День веснушек

Загремели вилки, ножи, чашки, ложки.

Кондитер дядя Саша дал Маде гирьку, которой она должна была в круглых лепёшках из теста делать вмятины. Надавишь гирькой на тесто и — вмятина.

А Коле он дал шприц. Такой большой, с повидлом. Чтобы в эти вмятины выдавливал из шприца повидло. Начинку, которая не внутри, а снаружи.

И получились сладкие ватрушки. Только ещё сырые. А потом их в духовку. Электрическую. С кнопками.

Мада работает гирькой. Чтобы гирька не приставала к тесту, посыпает её мукой. Гирька в муке, и Мада вся в муке.

Смеётся, довольная: она теперь поняла, что такое ватрушки.

Подсобный рабочий Вадим бьёт в кастрюлю яйца. В такую огромную. И яиц перед Вадимом полный ящик. А скорлупу кидает в другую кастрюлю.

Коля давит свой шприц. Руки у него липучими стали от повидла.

Но это совсем не соответствует положению, когда человек теряет человеческий облик. Это производственное состояние. Дядя Саша так и сказал — «производственное состояние».

Дядя Саша мажет ватрушки сверху кисточкой. Обмакнёт кисточку в какое-то густое молоко и мажет. Отойдёт, поглядит издали, как получается. Будто он в лесу картину рисует.

А потом закладывает ватрушки в духовку.

Мада гирькой работает и всё белее от муки становится. И Коля совсем уже весь в повидле. Но работает, не унывает. Весело.

Вот бы предложить Вадиму: «Давай я тебе, Вадим, надавлю из шприца полный рот повидла, а ты разреши мне побить яйца».

Прямо руки чешутся — так охота попробовать.

Дядя Саша помог зарядить шприц повидлом, потому что оно кончилось в шприце.

Пробежала Нина. За поясом передника у неё появились деревянная ложка и короткое посудное полотенце. Как и у тёти Глафиры.

Коля поглядел, куда это она торопится.

А Нина уже обратно бежит, в руках — скамеечка. Подставила скамеечку к котлу и заглядывает в котёл. Так, конечно, удобнее.

Неужели будет деревянной ложкой мешать в котле кашу? Нет. Тётя Глафира подошла с железным черпаком.

Нина попросила, чтобы тётя Глафира дала ей черпак. Тётя Глафира дала. И Нина размешивает изо всех сил кашу.

Коля не утерпел и говорит Маде:

— Я сейчас.

Подскочил к Нине, ухватился за черпак и начал помогать. Но поскользнулся и, чтобы удержаться, схватился за кастрюлю, в которой доверху была насыпана яичная скорлупа.

Кастрюля лёгкая, опрокинулась и засыпала его скорлупой.

Подбежала тётя Глафира, поднимает с пола. Спрашивает:

— Ты не ушибся? И Наталия Ивановна подбежала, и Людмила Фёдоровна откуда-то взялась. Все отряхивают Колю от скорлупы. А за стеклянной стеной ребята стоят. Это уже к завтраку начали отряды подходить. Кричат, смеются:

— Человек вылупился!

Коля чуть не заплакал от обиды. Это второй раз захотелось плакать. Тогда— из-за Светки, а теперь — из-за яичной скорлупы. И даже не из-за яичной скорлупы, а совсем по другой причине. Кто он теперь? Ну кто?

Опять всё рыцарство начинать сначала?

Смотрит — Мады нет. Маду нянька куда-то утаскивает. Воспользовалась тем, что он упал в скорлупу и получилась суматоха.

Коля хотел быть сейчас самым смелым в отряде, поэтому кинулся на подмогу к Маде. Что было сил. Даже чуть в другую кастрюлю не упал, с редиской.

Но тут вмешался Саша-Аркаша. Он раньше всех успел к няньке. Остановил её и сказал: «Нехорошо вы, нянька, поступаете. Вам объяснили, что такое лагерь, а вы опять за своё. Нарушаете порядок. Систематически».

Мада тоже была готова заплакать от обиды, что нянька хотела её увести.

В общем, всё кондитерское производство пережило ряд потрясений. Это дядя Саша так сказал.

Но потом производство потихоньку наладилось. Пошли в ход шприц, гирька, кисточка и электрическая духовка. А Саша-Аркаша скомандовал, чтобы поскорее развозили хлеб. И ребята начали развозить хлеб.

В раздаточной выдали редиску и масле.

Витя и Гриша заварили чай в котле. Поглядели на приборы, нажали кнопки и заварили.

Кастрюлю со скорлупой помощники тёти Глафиры перенесли в угол, чтобы кто-нибудь случайно туда не упал.

Засыпали муку — будут готовить оладьи. Положат на сковородки, и оладьи запыхтят, как паровозы.

Из хлеборезки выбежал Леванёнок. Крикнул: «Сколько ещё резать хлеба?» Тётя Глафира ответила, что пока достаточно. А то будет засыхать. Лучше потом дорезать свежего.

Леванёнок сказал Коле:

— Приходи в хлеборезку. Моя машина как зверь работает.

Коля кивнул — ладно, придёт.

Леванёнок спросил:

— А что за шум был? Кто-то куда-то упал, что ли?

— Это я упал. В скорлупу.

Леванёнок не стал смеяться. Он только снял Кусочки скорлупы, которые на Первыше ещё остались.

* * *

Это придумал Саша-Аркаша. Людмиле Фёдоровне его план понравился.

И вот Саша-Аркаша приглашает няньку к столу. Пускай нянька позавтракает с ребятами. Нянька вначале отказывалась: стеснялась. Но потом села.

Саша-Аркаша вместе с ребятами, которые выделены были обслуживать «зал» (это кондитер дядя Саша так говорил — «зал», хотя столовая была открытая), принесли няньке вилку и ложку. Подкатили на тележке хлеб.

На другой тележке подкатили тарелку с кашей и редиской. Вазочку с маслом и тарелку с оладьями и сметаной.

Все обслуживают няньку, стараются. Пускай поглядит, как ребята всё сами умеют делать, (lie Потом прикатили тележку с чашками и чайником. Налили няньке горячего чаю.

А под конец вышли из кухни Коля и Мада. Принесли ватрушку.

Нянька обняла их. И видно было, что она взволнована. По-настоящему. Очень! Говорить не может от волнения.

Тогда Коля сказал:

— Джеид джидан.

Нянька признала свою ошибку в отношении лагеря. Коля тоже умеет признавать свои ошибки.

Критика.

13

Фестиваль лагерной песни. Конкурс. Сколько готовились, волновались…

Первый отряд единогласно решил, что солист-

кой будет Нина, хотя песню для праздника ещё не выбрали. У Нины — голос. Просто настоящий голос, которым поют настоящие певицы. Она пела этим голосом в интернациональном клубе на сцене.

«Как меняются люди…» — подумал Коля. Тамара Григорьевна в Измайлове была совсем другая, мама — здесь, в лагере, когда они катались на водяном велосипеде, а Нина — в интернациональном клубе на сцене.