Der Architekt. Без иллюзий

— Плохо дело, — опустошенно-невзрачным тоном сказал фельдмаршал, глядя не на меня, а в прямоугольный иллюминатор. Было видно, как за «Хейнкелем» следуют готовые к взлету истребители сопровождения. — Альберт, там катастрофа. Ты обязанлететь вместе со мной. Промышленные объекты…

— Знаю, — коротко ответил я. — Надеюсь, у кого-нибудь из твоих офицеров хватило ума позвонить в Министерство вооружений и сообщить, что я отправляюсь в Бремен? Я не успел.

— Хватило, — так же бесцветно ответил Мильх. — Прямое распоряжение фюрера. Он взбешен.

Еще бы. Именно Геринг с пафосом заявлял, будто ни одна бомба англосаксов не упадет на Германию! Впрочем, напоминать об этом Мильху я не стал. Не время.

— Есть предварительные данные о потерях? — напрямую спросил я. — Правдивые? К чему нужно готовиться?

Фельдмаршал страдальчески посмотрел на меня. Сейчас он напоминал кокер-спаниеля, брошенного хозяевами под дождем. У Эрхарда Мильха вообще внешность не военная: он мал ростом (мне чуть повыше плеча), большие залысины, расположенная к полноте фигура и добродушное округлое лицо склонного к эпикурейству владельца сельской пивной. Что не отменяет исключительных деловых качеств и феноменальной работоспособности, а в ближайшем окружении Геринга такое можно считать истинным чудом.

Более того, Эрхард Мильх действительно является профессионаломв области авиации. В двадцатых годах успел поработать у Хуго Юнкерса, затем сделал стремительную карьеру в пассажирской компании «Люфтганза», став ее исполнительным директором.

Ходили мутные и явно недоброжелательные слухи о якобы еврейском происхождении Мильха, но, во-первых, я не испытываю к евреям «партийной» антипатии, во-вторых, убежден, что у фельдмаршала немало завистников: когда Геринг фактически самоустранился от выполнения своих обязанностей, его успешно заменил Мильх, на чьих плечах сейчас и лежит б ольшая часть ответственности.

В том числе и ответственности за то, что случилось в ночь на 31 мая в Кёльне и за происходящее непосредственно сейчас в Бремене.

Не.111 поднялся в воздух. По прямой до подвергшегося нападению города было около трехсот двадцати километров, то есть чуть меньше часа лету. За это время мы с фельдмаршалом могли доверительно переговорить — я и раньше испытывал к Мильху симпатию, приятельствовал с конца тридцатых, а с нынешней зимы, оказавшись с ним в одной упряжи, окончательно подружился.

— Итак, Эрхард?..

* * *

Никогда не считал себя подобием впечатлительной барышни-курсистки, но сейчас мои руки подрагивали. Я слишком хорошо представлял, каковы могут оказаться последствия массового налета на обширный индустриальный центр.

Началось это весной, с бомбардировок крупными силами Любека и Ростока, 29 марта и 29 апреля соответственно, и «беспокоящих», но не слишком эффективных атак на Рурскую область. Любек, как первая жертва, по большому счету не имел военного значения — я нарочно проверял, там не было никакого серьезного промышленного производства, а расположенные в лагуне Пётенитце севернее города доки для постройки подводных лодок совершенно не пострадали. Из чего был сделан очевидный вывод — целью была столица средневековой Ганзы, а не военные объекты. Воздушный террор as is.

Следующим после налета днем, 30 марта, я оказался свидетелем того, как фюрер устроил громкий и, что немаловажно, публичный разнос Герману Герингу. Обычно Гитлер, обладающий бесспорным артистическим талантом, умело дозировал свою ярость и знал, когда нужно остановиться. Но тут он сорвался.

— Вы бездельник! — гремело под сводами рейхсканцелярии. Взмокший и несчастный Геринг, прибывший на экстренное заседание кабинета с участием всех ключевых руководителей, угрюмо смотрел себе под ноги. — Вы неспособны защитить Германию и ее народ! Ваши громкие слова ничего не стоят! Может быть, следует передать ваши полномочия более компетентному и ответственному человеку?!

И так далее. В финале Гитлер прозрачно намекнул, что егери-сибариты в рейхсмаршалах ему не нужны, и если подобное повторится, то…

То что?

Повторилось. Ровно через месяц, в Ростоке, однако без всяких последствий для Геринга: он заперся в Каринхалле, выезжая только на охоту, и практически не принимал участия в командовании ВВС. Фюрер, будучи подверженным перепадам настроения, или простил своего давнего соратника, или окончательно махнул на него рукой — как говорится, горбатого могила исправит, а изгнать рейхсмаршала со всех должностей означает лишь нанести колоссальный ущерб репутации и авторитету правительства. К этим понятиям Гитлер относится трепетно, опасаясь «потерять лицо» и по куда менее важным поводам.

Я, в свою очередь, получил дополнительную нагрузку: восстановлением разрушенного должна была заниматься «Организация Тодта». И ладно бы Любек, Росток или Дортмунд — безусловно, очень жаль потерять старинные соборы или ганзейские архивы пятисотлетней давности, — но, как и предсказывал Мильх, это было только начало. Рано или поздно британцы начнут массовые бомбардировки центров военной индустрии.

Теоретически мы могли противостоять налетам — сразу после трагедии в Любеке я, как министр вооружений, не преминул ознакомиться с последними достижениями в области ПВО. Объяснения я получил от генерал-инспектора Йозефа Каммхубера, создателя как ночной истребительной авиации, так и системы противовоздушной обороны, названной его именем.

— …Мы прикрыли северо-запад Германии непрерывным поясом из прожекторов и зон действия ночных истребителей, — господин Каммхубер показался мне очень энергичным и знающим военным, вдобавок достаточно молодым: ему не исполнилось и пятидесяти. — Радиолокационные станции «Фрейя» и «Вюрцбург» расположены в тридцати километрах позади освещенной зоны и взаимодействуют с постами звукового контроля, истребители, базирующиеся на одиннадцати аэродромах от Дании до Бельгии, могут быть подняты в воздух в любой момент.

— Это прекрасно, — терпеливо сказал я генерал-майору. — Но как в таком случае объяснить фактически безнаказанные акции британцев? Почему система не работает так, как вы описываете? Воздушный щит, если называть вещи своими именами, отсутствует. Ну или дыряв.

— Видите ли, — мне показалось, будто Каммхубер смутился. — Существует осложнение… гм… политического характера, господин министр.

— То есть? — не понял я. — Расскажите, и я постараюсь его разрешить.

Передо мной вновь возникла непреодолимая стена. Оказывается, весной гауляйтеры северных и северо-западных районов, чаще всего подвергавшихся английским налетам, подали фюреру коллективное прошение: огромное количество зенитных прожекторов в составе XII авиакорпуса Каммхубера, это, представьте себе, непозволительная, чрезмерная роскошь! Необходимо передать прожектора частям ПВО, непосредственно прикрывающим важные объекты в тылу!

Гитлер согласился — как было не отреагировать на слёзные увещевания «товарищей по борьбе»?! В итоге «Линия Каммхубера», исходно выстроенная весьма грамотно и рационально, лишилась одного из важнейших компонентов — мощной световой завесы на пути следования вражеских бомбардировщиков.

Генерал-майор, уяснив, что при мне можно говорить непринужденно, и явно рассчитывая на понимание, продолжил. Имеется недостаток радаров, особенно новых станций «Вюрцбург-гигант». Необходимо продлить линию ПВО до швейцарской границы, чтобы не дать англичанам возможности ее огибать. Слишком мало ночных истребителей с бортовыми РЛС. Взаимодействие с наземными частями поставлено из рук вон плохо — приказы на прекращение зенитного огня поступают слишком поздно или зенитчики вообще их не выполняют. Неудивительно, что пилоты ночных истребителей предпочитают отвернуть в сторону, не желая попасть под удар собственных зениток!