Деньги не пахнут

— Всё равно, если оставить только Альцгеймер, компов будет мало. Оценка получится слабая.

Он не дурак. Внешне — старший аналитик с тремя годами за спиной, а напротив — новичок. Но это не обычный первый год. Уникальный экземпляр с ювелирной точностью, на которого Пирс сделал ставку. Вот только Добби всё равно норовит показать зубы. Как и прочие. Неудивительно, что его так и не повысили. Попытка объяснить по-хорошему разбивается о стену. В висках стучит злость, пальцы сжимают пульсирующую голову.

— Фью…

Сзади раздаётся тихий смешок.

— Прямо материал на ассоциата.

Вот и причина. Добби ведёт себя так, потому что цель на спине горит ярче неоновой вывески. С того дня, как его поставили рядом, взгляды отдела стали ледяными. Раб, который должен тянуть Excel, вдруг обернулся соперником — чудом с ускоренным ростом. Кому такое понравится?

"Может, стоит поставить на место хоть разок…"

Раздражение глухо копошится внутри. Драться с этими типами — словно возиться с щенками, которые решили цапнуть за руку. Глупая трата времени. Но игнорировать насмешки — значит позволить Добби и дальше хамить.

— Ладно, сделаем так. Внесу правки здесь, а дальше работай по-своему. Если пятнадцать мало, набери тридцать. Или сорок. Или хоть пятьдесят отраслевых компаний. И вытащи свои цифры.

Если Добби горит желанием взвалить на себя ещё больше работы — кто ж станет мешать? Пусть пашет. Что тут можно сделать? Захочет убедительности — вперёд, пускай старается. Ученики Добби заметно дрожали, будто мыши, которых загнали в угол. Работы на него навалено с горкой, и он уже прекрасно понимает: всё его рвение может закончиться в мусорной корзине, едва только сдаст результат. Повторить пару раз — и дойдёт наконец: ослушаешься — тело будет страдать.

Сергей Платонов и впрямь сильно смягчился… Ну, на этот раз решил с дури жить по-доброму. Нет никаких гарантий, что после смерти выпадет второй шанс вернуться.

И тут — голос сбоку:

— Шон.

Джефф, проходя мимо, кивнул в сторону конференц-зала, приглашая следовать.

За дверью зал пахнул холодом кондиционера и чем-то металлическим — словно полированными скобами блокнотов. Джефф бросил на стол маленький записной блокнот:

— Что-то тут бросается в глаза?

Всё это из-за второго условия, которое было вбито в контракт с Пирсом: раз в месяц можно выбрать один проект на свой вкус. Формально — нарушение, ведь кадровые назначения находятся в руках вице-президента. Вот откуда эта кислота на лице Джеффа.

— Извините.

Пальцы перелистнули страницы — три крошечные, безликие компании, без намёка на характер. Ни одна не тянула на "ту самую".

— Я прослежу, какой персонал вы назначите.

Записка вернулась к Джеффу максимально вежливо. Привилегия — вещь тонкая: злоупотреби ею, и вырастет только раздражение. Применять нужно тогда, когда выбора нет.

— Оставить это мне, да?.. — губы Джеффа скривились. — Тогда зачем условие в контракте?

— На случай, если появится сделка, которую смогу разглядеть только я.

— В таком случае займётесь биофармацевтическими питчами. Возражения?

— Нет, сэр.

Приняв распоряжение с подчёркнутым уважением, удалось немного снизить враждебность — теперь на лице Джеффа читалось: "убью, но потом". Отказываться от своих прав лишь из-за его кривого взгляда — роскошь.

— Буду признателен, если продолжите делиться списком, — прозвучало мягко.

Сблизиться с ним будет непросто. Джефф, словно выплёвывая горечь, бросил напоследок:

— Имейте в виду, выбор не переносится на следующий месяц.

Вернувшись к столу, в воздухе ощутился лёгкий запах свежей бумаги — блокнот так и лежал перед глазами, словно напоминание. "Никаких переносов…" Значит, право выбора придётся использовать в ближайшие три недели. Логично: накопи все опции и выстрели разом — команда развалится. Другими словами, нужно будет сделать ход именно в этом месяце. "Время искать добычу…"

Первая неделя ушла на выжидание, наблюдение. Мысль была проста: стоит появиться многообещающей сделке — и она уйдёт из рук Пирса. Но ничего не всплыло. Нет гарантий, что что-то полезное появится и дальше. Придётся действовать первым. Заставить Пирса вцепиться в то, что нужно.

Какой проект выбрать? Их столько, что глаза разбегаются. Но три основных критерия уже наметились.

Во-первых, нужен проект, который на слуху. Как в истории с громким противостоянием Пирса и Носорога — участие в подобном деле принесло бы имя и опыт. Во-вторых, проект, связанный с известной компанией или крупным инвестором. Такая сделка даёт повод приблизиться к людям с нужными связями. И в-третьих, проект, от которого можно получить максимум знаний. Присоединиться туда, где научат управлять компаниями через финансовые рычаги.

"Последний вариант самый заманчивый…"

Место, где кипит скрытая война между руководством и инвесторами. Там можно набраться бесценного косвенного опыта: увидеть, как дисциплинируют упрямую компанию с помощью денег. В прошлой жизни подобного опыта не хватало.

Но вот загвоздка — найти такое поле боя непросто. Конфликты между топами и акционерами чаще всего происходят в закрытых залах заседаний и редко просачиваются наружу.

Хотя… методы есть.

Ровно в шесть вечера шаги привели к столу Добби. Он сидел, погружённый в свои мысли, и даже не повернул головы.

— Что это?

На столе громоздилась коллекция миниатюрных моделей — аккуратные фигурки, словно застывшие истории сделок. Добби ответил, не поднимая глаз, голос звучал лениво, как будто его оторвали от чего-то важного:

— Не видишь? Игрушки.

Эти игрушки — не детская забава, а своего рода трофеи. Символы побед. Закрыли сделку — сделали памятный сувенир и раздали команде. Чем больше их у тебя на столе, тем весомее доказательство опыта в настоящих боевых условиях финансового фронта. В инвестиционных банках это негласная традиция.

— Можно взглянуть?

В руки попала модель, выставленная на самом видном месте. Маленькая заправка с крошечной колонкой и крошечным козырьком, на табличке выгравировано:

В честь раскола "Валеренги" и рождения марки CST

(Голдман Саксон) (Валеренги) (КНТ)

Январь 28, 2013

Название ни о чём не говорило, но раз стоит так гордо — причина есть.

— "Валеренги"? — вырвалось вслух.

Ответа не последовало. Зато за спиной послышался мягкий женский голос:

— Шон?