Дьенбьенфу. Сражение, завершившее колониальную войну

Через час, проинформировав Наварра в Сайгоне, он уже был уверен, что его опасения сбываются: Наварр настаивал на операциях на северо — западе.

Коньи с самого начала скептически отнесся к идее барьера, опирающегося на Дьенбьенфу и Лай — Чау, прежде всего потому, что опасался ослабления своих сил в дельте, откуда, несомненно, заберут часть его войск для усиления нового фронта. Но новоиспеченный дивизионный генерал никогда не спорил в открытую с главнокомандующим. Он осторожно с ним согласился, сделав несколько оговорок, а затем попросил своих штабных офицеров сделать анализ. Этот анализ показал, что с самого начала операция обречена на провал.

Представители сухопутных войск указывали, что во всей стране уже не хватит французских войск, чтобы, действуя с одного укрепленного пункта, вроде Дьенбьенфу, с использованием тяжелых дальних дозоров предотвращать передвижения войск Вьетминя. Противник, как доказано, уже имел достаточно сил и опыта, чтобы обходить даже большие воинские контингенты, разместившиеся в этих так называемых заградительных фортах, если ему это было нужно. Сама идея барьеров, опирающихся на форты, в этой связи считалась совершенно устаревшей. Они напомнили, что она оказалась непригодной еще в Первую мировую войну. Да, от Лай — Чау до Дьенбьенфу проходит так называемая тропа Павье. Но эта дорога, частично проходя по отвесным горным склонам, частично через джунгли и по засохшим рекам, требовала марша протяженностью в сто километров, при этом на каждом шагу могла ожидать засада. По мнению сухопутных войск, говорить в таких условиях о заградительном барьере было вообще абсурдно.

Авиация, страдающая от постоянной нехватки самолетов, тоже не была готова снабжать занятую французами Дьенбьенфу, лежавшую в центре джунглей тайского высокогорья и лишенную наземных коммуникаций. Полковник Нико, командир транспортной авиации, в своих расчетах показал Коньи, что он сможет перевезти лишь малую долю необходимых грузов, если вообще будут возможности приземляться в Дьенбьенфу. Если же такой возможности не будет, то сброс грузов на парашютах никак не сможет удовлетворить потребности крепости. К этому добавлялась проблема с вывозом на самолетах раненых и погибших. И, наконец, он указал на решающее значение быстро изменяющихся погодных условий, которые могут в тропической стране вроде Вьетнама сделать полеты невозможными на целые дни.

Но Наварр, которому Коньи передал результаты анализа, имел свои представления. Он не разделял скепсиса штабных. Зато он указал Коньи на то, что большие соединения Вьетминя на высокогорье между Лай — Чау и Дьенбьенфу совершенно лишатся там снабжения, потому что слишком удалятся от тех областей, где возделывается рис. Так как у Вьетминя почти нет грузовиков, а те, что есть, могут быть легко нейтрализованы французской авиацией, то вьетнамцам придется, помимо боеприпасов, тащить на себе еще и продовольствие на расстояние 300–400 километров. Наварр думал, что каждый носильщик во время такого недельного марша съест весь рис, который тянет на себе, чтобы не умереть с голоду. Так он пришел к ошибочному выводу, что даже массовое использование колонн носильщиков Вьетминю не поможет.

— Они окажутся обессилевшими и лишенными тылового обеспечения на незнакомой для них территории, — сказал Наварр. — А мы прихлопнем их, как муху свернутой газетой!

Так Коньи начал разработку плана «Кастор» („Castor“), согласно которому в Дьенбьенфу вначале должны быть высажены шесть батальонов для создания условий для переброски дальнейших частей.

Премьер — министр Ланьель послал из Парижа в Сайгон государственного секретаря Жакэ, с одной стороны, чтобы успокоить Наварра, каждый день посылавшего телеграммы с требованием подкреплений, а с другой стороны, чтобы еще раз объяснить ему же, что защита Лаоса благодаря соглашению с королем Сисоватом стала официальным государственным обязательством Франции.

Генерал Наварр постарался избавиться от нежелательного эмиссара, устраивая ему ежедневные приглашения на различные приемы, что достаточно занимало парижского чиновника. Кроме того, само послание из Парижа было в корне нелогичным: как можно было с наличествующими силами без всяких подкреплений действительно эффективно защитить Лаос, чтобы и он не стал красным? Ланьель не мог этого сказать. Потому, решил Наварр, мне нужно найти свой путь, и мне не нужны штатские умники. Пусть сами пьют свои ядовито — зеленые коктейли!

Наварру нужны были прежде всего солдаты, даже больше, чем техника, которую без лишних вопросов поставляли американцы. Даже самые новые средства для массового убийства, вроде напалма, оставшегося нас кладах после окончания Корейской войны, были в его распоряжении. Но войск американцы дать не могли. Правительство США резонно опасалось международного возмущения, если почти сразу же после бесславного завершения войны в Корее, оно послало бы войска во Вьетнам. Потому — только оружие и деньги. Наварр, вовсе не информируя Жакэ, начал интенсивную подготовку к операции «Кастор». Жакэ узнал лишь, что Наварр руководит какой-то операцией для обеспечения безопасности Лаоса.

Министр обороны Франции Рене Плевен располагал собственной хорошо функционирующей системой информации, потому он в общих чертах знал о плане Наварра. Одновременно он понимал, что даже такие операции не помогут выиграть войну в Индокитае. Плевен признавал, что не остается другого выхода, кроме как сесть за стол переговоров с Вьетминем, этими красными бунтовщиками, потому что любое усиление активности в «грязной войне» немедленно вызовет во Франции массовые протесты. Это нельзя долго игнорировать. А на быструю победу, которая могла бы поставить всех перед свершившимся фактом, надежды уже не было.

Потому Плевен направил в Сайгон контр — адмирала Кабанье, генерального секретаря Совета национальной обороны, с указаниями осторожно воздействовать на Наварра, чтобы тот не предпринимал ошибочных действий, которые могли бы помешать становившемуся все более вероятным переговорному процессу.

Когда Кабанье прибыл в Сайгон, то не подозревал, что жребий уже брошен. Наварр как раз вместе с Коньи, госсекретарем Жакэ и новоназначенным генеральным комиссаром Дежаном, а также с Нгуен Ван Таммом, премьер — министром профранцузского сайгонского правительства Бао — Дая назначил дату проведения операции «Кастор» на 18 ноября. Он послал телеграмму контр — адмиралу Кабанье с просьбой подождать его в Сайгоне, потому что здесь в Ханое у него нет времени на встречу с ним.

Начальник штабов видов вооруженных сил высказали свои возражения, Наварр выслушал их, а затем заявил, что он здесь главнокомандующий и будет сам решать, что нужно Франции. Несмотря на видимые трудности, которые он не отрицает, он полон решимости действовать. Трудности — это то, с чем армия привыкла бороться. На это Коньи заметил, что с небольшой частичкой счастья цель операции даже может быть достигнута.

День 18 ноября 1953 года прошло, а назначенный командующим операцией «Кастор» бригадный генерал Жилль все еще не мог дать сигнал к вылету. Ноябрь в этом году был, как исключение, очень негостеприимным месяцем — холодным, облачным и туманным. Жилль, специалист мобильной войны, которой ему очень не хватало, пока он как пленник сидел взаперти на базе На — Сан, до того, как его там сменил Бертей, ждал нового задания, в котором мог бы проявить свой полководческий талант. Часами он стоял у окна своего штабного домика и одним глазом смотрел на хмурое небо. Другой глаз он потерял в одном из предыдущих сражений. Его заменил стеклянный протез, но он мешал, и генерал с большим удовольствием носил его в кармане. Жилль так нервничал, что командиры находившихся в полной боевой готовности парашютных батальонов не отваживались даже обращаться к нему с вопросами.

20 ноября Жилль видел в Гиа — Ламе, как за два часа до рассвета взлетел самолет метеорологической разведки, оснащенный современными американскими приборами «Прайватир». Сегодня был последний срок для отсрочки проведения разработанной Наваром операции по причине плохой погоды. Жилль быстро решил подготовить одну «Дакоты» к вылету. С ним в самолет сели личный заместитель Наварра и еще несколько высокопоставленных офицеров. С рассветом, после того как Жилль в ярости разорвал в клочья бумажку с радиограммой от «Прайватира» о том, что вся долина Дьенбьенфу затянута туманом, «Дакота» взлетела над равниной: овальной, вытянутой в длину короной с острыми зубцами. Это были горные цепи высотой до семисот метров вокруг котла, сверху похожего на миску молочного супа.