Департамент «Х». Кибер-террор

– Да. У меня тоже. Но я в своей квалификации уверен. И потому надеюсь испытания выдержать. Я даже не задумывался об этом всерьез.

– А я задумывался, – признался Владимир Алексеевич. – И иногда надеюсь испытания не выдержать. Тем более, что слышал – намечается большая приватизация в оборонной промышленности. Тогда получится, что мы в подобных операциях будем не на страну работать, а на тех, кто бюджетные деньги себе забирает. Может быть, даже иностранцы, которых мы своими потенциальными противниками привыкли считать. Я при всем своем старании никогда, наверное, не научусь думать об американцах как о друзьях.

– «Друзья Людмилы и Руслана, с героем моего романа без промедленья, сей же час, позвольте познакомить вас», – нараспев процитировал Анатолий Станиславович Пушкина. – Ты начал об операции рассказывать. Знакомь дальше. А над твоим лирическим отступлением я тоже подумаю.

– Времени на подготовку нам отпущено по минимуму, а знаю я об операции пока слишком мало. Думаю, начальник оперативного отдела Департамента полковник Градовокин сегодня или завтра подробно познакомит нас с планом операции. Пока я сказал почти все, что знаю. Могу добавить только отдельные детали. Они сводятся, в общем-то, к простой вещи. Американцы сильно взъелись на нас за поставки оружия Венесуэле. Это понятно. Большой рынок с широкими возможностями. Американцы его упустили с приходом к власти президента Чавеса. И теперь всеми средствами мешают нам закрепиться в регионе. Для этого планируется какой-то международный скандал с участием спецназа ЦРУ. Темой скандала выбрана продажа в Венесуэлу нескольких больших партий ПЗРК «Игла-С». По своим характеристикам она настолько же превосходит американский «Стингер», насколько сам «Стингер» превосходил простую «Иглу» и «Иглу-1». Это угрожает не только продажам американцев в самой Венесуэле – которые сейчас, кстати, на нуле, – но и экспорту в регион в целом, если «Игла-С» сумеет себя зарекомендовать. Поэтому американцы подняли тему поставок этого оружия через Венесуэлу колумбийским повстанцам. Я не знаком с данными СВР, но есть данные о подготовке американцами некоей провокации, обсуждать которую будут на самом высоком международном уровне. И это сможет сорвать наше дальнейшее сотрудничество с Чавесом. Мы должны будем этой провокации воспрепятствовать и восстановить «статус-кво». В лучшем случае, если представится возможность, постараемся самих американцев с грязью смешать. Не возражаешь?

– С превеликим удовольствием. С детства об этом мечтаю.

– Тогда нажимай на испанский язык. Не совсем еще забыл его?

– Отчасти, конечно, забыл. Нужна практика. А где ее взять?

– Слышу шаги в коридоре… Это твоя практика идет. Бывший прапорщик ВДВ, старшина роты, теперь наш, грубо говоря, старшина, хотя и гражданское лицо. Зовут его Гималай Кузьмич.

– Николай Кузьмич? – переспросил Денисенко.

– Гималай Кузьмич, – членораздельно произнес Кирпичников.

Раздался стук в дверь.

– Войдите, – сказал Владимир Алексеевич.

Дверь открылась и вошел «старшина роты» Слепаков.

– Буэнос диас, – сказал бывший прапорщик ВДВ по-испански. – Извините, товарищи подполковники. Я вчера столы собирал, но бумагу от упаковки вынести не успел. Разрешите? – кивнул Гималай Кузьмич на кучу бумаги в углу.

– Выносите, – разрешил Владимир Алексеевич.

– Если понадоблюсь, я за этой стеной, – кивнул Гималай Кузьмич за спину Кирпичникову. – Мне там комнату под склад и под канцелярию выделили. Можете по стене стукнуть, услышу. Я там пока оборудованием стеллажей занимаюсь.

– Работайте, – кивнул командир.

Хотя генерал и обещал прибытие очередного пополнения к обеду, майор Валеев, обладатель сухощавого и переплетенного мышцами тела настолько, что, казалось, даже сквозь одежду была видна мускулатура, прибыл вскоре после того, как собралась вся группа. Владимир Алексеевич представил всем подполковника Денисенко как своего заместителя и специалиста по взрывному делу. При этом сам Кирпичников внимательно следил за реакцией майора Старогорова на нового человека в должности заместителя командира группы. Но он никак на информацию Кирпичникова не отреагировал. Или Станислав Юрьевич умел хорошо владеть собой, или он уже смирился и больше не претендовал на руководство.

Майора Валеева привел Гималай Кузьмич и одновременно принес подписанный генерал-лейтенантом Апраксиным приказ о назначении самого Гималая Кузьмича Слепакова заместителем командира группы по хозяйственной части.

Коротко глянув, Кирпичников расписался внизу, что с приказом ознакомлен. После генеральского росчерка подписывать документ в левом верхнем углу наискосок, как это часто делается, показалось некорректным. В этом случае подпись будет больше походить на.

Майор Валеев ждал у порога. Когда Владимир Алексеевич передал листок своему уже заместителю, чтобы тот отнес приказ в канцелярию, майор шагнул вперед, собираясь выдать положенную по уставу фразу, Кирпичников остановил его поднятой ладонью.

– У нас, Бахтияр Ахматович, отношения здесь попроще, чем в войсках. Можешь без уставных докладов. Рад, что ты прибыл. Гималай Кузьмич из канцелярии вернется, пойдешь с ним на склад винтовку получать, – еле заметно улыбнулся Кирпичников, – а сейчас познакомься с сослуживцами.

Представление было достаточно коротким.

– Теперь осталось дождаться майора Лукошкина, и группа будет в сборе. Полковник Градовокин ждет не дождется, чтобы ввести нас в курс дела, но без Лукошкина начинать не хочет, чтобы все поняли все сразу и уже не донимали его вопросами. До этого у нас по расписанию занятия по рукопашному бою. Однако я расписание меняю, и мы сейчас отправимся в тир. А «рукопашкой» заниматься будем уже по системе Лукошкина. Кстати, Тамара Васильевна, я вчера вечером пообещал генералу, что, овладев данной системой, вы станете чемпионом мира по кёкусинкай. Настраивайтесь на интенсивные тренировки.

– Я прекратила соревновательную практику, товарищ подполковник, – сухо возразила майор Ставрова. – Возраст для таких занятий уже критический. Несолидно, когда молодежь тебя будет бить. Уходить следует вовремя.

– Ну вот, уже и вы о возрасте заговорили… А тут утром подполковник Денисенко посетовал, что он еще слишком молод, чтобы отправляться в отставку. При двух таких противоположных мнениях я, пожалуй, займу сторону Анатолия Станиславовича. Ему, несмотря на богатый опыт, конечно, трудно будет тягаться в тире с Бахтияром Ахматовичем, но с вами он посоревноваться сможет – и готов, мне кажется, доказать, что у него годы небольшие, а у вас вообще подростковый возраст. Майор же Лукошкин может научить многому всех нас.

Владимир Алексеевич встал, показывая, что всем пора идти.

– В тире, Бахтияр Ахматович, винтовку испытывать, наверное, не будешь. У нас сегодня по расписанию стрельба из пистолета, поэтому винтовку получишь позже… Наш «старшина роты», слышу, уже возвращается. Он кое-что приготовил по моей подсказке.

Тир был тем самым подземным тоннелем сталинских времен, с которым бойцы первого состава группы уже ознакомились во время подготовки к предыдущей операции. Когда-то в войну или перед войной здесь, наверное, собирались строить правительственную ветку метро. Может быть, даже рельсы клали, но сейчас от них уже не осталось и следа.

Гималай Кузьмич был за проводника, хотя прибыл в Департамент «Х» всего день назад. Но впечатление складывалось такое, будто он уже все здесь успел изучить, понять и запомнить. Оставаясь внешне незаметным, бывший прапорщик ВДВ пытался стать незаменимым помощником любому офицеру. По крайней мере, то, что просил его сделать в тире подполковник Кирпичников, «старшина роты» не просто выполнил, но и перевыполнил.

В первый раз, когда группа спускалась в тир-тоннель, она пользовалась современным скоростным лифтом, расположенным рядом со старым. Сейчас на его двери висела табличка: «Не работает». Старинный лифт, кабина которого состояла из простой металлической корзины и сетки-рабицы, обтягивающей каркас из металлического уголка, опускался с шумом и остановился с суровым стальным лязганьем, как и было ему положено по древности лет. Автоматика включила свет в начальном секторе тоннеля и на площадке, которая когда-то должна, видимо, была стать посадочным перроном в метро. Остановиться рядом с этой площадкой смогли бы разве что три вагона. Но правительству, видимо, больше и не нужно было. Вообще поговаривали, что средний вагон предназначался для Сталина, а два других – под охрану и для прочих людей из свиты. Ходили слухи, что этот сталинский вагон до сих пор стоит в одном из столичных депо, живой и невредимый, готовый к использованию; только, как поговаривали, рабочие давно выпили запас любимого вина Сталина «Киндзмараули», разбросав по полу пустые бутылки. Больше в вагоне ничего не тронули. Это резерв нынешнего правительства. Но официально об этом никто не заявлял, а экскурсовода, который мог бы что-то пояснить, группе не полагалось.

Гималай Кузьмич повернул тяжелую чугунную дверную ручку и первым шагнул на площадку. За ним вышли остальные. В стене открылась металлическая дверь, тоже, похоже, сталинских времен, выглянул какой-то человек в военной форме, но без погон, кивнул сам себе и тут же выкатил небольшой столик-этажерку с оружием и патронами. Пистолетов было восемь, как еще издали определил Владимир Алексеевич, хотя группа состояла пока еще из семи человек. Начальник тира перестарался – хотя перестарался, скорее, «старшина роты», который сделал заявку на всех. Впрочем, стрелять можно было и без Лукошкина. А лишний пистолет не помешает, если майор Валеев не потерял былых навыков.