзлюбили миссионеров и упорно называли их сектой.

Находился Вячеслав Аристархович в белом домике чуть более двух часов и вышел вместе с пожилым мужчиной. Как позже узнал Роман, звали его Николай Васильевич. Несмотря на глубоко пенсионный возраст, Николай Васильевич преподавал историю в старших классах в одной из средних школ города Ломоносов. А ещё раньше служил архивариусом. Одет историк был по моде шестидесятых - в твидовый тёмно-зелёный пиджак в светлую полоску и широкие серые брюки. С тонкой шеи свисал широкий галстук того же невнятного цвета, что и брюки.

Собеседники остановились у заднего крыла "Опеля". Так что Роман получил возможность услышать их.

– А я вот, уважаемый Николай Васильевич, верю в реинкарнацию, - сказал Трубецкой, видимо, продолжая прерванный разговор.

– М-м-м, может быть, может быть...

– И примеры нам привели вполне достоверные.

– Видите ли, милейший Вячеслав Аристархович, не то что я не верю... но обо всех этих случаях, много лет назад, читал в зарубежной прессе. Не доверяю я этим бульварным журнальчикам - погоня за дешёвой сенсацией. Мне кажется, наши благодетели просто содрали...

– Как-то вы, Николай Васильевич... неуважительно о наших заокеанских друзьях.

– М-м-м, да нет, много нового и полезного узнал от них.

– Прекрасно, прекрасно. Ну а как вы, уважаемый Николай Васильевич, относитесь к бессмертию? Я имею в виду телесное бессмертие. Мне кажется наши благодетели, как вы их назвали, противоречат сами себе. Ведь учёные давно доказали: человек может дожить максимум до ста двадцати.
– Трубецкой хмыкнул.
– И то, если не будет травить себя. Кстати, не желаете?
– предложил он, доставая из бокового кармана пиджака золотой портсигар.

– Благодарствую. Бросаю. Здоровье, знаете ли, уже не то.

– Завидую, завидую. А я, если позволите?..

– А зря вы не верите в бессмертие. Вы бывали в Египте?

Антиквар, прикуривая от серебряной зажигалки, исподлобья взглянул на него.

– Конечно.

Услышав вопрос старого учителя, Роман насторожился и стал прислушиваться к разговору более внимательно.

– А знаете, милейший Вячеслав Аристархович, сколько существовала цивилизация древних египтян?

– Да. То есть, ну... десять тысяч...

– Хм-хм, допустим. Ну, а сколько мы знаем властителей, то бишь фараонов? По пальцам можно пересчитать, не так ли?

– Вы намекаете...

– Вот именно. Я почти уверен, что древние египтяне знали секрет бессмертия. М-м-м, по крайней мере, их жрецы.

Выпустив густую струйку дыма, Трубецкой недоверчиво взглянул на историка.

– Но согласитесь, довод весьма слабый, чтобы утверждать... не преувеличиваете ли вы?

– Ну да, может быть, я немного утрирую... В семьдесят третьем я работал в Каирском архиве, и кое-что обнаружил... Мда, а вы были, милейший Вячеслав Аристархович, в долине Гиза?

– Конечно же.

– Так вот, в то время в долине Гиза работала Итальянская экспедиция... Всегда завидовал археологам - работа на свежем воздухе, не то что мы - бумажные черви. Кстати, астма у меня с тех пор. Так вот, они нашли таблички...

– Да, я что-то слышал, но не знал, что их нашли итальянцы.

Историк сделал рукой протестующий жест:

– Нет-нет, дорогой Вячеслав Аристархович, это не те Шумерские глиняные таблички. Э-э-э, больше всего они, пожалуй, похожи на японскую кафельную плитку, объединённую в блоки. Встречали?

– Хм-хм, - затягиваясь сигаретным дымом, недоверчиво хмыкнул Трубецкой.
– Вы имеете в виду плитку? Да, видели.

– Понимаю, ваш скептицизм, дорогой граф. Сам не поверил собственным глазам, однако же, был свидетелем... М-м-м, да, ну это не важно. Если бы я верил в марсиан, то подумал, что те таблички инопланетного происхождения. Склоняюсь к тому, что они принадлежат... пришли из более древней цивилизации. Материал, из коего они изготовлены, более всего напоминает обсидиан. Но самое поразительное то, что начертано, вернее, выгравировано, на табличках. Да-да, - Он сделал небольшую паузу, словно вспоминая.
– Большинство символов напоминают египетские, однако часто встречаются формулы... Я кое-что смыслю в современной науке. Могу поклясться, что там нарисованы цепочки ДНК, формула бензола, строение ядра атома. Вы понимаете?..М-да, хотел бы я ещё раз взглянуть на эти таблички. Возможно, там зашифрован...
– Он вдруг оборвал сам себя и, задрав рукав пиджака, взглянул на часы.
– О-о, заболтались мы с вами. Мне пора.

Внимательно слушавший антиквар, проигнорировав последние слова историка, спросил:

– И куда же делись эти таблички?

– А кто их знает. Исчезли, испарились. К тому времени Египетские власти запретили вывозить из страны археологические ценности. Но, думаю, не открою большого секрета, итальянцы оказались ушлые ребята, насколько знаю, им удалось вывезти один блок.

– Да, интересно-интересно, - Трубецкой вытащил из мундштука потухшую, выкуренную до середины, сигарету и отшвырнул в сторону.
– Что же, Николай Васильевич, у вас ни одного знакомого не было среди тех итальянцев?

– Как же, приятельствовал с одним... Звали его Пабло. Но скоро мы потеряли связь. С тех пор я не бывал за границей. Ну, ладно, Вячеслав Аристархович, мне вправду пора. До электрички полчаса.

– Разрешите, Николай Васильевич, подбросить вас хотя бы до станции.

– Да нет, дорогой мой граф, здесь недалеко, прогуляюсь, мне полезно.

Трубецкой долго смотрел вслед архивариусу, потом прошептал:

– Прекрасно, прекрасно.
– Садясь в машину, пробормотал: - А старик не прост.

По дороге в город, Роман поглядывал на задумчиво дымившего сигаретой, антиквара. Наконец, спросил:

– Вячеслав... вы, правда, голубых кровей?

– Что? А? А-а-а, да. Мой прадед был внебрачным сыном графа Трубецкого. А фамилия у него была Бецкой. Ну а ты, мой друг, знаешь, кто твои предки?

– Понятия не имею. Дальше моего деда и прабабки...

– А зря-зря, родословной надо интересоваться. Кто знает, кто знает...

Кода они уже въезжали во двор Трубецкой, выстрелив в окно очередным окурком, сказал: