Деньги или закон
Шрифт:
Мать не вернулась с гастролей, когда он учился в классе десятом. Сами понимаете, получить аттестат зрелости – дело серьезное, и о романах матери думать некогда. Да и подруга – дура, не вовремя «подзалетела», забот не оберешься.
В общем, родителей Сергей потерял, словно попутчиков в поезде дальнего следования, каждый забирает свои вещички и выходит на своей станции. А трехкомнатная квартира на Тверском бульваре в Москве – дело не шуточное. Он не был в те годы меркантилен, но и не дураком родился. Алименты отец платил исправно, позже мать стала подбрасывать, бабушка внука одевала, кормила, возможно, и радовалась: беспутные разбежались, а «красавец» и «золотко» поступил в ее полное распоряжение.
Школу он закончил без проблем и подал документы в
Известный, любимый Сергеем артист, председатель приемной комиссии, даже не дослушал «стих» Бестаева до конца, рассмеялся и сказал:
– Как говорил Великий, жить будет, петь – никогда, – затем посмотрел на парня серьезно, даже почему-то неприязненно, и продолжил: – Извините, молодой человек, внешность у вас подходящая, но в нашей профессии не это главное. Примите добрый совет, в театральный больше не пробуйтесь.
Отец у него пропал, мать ушла, Сергей глазом не моргнул, а тут в институт не приняли, делов-то всего, а по сердцу царапнуло. Да и не в институте дело, увидел Сергей в глазах, услышал в тоне председательствующего не то чтобы презрение, нет. Казалось, разглядел опытный актер в Сергее некий порок, тяжелую болезнь, в общем, гадость какую-то.
Толкнулся он в МАИ, но не прошел по конкурсу, год пролетел незаметно, и оказался Бестаев в военкомате. Здесь его оценили по достоинству, военком здоровался за руку, врачи, улыбаясь, оглаживали плечи, хлопали по гулкой груди.
– Была бы гвардия, направил бы в гвардию! – сказал военком. – Конечно, в моряки тебя определить следует, да год жалко, двигай десантником.
Отслужил Сергей легко, можно сказать, играючи. Деды в те годы еще не появились, о Чечне никто не догадывался, отпрыгал свое, да полтора года придурком в штабе каблуками офицерских ботинок щелкал.
Вернулся, переоделся, побрился – и вышел на улицы столицы завидный жених. Одно плохо, родители деньги присылать перестали, а бабка, вроде и не старая была, померла некстати. Тут еще Бестаева решили уплотнить, то есть подселить соседей. Люди с детьми десятилетиями в очереди на квартиру стоят, а тут кобель одинокий, можно сказать, в трехкомнатных апартаментах прыгает. И вроде совсем петля, да неожиданно Сергея в райисполком пригласили, да не к кому-нибудь, а к самому председателю. Удивился Бестаев, однако побрился, приоделся, хотя одежонка и тесновата оказалась, явился вовремя. К великому удивлению неестественно блондинистой секретарши, «хозяин» принял неизвестного парня без очереди.
«Хозяин», маленький, пузатый и почти лысый, неожиданно вышел из-за стола и не то чтобы обнял Сергея, а дружески взял за руки, густым голосом произнес:
– Вот он какой, Сереженька, вымахал, ну, садись, – и, не давая гостю опомниться, продолжал: – А Николашка, батя твой беспутный, так и пропал с концами? Слышал, он сейчас на дальнем Севере, фигурой стал. А мамаша не пишет? Ох, в молодости хороша была девка, глаз не отвести. В тебе, не пойму, кого больше, отца или матери?
Понимая, что ответа от него не ждут, Сергей благоразумно молчал.
– А ведь я у твоего бати в замах служил, не обижал он меня. Грех жаловаться. За добро добром платить следует, распоряжусь, никого не пустим в квартиру Бестаевых.
Хозяин беспечно болтал, но Сергей все время чувствовал на себе его оценивающий взгляд.
– Значит, школу закончил, армию отслужил, теперь в институт и куда? А чего не женишься, не отбегал своего?
Сергей не знал, как хозяина зовут, ответил безлично:
– А чего я бегал-то? От самолета к вертолету да от столовой до сортира?
– И то верно. Слушай, Серега, приходи ко мне на обед, – хозяин перелистнул календарь. – Вот, в воскресенье и приходи, часикам к трем. Мы с тобой этого, – он звучно щелкнул себя по горлу. – А то, когда я один, меня бабы поедом едят. Договорились? Я тут неподалеку, на Брестской, тебе секретарша адресок черкнет. Ну, будь, не прощаюсь.
Секретарша и адресок черкнула, а взглядом предложила и больше. Он входил в
подъезд бочком, а вышел гвардейцем.В воскресенье, еще за стол не сели, Сергей все понял. И папаню своего, и маманю, и старые долги, которые следует отдавать. Все встало на свои места. У предисполкома имелась молодая жена и дочка, ей ровесница, только выглядит похуже. Завитая блондинка с маленькими глазками, зато с длинным утиным носом. Фигурой она напоминала нечто из старой мебели, ножки прочные, короткие, задница – то ли здоровенная тумбочка, то ли небольшой комод. Жена же, видно, не так давно перестала плясать, мясом обросла, а гибкой фигуры и пластики движений не утратила. Личико, правда, несколько кукольное, глупенькое, зато глаза все компенсировали и без лишних слов объясняли, что под модной прической мозги имеются, добротой и простотой молодая женщина не страдала, и совершенно ясно, почему она жена председателя райисполкома.
Сережа сел за стол, глянул на могучий зад своей невесты, на ее утиный носик и подумал: «Скорее я в квартиру табор цыганский пущу, чем эту „красотку“. Но вести себя следует разумно, событий не форсировать, а жениховство никто никаким временем не ограничивал. Тут главное не напиться до безумия и к невесте в койку не упасть. Иначе тут же заявят, что она беременна, и тогда петля».
Водочка оказалась холодная, а закусочка из партийного пособия: такую люди видели тогда только в кино, к примеру, в «Кубанских казаках». Пили и ели умеренно, разговор поддерживали непринужденный. Сергей, хотя и прыгал с парашютом хорошо, очень смешно изображал, как он трусил перед первым прыжком, а инструктор выталкивал его из самолета. Сергей так разошелся, что собирался снять брюки и показать, что след еще остался. Невеста хохотала, чуть не плюхнулась на пол, а хозяйка смотрела на гостя внимательно, изредка облизывая полную губку кончиком розового язычка.
В общем, обед прошел превосходно. Прощаясь, Сергей поцеловал дамам руки, хозяин хлопнул парня по плечу, сказал:
– Серега, тебя ждут в доме в любое время суток, – и добавил: – Заходи на службу, обсудим вопрос трудоустройства.
«Устроит он меня, слов нет, как мне и не снилось, но дочку свою заставит взять, а квартира плюс работа, считай, петля Нестерова. Чтобы квартиру не тронул, придется изображать, а работать я лучше грузчиком пойду». Так рассуждал Сергей, покидая гостеприимный дом.
Через неделю Сергей позвонил, через две снова был зван на обед, во время которого вся семья повела себя значительно активнее. Дочка дура дурой, однако пару раз ухватила гостя за коленку, хозяин напрямую предложил должность в исполкоме, откуда, мол, легче стартовать к деньгам. Причем он так напрямую и выразился: «к деньгам». Хозяйка была еще лаконичнее, столкнувшись с Сергеем в районе туалета, безразлично сказала:
– Завтра в три загляну к тебе.
«Ну, кажется, я отбегался, семейка боевая, они меня живьем не выпустят», – подумал Сергей.
На следующий день мадам явилась к Сергею ровно в три, он не успел опомниться, как оказался без штанов. И мадам, так он ее называл на протяжении всего знакомства, занялась его обучением. Она была в восторге от его фигуры и физической подготовки, но больше всего ей нравилось, что мальчик выглядит абсолютно невинным, словно новорожденное дитя.
Встречались они ежедневно, только днем, и занимались любовью до изнеможения, так олимпийские чемпионы готовятся к своим главным стартам.
Однако жизнь несколько сложнее, чем обучение искусству любви. Вскоре Сергею стало не на что жить. Он кое-что продал из дома, денег хватило ненадолго, а ему хотелось иметь хотя бы пару штанов, пиджак, куртку, которые бы не врезались в складки отяжелевшего тела. Сергея знали на Тверской и в ближайших переулках, он здесь родился. Он обратился к одному приятелю детства, затем ко второму, а через неделю он участвовал в малом нелегальном бизнесе. Одному передать, у другого взять, третьему заплатить. А так как парень он был абсолютно честный, силенку имел и дрался ловко и жестоко, довольно быстро у него среди мелких коммерсантов появился авторитет.