День командира дивизии

Его отвлек дежурный:

– Товарищ генерал, пришли разведчики.

– Кто? Родионов? Давай его сейчас же.

Генерал вскочил и быстро пошел к двери, навстречу тому, кто должен был войти.

В комнату вошли два человека в белых штанах, белых рубахах, белых капюшонах, от них веяло морозом. У каждого на ремне за плечом ППД пулемет-пистолет Дегтярева.

Передний, очевидно старший по возрасту и званию, был живым, подвижным толстяком (впрочем, после я узнал, что он лишь казался толстым, ибо любил поосновательнее одеться в разведку). Он на ходу протирал пальцами очки в жестяной оправе. "Удивительно, - подумал я, - разведчик, и в очках". Но на войне много удивительного. У его спутника было желтовато-смуглое монгольское лицо. Он шел за Родионовым легким охотничьим шагом.

– Садись, орлы!
– сказал Бедобородов.
– Выкладывайте, где были.

Родионов присел и тотчас поднялся со стула. Другой вовсе не садился. Оба заговорили разом, потом младший смолк, но то и дело, не в силах сдержаться, перебивал Родионова.

– Мы их пугнули из Рождествено!

– Они, товарищ генерал, от нас бежали из Рождествено!

Разведчики явно ожидали, что генерал обрадуется, но Белобородов почему-то помрачнел.

– Из Рождествено?
– переспросил он.
– А ну, что у вас там было?

Из рассказа разведчиков выяснилось следующее. Они, действуя взводом в двадцать человек, подошли к окраинам Рождествено - большого села почти в сотню дворов. Четыре дня назад немцы атаковали село и вырвали этот пункт у нас. Гвардейцы Белобородова несколько раз ходили в контратаку, но немцы подбрасывали подкрепления - людей, минометы и танки; их не удалось оттуда выбить. И вдруг сегодня разведчики обнаружили, что это село почти очищено немцами. Оттуда никто не стрелял по разведчикам. Они подошли вплотную к домам. Заглянули в крайний дом - пусто. В следующем дверь была заминирована: прогремел взрыв. И вдруг из какого-то дома на улицу выбежали пять немцев, среди них один офицер, и, беспорядочно стреляя, пустились наутек, к лесу.

– А вы?
– спросил генерал.

– За ними! Мы разделились на две группы, чтобы окружить и взять живьем.

– Взяли?

– Не вышло. Утекли.

– А вы?

– Мы к вам - с докладом.

– Эх вы, чубуки... от дырявой трубки!

Это замечание было столь неожиданным, что у обоих сразу изменилось выражение лиц. Оба, только что оживленно жестикулировавшие, вытянули руки по швам.

– Значит, нет противника в Рождествено? Снялся и ушел?
– спросил Белобородов. И, не ожидая ответа, крикнул: - Не верю!
– Затем продолжал спокойнее: - У вас получается, как у Геббельса, - три немецких кавалериста захватили советскую подводную лодку. Два полка атаковали - не могли взять, а перед дюжиной разведчиков немцы побежали?

Вспышка гнева прошла. Теперь Белобородов хохотал, глядя на разведчиков. Родионов снял шапку и вытер платком лысину. Генерал резко оборвал смех:

– Эх, выстегать вас мокрой тряпкой...

– Мы вам, товарищ генерал, ни одного слова не соврали.

– А кто мне поручится, что вас не объегорили. Кто поручится, что над вами не хохотали там две или три роты немцев? Сколько раз я вам твердил, что война, тактика - это искусство! В частности, искусство объегорить.

– Ты уж на них слишком, - сказал Бронников, - ведь они принесли нам утром приказ Биттриха.

Бронников взял со стола и протянул мне два листа бумаги, исписанные на пишущей машинке. Это был русский перевод приказа по дивизии СС "Империя" от 4 декабря 1941 года, подписанного немецким генералом Биттрихом.

– А ну, поближе к свету, - сказал Белобородов.
– Прочитай первый пункт вслух.

Я прочёл:

– "Дивизия СС "Империя" занимает линию Снегири - Рождествено, с тем чтобы продолжать наступление с главным ударом на правом фланге в направлении на Москву. Противник на фронте дивизии СС "Империя" занимает оборону с использованием опушек леса с целью не допустить вперед нашего тяжелого вооружения; далее он гнездится во всех населенных пунктах. Его солдаты умирают, но не оставляют своих позиций. В связи с этим..."

Здесь Белобородов прервал меня.

– "Его солдаты умирают, но не оставляют своих позиций", - медленно повторил он. Его голос дрогнул, он моргнул и продолжал не сразу: - Это про нас, Родионыч! Вот за этот приказ - спасибо!

Разведчики ответили:

– Служим Советскому Союзу!

Генерал оглянулся и показал на знамя:

– А ну, покажите-ка им...

Кто-то быстро снял чехол и развернул огненное шелковое полотнище. На знамени была крупная золотая надпись: "Смерть немецким захватчикам! 9-я гвардейская стрелковая дивизия". На обороте нитями разных цветов был вышит портрет Ленина.

– Как скоро успели сшить!
– восхищенно сказал Родионов.

Белобородов, не оборачиваясь, ответил:

– Заслужить долго, а сшить недолго.

Он с минуту молча любовался знаменем, потом повернулся и совсем иным, командирским тоном произнес:

– Ну, еще что видели?

Разведчики продолжали доклад. Генерал настойчиво расспрашивал обо всем, что они заметили в лесу, - о тропинках, о телефонных проводах, о следах на дорогах и на целине. Я тем временем просматривал приказ. Там в качестве ближайшей цели наступления была указана речка Нахабинка, станция Нахабино и... дом отдыха, в котором мы сидели. Но у этих пунктов было покончено с ноябрьским наступлением немцев. Линия Снегири - Рождествено была последним рубежом, куда они продвинулись.

В приказе содержалась полная дислокация немецких частей, развернутых для наступления: указывались точки сосредоточения полков, танковых частей, артиллерии, минометов. Это был ценнейший документ. Я тихо сказал Бронникову о своем впечатлении, кладя листки на стол.

Но Белобородов услышал.

– За три дня на нем бороденка выросла!
– сказал он.
– Вот за сегодняшний приказ господина Биттриха я бы дорого дал! "Языка" надо, Родионыч! Чтобы завтра у меня здесь был "язык" до голенища, понял?

И он продолжал негромко беседовать с разведчиками, наклоняясь вместе с ними над картой.

Я сидел у радио, мне несколько мешала музыка, и я улавливал лишь отдельные фразы:

– Исследуйте все справа... Каждую тропку, каждую полянку... Чтобы все там знать, как свою квартиру...

– Мы там уже бывали...

– Завтра еще раз... До самой Трухаловки... Но самое главное - лес...

– Проскользнем...

– И других чтобы могли незаметно провести... Как начнутся сумерки ко мне! Задача понятна?

– Понятна, товарищ генерал.

Разведчики ушли.

Генерал продолжал рассматривать карту.

Адъютант попросил разрешения подать ужин.

– Не худо, - сказал Белобородов.

Он встряхнул головой и обеими руками отодвинул карту, словно отстраняя вместе с этим неотвязные мысли.

Ужин подали в один момент: Болобородов любил, чтобы все делалось быстро. Он налил каждому по полстакана водки.

– За что чокнемся?
– спросил он и, не ожидая ответа, продолжил: - За то, чтобы завтра чай пить в Снегирях.