День Святого Валентина

А несколько лет спустя была убита чересчур неосторожно приближенной четверкой во время одного из таких торжественных выездов. Именно так, как и планировала Титания. Единственным, чего королева фей не учла, так это пробудившегося в своем сыне честолюбия – она считала их отыгранными картами и, наверное, даже не представляла, как поступать с ними дальше. Непонятно, почему ей не пришло в голову, что те, кто сумел расправиться уже с одной величайшей владычицей, и для другой могут оказаться опасны.

Непонятно – но крайне, что не говори, удачно для них! Иначе это от четверки «рыцарей» Титания избавилась бы при первом же удобном случае, а не наоборот, как в итоге вышло.

Четыре рыцаря гибели и разрушения, уничтожившие волшебное королевство Терра и ввергнувшие мир в многолетнюю войну. Судный день для прошлых владык, вернее, владычиц. То, что причудливо исказившаяся человеческая память в своих мифах и легендах, которым люди не особенно-то и верили, то и дело выдавала за пророчество о грядущей гибели мира, было на самом деле картиной далекого прошлого. Свершившегося.

Вероятно, Огрон был бы и не против объявить себя любимого новым властелином мира. Тем более, что некоторые его права на такую узурпацию трудно было оспорить, но природа полукровки не приняла всей магической «мантии», вынудив принца по-братски разделить отобранное у Титании могущество между всей четверкой, оставив за собой, если и побольше остальных, то незначительно. Одна из верховных фат, разумеется, почти сразу объявила себя новой королевой, но без утраченной «мантии» осталась перед ними почти беспомощной. Позиция всего волшебного народа сильно пошатнулась, большинству пришлось уйти и затаиться в легендарных «холмах», однако уже не только четверо магов, но и сами обыкновенные люди начали безжалостно теснить их. К нынешнему времени существ, обладавших волшебством, на Земле были считанные единицы, да у тех – ну, за исключением самих «рыцарей гибели», конечно – искорки магии едва-едва теплились. Но все-таки некоторым из фей удавалось, скрывая какое-то время свои истинные силы, прятаться среди людей. Их редко хватало очень уж надолго, зато в результате этих попыток жить человеческой жизнью стало появляться на свет значительно больше «подменышей» полукровок. Иногда наследующих достаточно магической силы, чтобы сделать Выбор – особенно это касалось девочек, потенциально способных становиться полноценными феями.

Надо сказать, Думан действительно вовсе не был уверен, что Роксана – именно из них.

– Девчонка только-только вошла в тот возраст, когда их силы начинают проявляться активно, – помолчав, напомнил Огрон. – с кем-то это происходит раньше, с кем-то позже… Как ты сам сказал, ее способности попытались задавить «лечением», но нам-то прекрасно известно, что таким образом их можно не более чем на время затолкать поглубже – но не уничтожить.

– Ей, надеюсь, мне не придется за ней следить неизвестно сколько времени, учитывая, что ничего может и вовсе не произойти?! – встрепенулся метаморф.

– А в чем дело? Радовался бы, что угодил в такие заботливые женские ручки! Когда тебя, горемычного, последний раз обухаживали по полной программе?

Огрон и Анаган, словно забыв о своей очередной неявной стычке, грубовато расхохотались, даже Гантлос изогнул бледные губы в неприятной усмешке, только пронзительный взгляд из-под полей низко надвинутой шляпы остался совершенно холодным и трезвым.

– Если серьезно – попытайся ее спровоцировать. Любое потрясение, не укладывающееся в картину «реального» мира может создать трещину на этом ее панцире из неверия, под которым девчонка прячет свои способности.

– Если вообще есть, чего прятать! – упрямо напомнил Думан. Эти лоси опять заржали, причем Анаган сквозь хохот пытался высказать какую-то, вероятно, кажущуюся ему остроумной, фразу – что-то насчет того, что в этом и заключается «свойственная всем женщинам интрига». Метаморф презрительно фыркнул, но от каких-либо еще возражений воздержался. Он и правда не имел ничего против того, чтобы пожить, наблюдая за девчонкой, в облике птицы. Из всей четверки только у него не было в мире людей ни имени, ни документов, ни официальной профессии – необходимую другим легенду вполне заменяла способность прикинуться кем угодно в нужный момент. Заработку «на жизнь» младший в четверке предпочитал охоту в облике какого-нибудь животного, а если и вращался изредка в мире обычных людей, то обходился там закрепленным своими способностями мошенничеством.

Непонятно еще, сколько «провокаций» Роксане понадобиться, уж чего-чего, а упрямства этой девице явно хватает. Если бы не это ее зоологическое любопытство – идея остаться здесь на какое-то время была бы не такой уж плохой, но сам Думан биологией никогда не увлекался и испытывал некоторые сомнения в том, что птица, обличье которой он принимал, идентична какому-нибудь реально существующему в природе виду. А желания, чтобы его потащили патентовать, как новое слово в орнитологии, чего-то совершенно не было!

Истерический лай пса Артура снаружи как-то немного подозрительно притих.

– Ладно! – Оргрон резко поднялся из кресла. – Действуй на свое усмотрение.

Трое магов исчезли, а четвертый, снова растянулся на диване, вернувшись к прерванному рассматриванию альбома и одновременно с любопытством прислушиваясь к неуверенным шагам девушки и цоканью пса по крыльцу, а потом их возне в прихожей.

Легко Огрону было рассуждать «любое потрясение»! Потрясение-то определенно получилось, даже с некоторым опережением плана – метаморф и не ожидал, что Роксана с ее замороченным мировосприятием окажется достаточно наблюдательной и узнает его в другом обличье. Даже учитывая его невольное восклицание на попытку подергать вывихнутую руку – крыло Думан и правда ухитрился повредить, а превращения, увы, в отличие от трансформаций оборотней в кино, от повреждений и болезней не излечивали.

К тому же девчонка, сперва поизображав аристократический обморок – чем, по правде говоря, несколько смутила не ожидавшего такого поворота мага – а потом упрямо помусолив формулу «не может быть, потому что не может быть никогда», в которую вцепилась, как утопающий в подвернувшуюся соломинку, а потом и вовсе вышибла самого Думана из колеи темы неожиданным вопросом.

– И что, ты кого угодно так можешь изобразить? – с каким-то странным прищуром, резко сменив тон, осведомилась она.

– Ну, разумеется.

Приподнявшись, девочка слегка заискивающе улыбнулась.

– Слушай, это глупо звучит… но ты не мог бы мне помочь? Тем более, если ты, как я вижу, поему-то намереваешься здесь оставаться…

– По крайней мере, пока снова летать не смогу, – метаморф покрутил вывихнутым плечом. Кислую гримасу даже изображать не пришлось. – эй, а при чем здесь это?

– Можешь оказать в некотором роде ответную услугу.

– Можно подумать, что если я этого делать не стану, ты каким-то образом можешь меня выдворить! Впрочем, ладно… выкладывай, чего тебе нужно.

Повертевшись на месте, девочка с неуверенным видом попыталась присесть обратно.

– Ты не мог бы изобразить моего парня сегодня вечером в школе.

– В принципе, если ты покажешь мне фотографию и объяснишь хотя бы пару характерных черт…

– Фотографии нет.

– Ну, знаешь ли, со слов достоверно воспроизвести чью-то внешность, это даже у криминальной полиции не получается. Вернее, получается так, что в этих описаниях даже себя никто не узнает, а мне к тому же…

– Ты не понял. Я не говорю о ком-то конкретном! – Рокси уставилась на свои сцепленные в «замок» руки. – Его нет и… в общем-то, и не было.