День рождения мертвецов
Шрифт:
Вельветовый опять кивнул, словно болванчик на приборной доске:
— Это просто неприемлемо.
Я схватился за ручку его кресла:
— ЗАТКНИ СВОЙ ГРЕБАНЫЙ РОТ!
Директриса сложила руки на груди:
— Ну, теперь мы видим, откуда что берется.
— Это неправда, папочка, они врут! — Кети, словно дохлую крысу, прижимала к груди портфель.
Она снова перекрасилась — волосы прямые и черные, как смоль, заправлены за уши, большие голубые глаза покраснели и опухли,
— Садись в машину. — Я открыл пассажирскую дверь.
— Почему ты веришь им, а не мне?
— Садись в эту чертову машину, Кети.
С заднего сиденья выглянула доктор Макдональд:
— Все в порядке?
Кети плюхнулась на пассажирское кресло, обернулась и, улыбнувшись психологу, протянула руку:
— Привет, я Кети, дочь Эша, очень приятно с вами познакомиться, мне очень нравятся ваши волосы, просто великолепные.
— Спасибо, твои мне тоже очень нравятся — очень готические.
— Вы не поверите, что случилось — училка местная меня вообще не любит, к тому же это не школа, а фабрика для взбалтывания лентяев с усохшими мозгами. Просто какое-то полное недопонимание.
Я сел за руль и захлопнул дверь. Ткнул ключ в замок зажигания:
— Ремень накинь.
Свет фар вонзился в темноту.
— Честно, папочка, я ничего не делала, это все…
— Ты избила девочку, которая младше тебя на два года Ремень!
— Это совсем не так было!
Я вдавил ногой педаль газа и рывками вывел «рено» на дорогу.
— Это то, чему тебя учили? Придираться к тем, кто младше тебя? Так что ли?
— Да не делала я ничего такого… — Глубокий вздох. — Ну да, я подралась, но слышал бы ты ее, она говорила, что все полицейские фашисты и расисты, что все вы коррумпированы и не можете поймать настоящих преступников, потому что издеваетесь над обычными людьми. А я точно знаю, это потому, что ее отца забрали за вождение в пьяном виде на прошлой неделе. Я просто за тебя заступалась.
— Ты заставляла ее есть грязь.
На круговую развязку, посигналил — поторопил покойника в кепке, заснувшего за рулем «вольво».
Кети во все глаза смотрела на меня, я это чувствовал.
— Что?
— Это ты заставил дядю Итана грязь есть. Вытащил его на задний двор и заставил грязь есть, пока ему не стало плохо, а потом вымазал лицо в грязи.
— Не так все было.
— Сломал ему нос и руку.
— Ты знаешь, что это было не так!
Я несся по Барнсли-стрит, в окнах машины мелькали дома.
— И вообще, он не твой дядя, черт бы его побрал. Не называй его так.
— Мама его так называет. — Руки сложены на груди, нижняя губа выпячена.
— Вообще-то, — пискнула доктор Макдональд с заднего сиденья, — мы не могли бы ехать помедленнее? В смысле, здесь ограничение скорости до двадцати, а мы делаем почти сорок, и я не хочу погибнуть в автомобильной аварии, так что
не могли бы вы, пожалуйста…— Мать знает, чем ты занимаешься? Пьешь, издеваешься, дерешься? Твоя учительница показала мне письма из местных магазинов — тебя туда не пускают, потому что ты крадешь! Моя дочь — вор!
— Я не…
— Все это время я защищал тебя, а ты… Я тебе верил.
— Они врут. Они все врут!
— Осторожно, автобус!
Я резко крутанул руль вправо — какой-то придурок-водитель автобуса стал тормозить не глядя. Проревел мимо него. А ублюдок оказался такой наглый, что фарами мне поморгал.
— Обманываешь, крадешь, пьешь… что потом — наркотики? Или ты уже?
— Кто бы говорил! Ты сам на наркотиках всю мою жизнь сидишь!
Твою же мать…
— Это лекарства, это совсем другое!
— Как только тебя касается, «это совсем другое», так, что ли? НЕНАВИЖУ ТЕБЯ!
Откинулась на спинку кресла — ноги скрестила, руки скрестила, смотрит в окно. Желваки играют, губы шевелятся, как будто за ними скрывается какая-то обида, пытающаяся вырваться. По щеке покатилась слеза, а она даже не попыталась ее вытереть.
Выехали на Крейгхил-драйв, с ее высокими домами из песчаника и линией бутиков.
Маленькое неблагодарное отродье.
Все это время держала меня за чертового идиота.
Доктор Макдональд откашлялась:
— Я понимаю, что сейчас все кажется довольно-таки непримиримым, но если бы вы оба просто поговорили о том, что вы на самом деле чувствуете, в смысле, честно и открыто, я уверена, мы смогли бы решить эту проблему.
Кети сидела с дрожащими губами, рта не раскрывала. Я тоже ничего не сказал.
— Я знаю, Кети, что ты на самом деле не испытываешь ненависти к своему отцу, тебе плохо, потому что…
— Заткнись, а? Просто заткнись. Ты меня не знаешь. Меня никто не знает.
Вот и все, поговорили.
Доктор Макдональд попыталась встрять еще пару раз, но все было бесполезно — все равно, что писать против ветра, — и она оставила нас в покое.
30
Ботинки Кети протопали по ступенькам лестницы, хлопнула дверь ее спальни.
Обои на стене в холле охладили мой лоб, но кровь так и не перестала пульсировать.
Доктор Макдональд закрыла входную дверь. Переступила с ноги на ногу. Потерла ладонью плечо:
— Отличный дом.
Куда лучше проклятой кучи дерьма в Кингсмите.
Бросил ключи Кети в чашу, стоявшую на столике в прихожей, пошел на кухню. Здесь был полный комплект — заставил того парня, который был мне должен, полностью обновить ее. Это стоило бы мне кучу денег, не застань я его крадущим стройматериалы со строительной площадки. В углу сверкающим серым обелиском стоял холодильник, я вытащил молоко и поставил пакет на гранитную столешницу. Хмуро посмотрел на него: