День минотавра (Минотавр - 1)

Печей больше не было, и я стал думать, что еще можно предпринять. Осыпать их градом стрел, когда они сорвут дверь? Выйти навстречу с боевым топором? Но внезапное возвращение трий разрешило все сомнения.

– Отступаем, - закричал я.
– Нельзя драться сразу с двумя противниками.

Мы кубарем скатились с лестницы и, ежась от боли каждый раз, когда на спины нам падали раскаленные капли, побежали к успокоительной прохладе моего дома. Перед тем как спуститься вниз, я обернулся и взглянул сквозь туман на свой разоренный сад, на разорванный в клочья зонт, валяющуюся на земле лозу и голое фиговое дерево. Любовь к саду у зверей так же сильна, как любовь к себе подобным, ведь сад для них - живое существо. Кто знает, может, мак мечтает о бабочках, окруженных аметистовым облачком, а фиговое дерево боится появления прожорливых пчел, выедающих отверстия в его плодах, может, виноград радуется солнцу, а когда ему становится жарко, дремлет в добравшейся до него тени зонта? У них свои мечты, страхи, радости, отдых и, конечно, любовь, всегда любовь. Вместо тела - стебли и листья, но те же сердце и мозг, личность и индивидуальность. Для того чтобы любить, не обязательно передвигаться.

Во рту у меня появился горький вкус утраты.

Спустившись вниз, я нащупал под лестницей рычаг, который заставил сработать тщательно спрятанную наверху панель, завалившую землей вход в дом. Египетские фараоны, стараясь сберечь от воров мумии, саркофаги и катафалки-ладьи, используют подобный механизм для защиты своих гробниц. (Как вы думаете, от кого египтяне узнали этот секрет? Конечно, от моих предков.)

– Они могут откопать нас, - сказал я, - но вряд ли у них есть лопаты. Ахейцы воины, а не землекопы.

– А если попытаются?

– Тогда мы уйдем через запасной выход.

– Запасной выход?
– хором воскликнули Тея и Икар.

– Да, - сказал я и, чтобы произвести больший эффект, замолчал.

Всегда приятно при трагических обстоятельствах раскрыть подобный секрет.

– Неужели вы думаете, я стал бы жить в доме, имеющем только один выход? Помните мою пещеру? Там две двери. Здесь то же самое. Сейчас я вам покажу.

В дальней стене спальни между корнями виднелся большой, шириной с мои плечи, серый камень, ничем не отличающийся от всех остальных. Я сильно ударил по нему копытом, камень, внутри которого находился стержень, повернулся и открыл узкий проход - минотавр мог в него войти, лишь встав на четвереньки.

– Подземный тоннель прорыт под полем и выходит на поверхность в лесу. Завтра или послезавтра я выберусь из дома и посмотрю, ушли ли ахейцы из нашего ствола. Не останутся же они здесь навсегда. На Крите столько богатств, надо успеть награбить как можно больше. Когда вернусь, я постучу шесть раз, и тогда вы можете открывать.

– Пора ужинать, - сказала проснувшаяся Пандия, вставая с подстилки из мха, точнее, вставая вместе со мхом. В таком виде она стала похожа на ходячий куст.
– Вы уже разбили врага?

Я рассказал ей о нашем отступлении.

– Надеюсь, у нас есть продуктовые запасы?

– Да, но не очень много.

– Придется посидеть на диете.

Мы приготовили скромный обед. Корни, обычно такие добрые и уютные, сегодня, освещенные одним единственным светильником, выглядели мрачными и угрожающими, будто они сейчас упадут на нас и обовьются, как тугие кожаные веревки, вокруг шеи. Обед состоял из сыра, гуроса - хлеба с чечевичными добавками, и бурдюка с пивом. Для Пандии мы поставили чашу с водой. Ей захотелось сладкого, и Икар принес из мастерской кувшин с мятой, но вид кузнечного горна и столов, лишившихся своих работящих хозяев, так расстроил его, что он не мог ничего есть.

– Эвностий, - попросил он, - скажи что-нибудь в память о Бионе и остальных тельхинах.

– Попробую, - ответил я и быстро сочинил небольшое стихотворение, весьма несовершенное, но написанное с любовью.

Некому теперь наш кров охранять,

Некому теперь грибы собирать,

И недоена коровушка-тля...

Пухом будь тебе, друг-тельхин, земля.

Мы долго молчали, а затем попытались завести разговор.

Я дотронулся до руки Теи и сказал:

– Мы здесь в полной безопасности. Чтобы попасть сюда, им придется долго нас откапывать, мы услышим шум и успеем уйти через потайную дверь. Даже если они перекроют фонтан, высушат стены и подожгут их, все равно корни не пропустят огонь в наше укрытие.

Тея попыталась улыбнуться:

– Ты говоришь, корни. Мне кажется, они стали ядовитыми и следят за нами.

– Под землей тебе нечего бояться, во всяком случае здесь. Бояться надо того, что на поверхности.

– Ахейцы и эти злые трии. Все это из-за меня, Эвностий. Если бы я не отвергла домогательств Аякса, ничего бы этого не случилось. Он сделал бы меня своей наложницей, отвез в Микены - говорят, ахейцы очень хорошо обращаются с женщинами у себя дома - и воспитал бы Икара как своего сына.

– Но тогда ты никогда бы не попала в лес. И не узнала бы о своей матери.

– И не познакомилась бы с тобой, Эвностий. Я вовсе не жалею о том, что попала в лес. Я жалею о том, что привела сюда за собой людей. Я раскрыла двери.

– Лес - как змея, - сказал я.
– Время от времени ему надо менять кожу, ему нужны перемены. Иногда эти перемены связаны с временами года, а сейчас он меняет кожу по-другому, более мучительно, но делать это необходимо. Ему надо избавиться от своего благополучия и спокойствия, чтобы оно не превратилось в загнивание. И в новом обличье он наверняка будет сильным и прекрасным.

– Твои слова очень добры, но не совсем верны, - сказала Тея.

Пандия, похоже, задремала. Глаза ее закрылись, а рот слегка приоткрылся. Остальные пытались разговаривать, чтобы отогнать от себя тревожные мысли.

– Мне кажется, - сказал Икар, - ахейцам нужны не только мы, но и твоя мастерская. Я имею в виду золото.

– Да, - ответил я.
– Чтобы переплавить его у себя дома. Знаешь, они отличные ювелиры, если не обращать внимания на отвратительные сюжеты. Ты бы видел погребальные маски, которые они делают.

– Погребальные маски, - сказала Тея печально.
– И мертвые корни над головой. Добрые змеи умерли. Или кто-то убил их.

– Глупости. Это такое освещение. Мы все кажемся мертвыми. Посмотри на Пандию. А вообще-то пора ложиться спать.

Тея и Икар встали.

– Возьмите этот светильник, - предложил я им.
– Я зажгу другой.

Пандия по-прежнему оставалась на своем месте.

– Пандия, проснись, - сказала Тея.
– Ляг в постель. Там тебе будет удобнее.

Она поднесла светильник к самому лицу медведицы. Круглые глаза, как сжатые кулаки, были плотно закрыты, губы полностью утратили цвет.

Мы сразу поняли, в чем дело, увидев у нее на шее маленький темный комочек. Я сдавил его между пальцами, и тонкие косточки сразу захрустели, по пальцам потекла кровь, кровь Пандии. Меня передернуло и я швырнул его на пол. Стриг-вампир. Пандия подняла голову и попыталась открыть глаза. Она потерла шею:

– Мне снились медведи. Они гнались за мной, и я очень устала. Не могла сделать больше ни шагу. Я чувствовала у себя на затылке их горячее дыхание.

Я показал на раздавленное тельце. Она вскрикнула и прижалась к Икару: